Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 7, 2006
Олег
Александрович Петров родился в 1979 году в
г. Мингечаур (Азербайджан). Окончил
филологический факультет Харьковского национального университета. Стихи
публиковались в «їП» № 5, альманахах
«Вавилон» и «Левада», антологии «Освобождённый Улисс», интернет-журнале TextOnly, журнале «Харьков — что, где, когда». С
1983 года живёт в Харькове.
* * *
|
Удивляется |
лыжнику лыжня, |
|
|
|
|
|
|
АНГЛО-БУРСКАЯ
ВОЙНА
1
Лев —
в кустах. Солдаты как попало,
бровью осязая грозный грунт,
на каком начало всех началов
истязало кайнозойский фрукт.
Почему летящая пирога
извлекает бодрого стрелка?
Потому что корни бьют тревогу
в сердце, обошедшее — века.
Почему у ног, взбивавших мили,
расплелась жестокая трава?
Потому что шли в пыли и в мире,
а пришли — и узнаны едва.
2
Пастухи
теряют в вышних стадо,
и оно задумчиво бредёт
в тот зенит, куда моя отрада,
задремав, живым меня берёт.
И всхожу над рваным горизонтом,
озарив палатки и дозор,
оглушённый чудным изотопом
вечности под вздохи сикомор.
В поле проходящий, как икота,
враг не знает, чья на мне печать
прилегла и ясная забота,
чтоб живых от мёртвых отличать.
3
Мародёрской
речки многословье.
Воздух снится, как один из тех,
о которых воют в изголовье,
день стоит, как клоун на персте.
Покати шары по полю боя,
чтоб они упёрлись во предмет
не любви, а трезвости, и стоя
салютуй ему во страшный след.
Он горит, как выжженный посёлок
в воспалённом явью далеке,
и туземцы, мёртвые спросонок,
низачем спускаются к реке.
4
И
фаланги пальцев, что привыкли,
и дожди, умеющие всё,
голоса: обрушен ли, увит ли
лентами, как это колесо.
Ты меня люби, а я не буду,
погляди глаза, как пустоту
временем пролитого сосуда,
вобрази мне снег в горячем рту,
по какому брызнула разведка
и идут, куда ни ткни, полки
и, в груди распахивая клетку,
обрывают тяжкие замки.
* * *
Англиканская
церковь ему говорила: стоп,
снег сквозил, его убивая в темя,
звериная молвь и человеческий топ
по тёплому эскалатору опережали время.
Только это и было началом — клок
линяющей станции, которую перелетают брезгливо
солнце и звёзды, царапая потолок,
вагон, искорёженный силой ночного прилива.
Десять тысяч солдат, встав из своих рушниц,
дружно выстрелят в атмосферу, пугая галок,
дружно выроют яму из воспалённых лиц,
но не узнают его, как должник — фискала.
Что, как не долг, его заставляет вновь
держаться прямо при встрече с теми, кто рано
и навсегда был потерян, вывалился из строф,
покуда охрана корчила обезьяну?
Посему точка ставится, славится твёрдый знак.
Всё живое — эпос и клятва, и братские узы —
обрушенное, как солома, тянется к ней во мрак,
словно уже лишившись людского груза.
Вот и английская королева, кутая чешую
в старческий мех, что бы ни замышляла против
этого человека, остаётся скорость вагона с пятью
пассажирами, каждый из коих достоин плоти.
22
Евгения
глядит на Первомай,
пока на кухне закипает пар,
и никого, кто руку даст, как дар.
Она и так составлена из дыр,
а тут ещё в виски стучит земной
шар, выплывающий, как столик слюдяной.
Пока они идут, следи за мной.
Поскольку остаётся разгрести
земную пыль, чтоб вызвать упыря,
она стоит с полудня до шести,
в горсти обмылок зеркала моря,
и зайчик улетает в небеси,
как Белоснежка, когти запустив
в свинцовый лязг сатурновых
пластин.
На ней виссон светлей лазурных глыб,
и, словно бог, мерцает верный друг
по всем углам, из осторожной мглы,
в которой чашки валятся из рук.
Не продлеваю день, и час, и век.
Земля, пробив висок, вплывает в гости
и вертится, как марш-бросок,
в зенице нераздельности и злости.
* * *
В
бандитском селеньи мы зимовали:
был хлебушек лютым, шуба на мыле,
дети медведей своих уронили —
и медведи упали.
Дай мне коробку сховати кости,
бо вряд ли мы скоро будем на месте,
а в рюмочке пляшут родные двести,
и сходятся к миру гости.
Дней не сочтёшь и ночи, как вымя,
пугливы и спутаны между нами,
летят, как ветка, над головами —
и окна трясёт цунами.
ЗЛОБНОЕ МЕСТО
Действующие лица:
Мент
1-й русский (1Р)
2-й русский (2Р)
1Р (зажигает сигарету): Да…
Мент: Не курите здесь.
1Р: А где мне курить?
Мент: В специально отведённых для этого местах.
1Р. Где же эти места?
Мент: Их ещё не отвели.
1Р: А когда отведут?
Мент: Когда надо, тогда и отведут.
1Р (затягивается, выдыхает): Да…
Мент: Немедленно погасите сигарету.
1Р: А если не погашу?
Мент: Тогда Я её погашу.
1Р (протягивает сигарету): Гасите, раз надо.
Мент гасит сигарету двумя пальцами. Входит 2Р.
2Р (закуривая): Чё надо?
Мент: Здесь курить нельзя.
2Р: Пошёл на хуй.
Мент: Ничего, Я не обращаю внимания. Просто потушите сигарету.
2Р: А в рыло?
Мент: И всё-таки.
2Р смотрит на Мента и, бросив сигарету, уходит.
Мент (поднимая сигарету и давя её двумя пальцами): Ненавижу.
1Р: Такое часто случается, правда?.. (Пауза.) Это всё жизнь… (Пауза.) Вы не находите?..
Пауза. Мент ложится на землю лицом вверх и глубоко дышит. Его ботинки совершенно лишены подошв: видны голые ступни, шевелящиеся пальцы.
Мент: Конечно, мир суров. Это видно даже отсюда. У Меня двое детей. Мальчик и девочка. Я прихожу с работы домой. Они бегут навстречу. Кричат: «Папа, папа!» А какой Я им папа? Какой же Я после этого им папа?
1Р: Трогательно. Берёт за душу. (Достаёт из кармана сигарету.)
Мент (резко поднявшись): Прошу вас немедленно потушить сигарету.
1Р: Да ведь я ещё не подкурил.
Длинная пауза. Мент неотрывно смотрит на сигарету.
Мент: Да… Да, действительно… Действительно… (Уходит.)
1Р подкуривает сигарету и, стоя на месте, задумчиво курит. Входит 2Р.
2Р (оглядываясь по сторонам): Ну, что? Он ушёл?
1Р: Да.
2Р: Теперь-то мы можем поговорить по душам?
1Р: Конечно. Как хочешь. (Тушит сигарету двумя пальцами.)
Пауза. Оба пристально смотрят друг другу в глаза. Затем 2Р, немного подавшись назад, размахивается и отвешивает пощёчину 1Р. 1Р почти незамедлительно даёт пощёчину 2Р. Разворачиваются, расходятся в разные стороны.
Занавес