Опубликовано в журнале СловоWord, номер 77, 2013
СОНЕТЫ
* * *
Меж дивных берегов река нас уносила
На ветхом плотике, что ты соорудила
Из оправдания, соблазна и стыда.
Кишела тварями горячая вода,
Мы миновали суеверья, и приметы,
И злые помыслы, и добpые советы,
Крадучась берегом, преследовали нас,
Когда, любя, кляня, грозя не раз,
В слепом влечении, в сомнении жестоком,
В признанье невпопад и в ласке ненароком,
Тебя со мной вдвоем, и прочий свой улов,
Все в воду павшее, от листьев до стволов,
Подхваченное темным жадным током,
Несла, несла река меж дивных берегов…
* * *
Я ждал ее в саду, среди теней,
И бликов, и ветвей в цветеньи страстном,
И лишь ручей серебряный звенел
Соблазном злым, предчувствием неясным.
И осенью, при золоте с небес,
Я в роще ждал ее. Кривлялся бес,
Качалась ветка в чаще тенью серой,
Тянуло ранним холодом окрест,
И путь лежал туда, куда химеры
За ней, отверженной, желанной и неверной,
Уводят всех, не признавая лиц,
Железным жезлом подавая знаки.
Я ждал ее в Лесу Самоубийц,
В четвертом круге Дантовой клоаки.
* * *
За Эвридикой, вниз, за кругом круг, до дна,
Мгла прошлого, туман воспоминанья,
Мельканье лиц, идей, имен. Она.
Тень тонкой нитью на краю сознанья.
Ее рука ли? В ласке бестелесной
Очнется? Вспомнит что-нибудь? Вздохнет,
Шагнет? Растает в робости прелестной?
Качнулась тень. Шатнулся мир. Она идет.
С безумным риском, вверх, за нитью тонкой,
Не верь, не бойся, за плечо держись,
Ступая вдруг по льду, по гальке колкой,
Моей щеки дыханием коснись,
Проснись, рассмейся, улыбнись, но только
Не обернись!..
* * *
Нарцисс! Прекрасный сон в глазах незрячих,
Стан юноши, росток цветка – вдвойне,
Прекрасное лицо в воде стоячей
Посередине мира, в тишине.
Не мог же он отвлечься! Время-деспот
Пока не смяло прелесть этих черт,
Не обожгло ни завистью, ни местью,
Не предала любовь, не съела смерть,
Пока не скрыло зеркало плевою,
Покуда швы земли не разошлись –
Упрямым духом прогреметь молвою,
Упрямым телом вырасти травою,
Упрямой головою – в воду, вниз!
Нарцисс!
* * *
В Эдем войду. Среди чудес туманных,
Соцветий странных, мне еще бродить,
Встречать причуды радостей незваных,
Загадывать, мгновения ловить…
Я встану на лазоревом пороге,
Лицом к лицу, глаза в Его глаза,
И правый бич меня червем убогим
Низвергнет в прах, ни слова не сказав,
И гордый дух раскатят по угольям,
И выяснят следы греха на них,
И прочь сотрут из памяти живых,
И пылкий путь, вильнув петлей безвольной,
Закончится!
Но перед этой болью
Еще пройду Сад Радостей Земных.
* * *
Oбнять любимую – песчинкой в море
Растаять, умереть, уснуть, забыть,
Вращенью сфер, стихий роптанью вторя,
Движенье волн пытаться повторить…
Пути Господни неисповедимы –
Исчезнуть в громе замысла Его,
Сгореть бесследно в зареве незримом
Под музыку дыханья твоего.
Неимоверен Зодчего размах,
Две искры в горне, пыль на жерновах –
Уснуть, забыть, твоей руки коснуться!
Тяжелый сон Вселенную сковал.
Грохочет в темноте за валом вал,
Песчинки трутся.
* * *
Танцует женщина. Кипит бурлеск,
Урчит толпа и взглядом цепким метит
Изгиб груди и смуглых бедер блеск.
Она горит, летит! Она ответит!
За мрак пустынь и бешенство столиц,
За запах тела и ружейной гари,
За маету поэтов и убийц –
Она отдаст! Воздаст! Она подарит!
Она раскроет тайные чертоги,
Она возьмет себе совсем немного,
И, край своей одежды теребя,
Она уйдет по огненной дороге
И сгинет, не страдая, не скорбя,
С улыбкой тихой –
Только для себя.
* * *
Картинка в рамке на столе моем,
Там женщина, и рядом – зверь ее.
Под шум дождя она его ласкает,
Ей кажется, она еще не знает,
Что в сумерках он встанет в полный рост,
Сверкнут клыки, ударит в землю хвост,
Еще чуть-чуть – и он, рыча, склонится
И вспорет заживо. Блеснет зарница,
И в проблеске – его глаза, черты,
Касанье ласки, шорох суеты,
Отлив, прилив, за болью боль и прелесть,
Ожог судьбы, деревьев мокрых шелест…
Собрать себя. Рассвет далек и скучен.
Спокойно. Тихо. Зверь давно приручен.
* * *
Снежинки блеск на локоне твоем –
Узор ее кристалла безупречен,
Неописуем, невесом и вечен.
Беспечен взгляд, и мы еще вдвоем,
И длинен день, и будущее ясно,
Вернее – нет его, а только день,
И зимний луч, и медленная тень,
И тихий снег, немыслимо прекрасный…
Снежинкой упрекнет меня Судья,
Узор ее лучей предстанет зримо,
Снежинкой обернется жизнь моя,
На локоне твоем – неудержимо –
Невыносима легкость бытия,
Как легкость бытия невыносима!
