Стихи
Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 16, 2015
Cергей Анатольевич Шаталов родился в
1958 г. в Донецке. Учился на филологическом факультете Донецкого
государственного университета. Возглавлял театр авторской режиссуры «Убегающее
зеркало», в настоящее время — «Театр земной астрономии». Сценарист и режиссёр
документальных фильмов «Юрий Норштейн, или Обратная
сторона осени», «Гофманиана Андрея Тарковского»,
«Андеграунд с любовью?» и др., цикла фильмов «Донбасс — бесконечная история». В начале 1990-х редактор журнала «Многоточие», ныне —
международного литературно-художественного альманаха «Четыре сантиметра луны».
Составитель «Антологии странного рассказа» (Донецк, 1999), «Антологии странного
рассказа» (Х., 2012), «Предания о наивных праведниках» (Х., 2013). Публиковался в журналах и альманахах «Звезда Востока», «Черновик»,
«Стетоскоп», «Литературное обозрение», «Арион»,
«Новый журнал», «Самватас», «Соты», «Collegium», «Ранок», «Византийский ангел», «Reflection», «День поэзии», «Poesia»,
«Литера_Dnepr», «Солнечное сплетение», «Крещатик», «Воздух» и др., в сборнике «Время Икс» (М.,
1989), «Антологии русского верлибра» (М., 1991), «Антологии разноязычной поэзии
Украины» (К., 1996), «Антологии современной русской поэзии Украины» (Х., 1998),
«ENTER. Проза города Д.» (Донецк, 2001), «Освобождённый Улисс» (М., 2004)
и др. Книги: «Безумный Пьеро: Книга свободных стихов» (М., 1991), «Синева
небес: Рассказы» (К., 1992), «И другие, более смутные образы: Стихи» (Донецк,
1999), «Формы безмолвия и пустоты: Киновидения»
(Донецк, 1999), «Ad Libitum:
Свободные стихи и переводы» (Донецк, 2004). Шорт-лист
«Русской премии» (2012). Живёт в Донецке.
Купание
с
медлительностью
задуманных вещей
поднимается тело
в ожидании наготы
едва тронутой воды
погружаясь
в невесомость золота
восходящего солнца
оно
как завершённая женщина
плещется ныряет
и боги растут в глазах
и длятся
задевая ресницы
пробуждением
* * *
архитектура
трепета
в траве
в шагах
их не догнать
там гефсиманский сад
для дерева
БЫЛ
только сад…
Музыка
пустыни
триста тысяч
роялей
родила песчинка
в порыве ветра…
* * *
черепаха
движется так
что моря не хватает
медленное море
совпадая с черепашьими шагами
оставляет на песке
след от солнечного панциря
Октябрь
в простуженной
прозрачности воздуха
раздетое разрывом сердца
сияло дерево
* * *
дверь открылась
сама в себя
и не вернулась
как выйти
в такой поздний час
чтоб не ахнуло сердце
и не дрогнуло слово
мы так далеки от этих мест
что дверь назло застыла в окне
и теперь пройти сквозь неё
не представляет
никакой опасности…
* * *
череп
рассыпавшись
в руках археолога
на листья
ветки
и подобие древесной коры
напоминает некую мистерию
камней крыльев солнца
нежели фрагмент
воскресшего человека
Равнина
сон за пределами
тебя
и потому недоступен
твоё небо — вертикаль горизонта
и нездешние голоса
вдоль нашего
тела
струятся потоки тепла
и теряются в сумерках леса
Обновление
я забыл
решительно всё —
имена деревьев
цветов
ветра
осторожный зверь лизнул меня
в лоб
и я не смог вспомнить
как вернуться обратно
Knephasicron1
у вечернего чая
достаточно
света
чтобы освещать твои губы
всю ночь
и повториться
за горизонтом дыхания
Детское
когда звери
замолчали лес
некто принялся учить кукареков
собирать улиток
в мокрой траве
* * *
вот они подошли
к облаку
прикоснулись губами
каждое произнесённое слово
поднимается на глубину растущих глаз
и возможно
тогда пойдёт дождь
он спутает все представления
о тропическом ливне
Незримое
все надписи на
стенах
исправлены зелёными чернилами —
значит
жизнь берёт своё
и привычка ходить
по самой кромке тротуара
позволяет за светофором обнаружить
великое спокойствие
там время
подчиняется
моей поднятой руке
и всё случается
* * *
с восходом луны
приходят звери и рассказывают
о своей первой любви
как-то не пишется об этом
не царапается
ибо естество — ключ
только
от проплывающего облака
Потоп
нервная
каллиграфия неба
стекает с лица
в пустоту улиц…
там нет дождя
Небесный
суд
трава по каплям
пересчитывает дождь
наполняясь рассветом
ливень тут же сотрёт
правоту её сердца
когда некто собьётся
со счёта
* * *
человек без
солнца
смотрит на солнце
задыхаясь от возможности
БЫТЬ
* * *
ты замурован
в стену безмолвием
даже не знаешь как это случилось
только эхо тишины
в божьем страхе поднимается
не замечая тебя
а ты в это время
смертельно
есть
* * *
приходит человек
и говорит о смерти
а смерть всё не кончается и не кончается…
библейский взмах заоблачной руки
росой дописывает миг
дочерчивает дом —
так выбирают птицу
как искупление
чтоб свет — во все четыре стороны
и новый день
и человек
который говорит о смерти
* * *
где-то на
горизонте
некто подошёл к роялю
облако и сердце
проплыли рядом
Музыка
тень летящего
человека —
рояль на сцене
Кодировщик
деревьев
в размытой
от дождя кириллице
деревья шли издалека
одно из них
по пути к сердцу
сломало ветку
бегущей строки
Премьера
он умер
кто-то дёрнул за мёртвое ухо
ухо оторвалось
кто-то прикоснулся к руке
отвалился палец
и так до тех пор
покуда на месте умершего
не осталась пустота сцены
Воскрешение
солнце на спинах
опальных котов
их не пускают ни в один дом
но только они (!)
однажды сорвавшись
со смертной высоты
останутся жить
как и прежде
В
реликтовом лесу # 1
только у этого
дерева
драгоценная тень
вот и лёг её измерить
такой ли длины
должен быть гроб?
вместо ответа
у ног вырос камень
В
реликтовом лесу # 2
этот лес
царство — стен и троп
едва оступишься
и ты на луне
без права
вернуться в сегодня
Восхождение
в интервалах
тела
стань собой и длись
дорожные камни —
свидетели твоих заблуждений
растворились
в растущем слиянии
тебя и не тебя
сейчас ты
больше
чем всё
что должно случиться
* * *
зелень солнца
в чёрных водах…
луны ли? озера ли?
или это фрагмент моря
с затонувшим танкером,
где водолазы,
рискуя жизнью,
запутались
в водорослях, рыбах, утопленниках?
* * *
раскадрированная пыль
не испортит глаза
собирая всю оптику
для сердца
1
Мраки священные («Илиада», 17, 455).