Опубликовано в журнале СловоWord, номер 80, 2013
Голова вождя
– Да поймите же вы, мы не можем её принять!
– Но она полностью к школе подготовлена, на каком основании вы мне отказываете?
– А на каком основании девочку вашу перевели в детском саду через группу? Они там неизвестно что выдумывают, а вы куда смотрели?
– Сказали, что ребенок развитый. Нет смысла в «старшей» группе год тратить, а нужно сразу в «подготовительную».
– Развитый? И кто это сказал? А вы и растаяли! А как в школу отдавать – подумали? Нет! Вот и сидите сами с ней еще год, пока семь лет не исполнится.
– Но мне сказали, что проблем не будет, ей же семь исполняется в конце сентября!
– Сказали, ну надо же! Тут учебное заведение! И правила устанавливает РОНО!
– И что же теперь делать? Я работаю, ребёнка дома одного не оставишь…
– Не знаю! Раньше нужно было думать! Никаких исключений мы не делаем, и не ждите! Ни для кого.
– Но тут недалеко французская школа, они принимают с шести, я слышала.
– Не знаю, кого они там принимают, и знать не хочу! Раз такие знающие – вот и ведите туда.
– Но дочка ещё маленькая, сама ездить не сможет, а мне на работу рано, я отвезти не успею…
– Женщина! Я же вам русским языком говорю, исключений не будет! Это ваши проблемы! Всё, разговор окончен.
Завуч районной школы. Кримпленовый голубой костюм. Пергидроль. Знаменитая прическа под названием «хала» на голове. Синие тени, вмазанные в морщинки у глаз и розовая помада. Почётный методист. Социальный работник в подведомственном социуме.
Бетонный серый прямоугольник школы зыблется посреди грязной лужи и глиняных валов. Район новый: пустырь, три дома. Наконец-то квартира, кооперативная. А главное – школа рядом, пять минут ходьбы. Сама Аська дойдет, и провожать не нужно. Школа, правда, обычная, без всяких уклонов, но это неважно, в Советском Союзе для всех хорошее образование, слава Богу.
Лидия Сергеевна поднялась со стула.
– Спасибо. Я всё поняла.
В дверях кабинета завуча она остановилась и обернулась.
– Интересно как у вас вестибюль оформлен. Мозаикой.
– А это наш директор, – вдруг оттаяла завучиха. – Своими руками выложил смальтой портрет Вождя! Удивительный человек!
– А… Понятно. Ну что ж, всего доброго!
Покинув кабинет заведующей учебной частью, Лидия Сергеевна двинулась по коридору, но не на выход, а совершенно в обратном направлении. Интуиция привела её прямёхонько к кабинету директора. Эх, была-не была! Хуже не будет. Немного помешкав, она постучала.
– Войдите! – сказала дверь глубоким басом.
Изнутри директорский кабинет выглядел шикарно – светлая велюровая мебель, массивный лакированный стол. Два больших окна с жёлто-оранжевыми занавесками придавали помещению солнечный и радостный вид. Несметное количество вымпелов, кубков и флажков на полках. Сам хозяин кабинета покоился в удобном кресле. За спиной у него виднелся весьма габаритный портрет Вождя в тяжёлой богатой раме. Менее масштабные полотна с изображениями Вождя и его соратников были развешены по периметру кабинета.
– Присаживайтесь, – прогудел хозяин, благодушно глядя на миловидную и элегантную посетительницу. – Слушаю вас.
– Добрый день. Я увидела внизу мозаику, поинтересовалась – кто автор. Говорят – вы. Зашла как художник к художнику. Нечасто встретишь директора школы, который сам занимается оформлением.
– Спасибо, приятно услышать похвалу от профессионала! – растёкся директор. – Я ведь так, по-любительски… Хотя в художественной школе учиться довелось. А вы, простите, в какой области?
– Я дизайнер. Специалист по интерьеру, – скромно улыбнулась Лидия Сергеевна.
– О! Какая интересная профессия! А можно вопрос к специалисту? Видите ли, у нас здание новое, пустовато как-то, стены голые.
– А давайте посмотрим ваши владения? – внезапно предложила Лидия Сергеевна, легко поднимаясь с кресла.
– Да? А это удобно? Я отниму у вас время, вы не торопитесь?
– Нет. Сегодня у меня на работе вечерние часы. Пойдёмте.
