Опубликовано в журнале СловоWord, номер 79, 2013
ВЕСЁЛЫЙ СОСЕД
…Я соседку удивил сегодня:
в голом виде перед ней
возник!
Глеб Горбовский
Без адреналина я тоскую.
Тяга к риску – есть такой грешок.
Я решил соседку городскую
Нынче непременно ввергнуть в шок.
Скинул я с себя штаны, рубаху,
Майку и семейные трусы.
Ох, и удивлю сейчас Натаху!
Пусть сомлеет от моей красы!
Вот стою в костюме я Адама,
Собственной фигурой восхищён.
Скажет обо мне любая дама:
"Это ж настоящий Аполлон!"
Спину распрямив и всё такое,
Бицепсы напряг я, пресс и грудь,
Чтоб моё достоинство мужское
Ярче и рельефней подчеркнуть.
Но моя недолго длилась радость.
(Я-то ждал восторгов, дуралей!)
А услышал: "Фи, какая гадость!
Что трясёшь ты мелочью своей!"
ПУШКИН И ОЛЕГ
Опять телевизор в дому загудел,
Печаля нас и веселя.
А Пушкин на белую стенку
глядел,
Потом – за окно на поля.
Олег Дмитриев
Висит у меня в кабинете портрет.
На нём Пушкин изображён:
Как я смуглолицый и тоже поэт
И чар, как и я, не лишён.
Сереет за окнами русский пейзаж,
Печаля нас и веселя:
Соседа недавно сгоревший гараж
И в мусора кучах поля.
Опять телевизор гудит за стеной. –
То гость из Тбилиси Арчил
У друга со шмарою очередной
Эротику громко включил.
О, нравы! Качаю в тоске головой.
И вдруг – как мороз по спине.
Смотрю: а коллега мой словно живой
И быстро рукой машет мне.
То ль это пригрезилось мне с пьяных глаз,
То ль явь это всё, то ли сон…
А Саня уже подмигнул в пятый раз –
Заметил преемника он!
Я стал от волнения белый как снег.
(Пора выйти из-за кулис!)
"Ну, будем знакомы, привет! Я – Олег.
Тебя от меня ждёт сюрприз.
Стихов своих новых последний раздел
Сейчас я прочту без купюр…"
Испуганно он на меня поглядел
И выкрикнул: "Чур меня, чур!"
ДРУГ ПОЭТОВ
Я пил с Мандельштамом на Курской дуге.
наряды взрывались и
мины.
И к нам Пастернак по окопу скользя,
cказал,
подползая на брюхе…
Александр Ерёменко
С великими я на короткой ноге.
Им лестно со мною быть рядом.
Я пил с Мандельштамом на Курской дуге,
Плюя на разрывы снарядов.
С меня не сводил он восторженных глаз:
"Кумир Вы для всех поколений!
Пустым графоманам, куда нам до Вас!
Вы в лирике признанный гений!
Учитель, Вы мой на всю жизнь идеал!.."
И бросился мэтру в объятья.
Потом я автограф ему подписал,
И Осип заплакал от счастья.
Однажды ко мне подошёл Пастернак,
Принёс свои стихотворенья.
И робко спросил: "Может, что здесь не так?
Хотелось бы знать Ваше мненье."
Я взглядом окинул листы сверху вниз
И первым нарушил молчанье:
"Теперь уже лучше. Вот видишь, Борис –
Учёл ты мои замечанья.
Не слушай ты критиков злобную рать.
Лишь двум доверяй – мне и Mузе."
В ответ он стал руки мои целовать
И ползать в экстазе на пузе…
Но я заболтался совсем с вами тут.
А мне ещё встретиться есть с кем.
Меня с нетерпеньем давно уже ждут
В палате Толстой с Достоевским!
"ПАМЯТНИК"
Мне не нравится будущий памятник мне.
Евгений Евтушенко
Сотню тысяч я строчек уже накатал.
Есть от Бога во мне исполинская сила.
Мне ещё не готов до сих пор пьедестал?
Вот те раз! И куда только смотрит Россия?!
Во весь рост возвышаться хочу над Москвой.
И, надеюсь, Отчизна меня не осудит.
Хорошо подпирать облака головой,
Что, пожалуй, талантливей пушкинской будет.
Я пошёл к Церетели: ну как, не пора б?
Тебе время, запомни, сторицей отплатит
За мой памятник. Но усмехнулся Зураб:
"На губу твою шифера столько не хватит!"
ВОПРОС К ГЕНИЮ
В Лутовинове –
Тургенев.
И в Карабихе
– поэт.
Я не гений. Нету геньев!
Прежде были – нынче нет.
Только мне ничто не
светит.
Скоро я остервене…
Вероника Долина
Я ночами горько плачу,
Потому что столько лет
Не решу никак задачу:
Кто я – гений или нет?
Вдруг – уже я и Цветкова
Превзошла давно сама? –
От события такого
Тут и впрямь сойдёшь с ума!
Или всё же мне не светит?
Кто понять поможет мне?
И в смятенье крыша едет,
Скоро я остервене…
Мне приснился без наряда
Автор "Дыма" и "Муму".
И подумала я – надо
Обратиться вот к кому.
И спросила я с тревогой
У кумира своего:
"Вы скажите, ради Бога,
Может быть, я не того?.."
Хохотнул в ответ Тургенев:
"Вероника, mais oui!*
Ну, конечно, Вы не гений!
Кто бы спорил, чёрт возьми!"
_________
*Mais oui! (франц.) – Ну да!
БРАТЬЯМ ПО ОРУЖИЮ
На погостах родные лежат.
Из друзей, как
помыслишь, отчаясь,
Лишь остался… Ахмадинежад
Да ещё, может быть, Уго Чавес.
Александр Щербаков
Годы, годы… Мученья от них.
Возраст мой приближается к краю.
Я соратников верных своих
Из-за козней масонских теряю.
Всё длинней этот список утрат…
Старика сиротеет квартира.
Для меня был бен Ладен как брат,
Одиноко мне без Ким Чен Ира.
Ввек я память о них не предам.
И скажу я, в глаза глядя смерти:
"Хомейни, Чаушеску, Саддам,
Вы отца мне роднее, поверьте!"
Эх, народишко нынче не тот.
Слабаки, с ними каши не сваришь.
(То ли дело, к примеру, Пол Пот. –
Был на редкость активный товарищ.)
За приятелей сердце болит.
Вот и пламенный Чавес – покойник.
А Муамар Каддафи убит…
Мне тебя не хватает, полковник!
Те – уже на погостах лежат,
Эти – ждут приговора в Гааге.
Слава Богу, Ахмадинежад
Ещё жив и исполнен отваги.
Не угас хунвейбиновский жар
Либеральным назло чистоплюям.
Плюс, в Дамаске есть Асад Башар. –
Нет, друзья, мы ещё повоюем!