* * *
Роптать на Бога-то? С гордыней сжиться?
Лелеять Им дарованную страсть?
Умом лукавым к истине стремиться?
Как вор, тайком минуты счастья красть?
Он – мудрый! – ядом совести ужалит,
По углям искушенья проведет,
При ходе мысли корчиться заставит,
В Саду прекрасном мукой изведет.
Разгадки тайн Его уже пришли,
Уже идут – отмечен край земли
Огнем небесным, дальним рокотом.
Смирить гордыню? Страсти укрощать?
И дар, и гнев, и бич Его принять
И встать! Стоять! Роптать на Бога-то?
* * *
Два старичка, спасенные судьбой,
Он – с палочкой, в очках, она – с клюкой,
По гравию, с опаской всевозможной,
Идут, друг друга держат осторожно,
Перебирая груз простых забот.
Вот, наконец, знакомый поворот,
И – солнце разом! День какой! Весна!
И вспыхнув, закружившись, вдруг она
Ему в лицо букет сирени кинет,
А он подхватит на руки, обнимет,
И вот они по травам и цветам
Бегут, смеясь, до поворота! Там –
Два старичка, спасенные судьбой,
Он – с палочкой, в очках, она – с клюкой.
* * *
Земля мне сцена – я на ней артист,
Какая пьеса – верх литературы!
Мораль ясна, обзор сюжета чист,
Знакома музыкантам партитура.
Какая роль! Ее ключи поняв,
Затеять фейерверк импровизаций,
Меняя тон и звук, меняя нрав,
Меняя ритм по смене декораций.
Какой спектакль! Куда еще ведут
Пути судьбы, оркестра переборы?
Финал! Какой успех! Гореть в аду!
Бушует публика, а режиссеры
Сидят, нахмурясь, в литерном ряду,
Перебирая срывы и зазоры.
* * *
Я увидел когда-то в тиши, вдалеке,
Как три девушки тонких, опаски не зная,
Искупались нагими в прохладной реке
И исчезли из виду, смеясь и играя.
Я увидел немало чудес с этих пор,
Ласку волн и веселых ручьев бормотанье,
Рек великих слиянье, молчанье озер,
Посейдона во гневе, морей рокотанье,
Фаэтона в полете сквозь звездный туман
И Атланта, край неба держащего честно,
И я видел трех девушек – или обман? –
И они, перед тем как из виду исчезнуть,
Искупались нагими в Реке Океан,
Омывающей землю, впадающей в бездну.
* * *
Разбился шарик – сапожок запнулся –
И равнодушна к этому семья,
Игрушки нет – и целый мир сомкнулся
В слезах, – какая форма бытия,
Как плачет девочка! Молите Бога,
Когда пути тернисты и узки,
И силы нет преодолеть дорогу,
Когда надежды станут далеки,
Когда судьба закончится убого,
Когда устанут пули и штыки,
Когда последним стоном охнут пушки,
Увидите – в величии своем
Господь сидит над сломанной игрушкой
И утирает слезы рукавом.
* * *
Шаман плясал, – лучи заката тлели, –
По кругу шел, шептал и бормотал,
Под бубна бой глаза во тьме горели,
И синий лес таинственно молчал…
Предел познанья – пляшущий шаман,
Огнем в лесу, ознобом по земле,
Под бубен громовой, под барабан,
Под канонаду – что там, в этой мгле?
Лучи надежды в небе угасали,
Жестокий мир поляну обнимал,
Деревья вороной стеной стояли,
Бил колокол в ночи, набат стонал!
Угли костра неслышно исчезали,
Ходил по кругу волк. Шаман плясал.
* * *
Если вам повезет, и достигнете края земли,
Я скажу без труда, что вы встретите в этой дали.
Не ищите ни счастья, ни новых путей, ни
сокровищ,
Там седые валы бьются в край переполненной
чаши,
Проливаясь на головы трех исполинских чудовищ,
И их бивни темны и зловещи, и голос их страшен,
И они прижимаются спинами, стонут под ношей,
И их ноги скользят по спине черепахи огромной,
А она, напрягая все жилы, и нервы, и кожу,
Задыхаясь, плывет и плывет по бушующим
волнам…
И прокатится пена по серой броне черепахи,
И слоны затрубят, замирая и плача от страха –
Вы увидите, если достигнете края земли,
Если вам повезет – только сгинули все корабли.
* * *
Вот это место – старенький причал –
Давным-давно, в далеком далеке
Здесь мальчик перед девочкой стоял,
И билось сердце мышью в кулаке.
И вот – вернулось жизни колесо
Под стон и звон железных шестерен,
Под гул и зов забытых голосов
При смене стран, событий и времен –
Уходит шум успехов и утрат,
Уходит день – закончен оборот!
И вот – намокших досок пересчет,
Слепой судьбы последний перекат,
Пустой настил, остовы свай, закат.
Да нет. Там что-то в воздухе еще…
* * *
Она прошла – у бровки, чуть спеша,
Одернув платье, волосы поправив,
Задумавшись, улыбку удержав,
Едва ли аромат духов оставив…
Так – этих тонких шпилек перестук
По черно-белым клавишам хрустальным,
Сквозь светотень свиданий и разлук,
Случайно, может быть, совсем случайно!
Совсем случайно, глупо и некстати
Померкнет свет, погаснут зеркала…
Так – к одному из сотни тысяч братьев,
Волос коснувшись, вспомнив о делах,
У бровки, между счастьем и проклятьем,
Одернув платье – так она прошла.