Следующие шестьдесят минут они колесили по школьным коридорам, взбирались на этажи, спускались с этажей, под непрерывную директорскую похвальбу. Школе всего год, а она уже носит звание «лучшей школы района». Совет ветеранов. РОНО. Обком. Исполком. Комитет ВЛКСМ. Все одобряют. Хвалят. Поощряют. Награждают.
Остановились под смальтовой головой Вождя.
– А у вас, Лидия Сергеевна, есть дети? В каком классе?
– В том-то и дело, что ещё ни в каком. Нужно в школу поступать.
– Да? И в какую?
– А вот, проблема возникла – не берут нас никуда!
– Это почему же?
– Ей семь лет в конце сентября исполняется, говорят – ждите год. А она уже и читает и пишет!
– Да, что вы? Такой ребёнок развитый?
– Да, вот и в саду говорили… А теперь – неразрешимая проблема.
– А вы приводите к нам! Мне способные дети очень нужны. РОНО за успеваемостью строго наблюдает.
– Я бы и рада, но отказали.
– А у кого вы спрашивали?
– У завуча, конечно, как положено, – мстительно сообщила Лидия Сергеевна.
– Ох, уж эти мне методисты. Всё по букве! Но, с другой стороны, – правильно. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть, верно? – директор засмеялся, потирая руки. – Несите документы. Прямо ко мне.
– А они у меня с собой.
– Ах, вот как? Отлично. Давайте. И приходите первого сентября. Я сам передам ваши бумаги.
– Спасибо вам огромное! Вы меня очень выручили. Школа в нашем дворе, ходить сама будет. – Лидия Сергеевна облегченно вздохнула и улыбнулась.
– Ну, конечно, о чём вы. Так, насчёт оформления стендов в рекреациях мы договорились, да?
– Да, да, конечно!
– Ну, до свидания, очень рад был знакомству!
– Всего доброго! И спасибо вам ещё раз!
В вестибюле, под мозаичной головой Вождя, Лидия Сергеевна остановилась, прикидывая: восемь стендов в каждой рекреации. Это, соответственно, шестнадцать на этаж: на этаже по две большие рекреации. А этажей – четыре…
Итого, простая арифметика: пятьдесят шесть бесплатных бессонных ночей!
Бумажный человечек
– Ну что, гражданочка Воскресенская? Вспомнили еще что-нибудь, или нет?
– Простите, но я в прошлый раз рассказала вам всё, что знала. У меня нет о нём никаких известий!
– Как же так получается, гражданочка? У вас муж сбежал, а вы не знаете. Разве так в советской семье советские люди относятся друг к другу? Вы что же, не интересовались делами вашего мужа?
– А что я могла знать? – Лидия Сергеевна чувствует себя крошечной и ничтожной в мрачном тесном кабинете. Слёзы стоят уже где-то у самых глаз. Только не здесь, Господи, не сейчас!
– Я зачитаю вам сейчас показания сослуживцев, бывших с вашим мужем на конференции в Великобритании. Они утверждают, что он ещё в прошлой поездке постоянно общался с представителями вражеских капиталистических стран. А ведь тогда вы ездили вместе с ним!
– Я вам клянусь, что ничего не знаю! Для меня побег моего мужа за границу был страшным и неожиданным ударом. Я говорила это на трёх предыдущих…
Лидия Сергеевна запнулась. Она не могла заставить себя выговорить слово «допросах». «Одеться нужно было по-другому», – метнулась запоздалая мысль, словно вспугнутый мышонок. Привыкшая всегда быть нарядной, Лидия Сергеевна внезапно с предельной ясностью почувствовала несоответствие своего модного заграничного костюма из кожи «лаке» и грязно-зелёно-коричневых бесформенных мундиров собеседников. Сотрудники смотрели на неё спокойно и выжидающе грязно-зелёно-коричневыми, под цвет кителей, глазами. Так смотрит богомол на свою жертву – с полным безразличием и сознанием своего неизбежного превосходства.
Чтобы не встречаться с этими глазами, Лидия Сергеевна уставилась в стену. Забыла! Плакат на этой стене ещё в прошлый раз заставил её дрожать от страха. Изображенный на нем бумажный человечек сминался под напором громадного кулака, на котором было написано: «Будьте бдительны!» Тело человечка было испещрено словами «шпионаж», «диверсия», «вредительство» и «провокация». Ужас, стоявший в глазах у человечка, был сродни ужасу, теснившемуся в сердце у Лидии Сергеевны – всепоглощающий и безнадёжный. Лицо человечка казалось ей собственным зеркальным отражением. Такое же белое и испуганное. Но смотреть на мучителей было ещё хуже.
– Зря вы запираетесь, Лидия Сергеевна. Мы ведь всё равно обо всем узнаем. Да мы и так знаем. Мама у вас на пенсии. Дочка недавно в школу пошла. На работе у вас уже неприятности. И это понятно! Статистика, уважаемая Лидия Сергеевна! Показатели! Директору вашему зачем себя под подозрение подставлять, а? За укрывательство предателей Родины…
– Я не предательница! Я никогда не предавала Родину! Да, я ездила с мужем в заграничную командировку! Но мне же официальное разрешение дали! Да вы же сами, ваши сотрудники…
– Спокойнее, спокойнее, уважаемая Лидия Сергеевна! Мы помочь хотим вам. Жалеем вас. А вы так к нам относитесь. Голос повышаете. Нехорошо. Да, мы давали вам разрешение. Да, мы проверяли вас и вашего мужа. А в итоге? Что? Человек, казавшийся благонадёжным, с хорошими показателями, вдруг – раз! И остаётся во вражеском капиталистическом лагере. А вы запираетесь. Не хотите нам рассказать, как всё было.
– Я не запираюсь. Я действительно ничего не знала! Я ждала его из аэропорта, собрались гости, я пирог испекла…
Лидия Сергеевна опустила голову очень низко к столу, делая вид, что изучает микротрещинки – кору старого облупившегося лака. Пальцы её вцепились в сумочку, и вся она сгорбилась, скукожилась, стараясь стать ещё меньше, ещё незаметнее.
Но яркий круг лампы не отпускал, а накрывал её с головой, будто белого клоуна на арене – в пудре и слезах.
– Ну, вот опять. Слезами тут не поможешь, Лидия Сергеевна. А помочь можно, только рассказав нам, с кем и о чём ваш муж договаривался в прошлую поездку. Имена его друзей, контакты?
– Не знаю! Ах, ничего я не знаю, ну поверьте мне, ну пожалуйста!
– Вот так жена советского гражданина! «Не знаю»! Разве не должен каждый помнить, что враг не дремлет, что нужно быть бдительной? Из-за такой жены, как вы, ваш муж, советский человек, гражданин, попал в лапы агентов капиталистической пропаганды! Погнался за наживой. За долларом! Предал святое дело строителей мирового коммунизма. И вы думаете, на вас нет пятна? Вы ошибаетесь! Ваше «не знаю» – преступно. Вы должны были вовремя обратить внимание на разложенческие настроения вашего мужа, привлечь общественность, в конце концов! А вы предпочитали «не знать». А может, вы нас просто морочите? Укрываете своего мужа, а сами только и думаете, как перебраться к нему?
– Нет, нет, нет, я не думаю, как я могу, у меня мама, дочка, куда перебраться, как можно?
– Мы хотим вам помочь Лидия Сергеевна! Вы же понимаете, как сложно вам будет, такому специалисту, с такой высокой квалификацией, оставить вашу профессию и пойти, к примеру, дворником или уборщицей? С таким пятном на биографии никуда вас больше не возьмут.
Лидия Сергеевна похолодела. Лишиться любимой работы для неё было немыслимо. Даже одно упоминание об этом приводило в ужас.
– Подумайте обо всём, Лидия Сергеевна. Хорошенько подумайте. До новой нашей встречи. До скорой встречи!
Получив подписанный пропуск на выход, Лидия Сергеевна обожжённым мотыльком метнулась к дверям. Огромным усилием воли она заставила себя прошептать: «До свидания». Но уже в дверях её вновь окликнули.
– Лидия Сергеевна!
Она резко повернулась, зашаталась на высоких каблуках и чуть было не упала.
– Лидия Сергеевна. А вы знаете, кто ещё совершил предательство по отношению к Родине вместе с вашим мужем?
Она молчала. Он тянул паузу. Затем громко, припечатывая каждое слово, как пощечину: «Младший научный сотрудник Бойко Татьяна Викторовна. Двадцати пяти лет. До свидания».
Петербург