Опубликовано в журнале СловоWord, номер 76, 2012
Валерий Сосновский
Кинематограф
Минувших лет.
Тапер издерган.
Потушен свет.
Мельканье литер,
Иллюзий бег.
Ах, Марлен Дитрих,
Двадцатый век!
Вот доктор Ватсон
Надел пальто.
Чихая астмой,
Дымит авто.
Эйнштейн наказан
За внешний вид.
В противогазы
Ползет иприт.
Летит отвесно
Аэроплан.
Звучит прелестно
Лихой канкан.
Мотивчик старый
Почти без слов.
Вот комиссары
Казнят попов.
Воззри, потомок,
На прошлый тлен.
Хитрит подонок
Лорд Чемберлен.
Красна малина
Сидит в Кремле.
Висит Марина
В своей петле.
Мой под Смоленском
Контужен дед.
Чадит Освенцим
И застит свет.
Махатма хилый
Постиг Атман.
Над Хиросимой
Встает туман.
Быстрей, картинка:
Тарзан в кустах,
Хрущев с ботинком,
Пеле в лучах,
Булат с гитарой,
Кусто в воде
И Че Гевара
При бороде!
Гагарин в космос,
Смеясь, летит.
Бедняга Освальд
В тюрьме убит.
Квартиру деду
Райком дает,
И Кастанеда
Жует пейот.
Тибет китайский
Громит сапог.
Музыкой райской,
Гремит Вудсток.
Невыносима
Борьба химер.
Лежит в руинах
СССР.
Авиарейсам
Грядущих лет
Усама дерзкий
Творит привет.
Партер гогочет,
Хрустит поп-корн.
Сеанс окончен.
Подите вон.
ТАРА, ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА МОРЕХОДОВ
1
Мы шли через мост на Татышев остров,
Зимний ветер сквозь ребра свои просея,
И, темнея, вздыхала внизу вода Енисея,
Била в быки под мостом натужно,
Изнутри себя выходя наружу,
На поверхность жизни, которую сверху
Мы созерцали, открыты ветру
Меж двух берегов, меж судьбой и печалью,
Меж волной и бездной, где нас венчали
Холод и мрак, где мы шли за пределы
Мира, над коим едва горела
Единственная звезда, наполняя разум
Серебряным блеском, недоступным глазу,
И мост был длинней, чем прожитые годы,
А берег заснежен и мглою обглодан,
Он как будто висел в пустоте и качался,
С каждым взглядом приблизившись, вновь удалялся,
И когда на него мы ступили, он просто
Растаял во тьме, оставив лишь остов
Неизвестно чего, иного мира,
Где мы, заплутав по ошибке, сиро
И убого дрожа в тумане,
Иногда прижимались друг к другу губами.
2
Неслышному зову, мы оглянулись
Назад – и застыли, не смея верить,
Увидев оставленный нами берег,
Где каскадом света, огней водопадом
По всей ширине, куда хватишь взглядом,
С прибрежных гор, непостижим и вечен,
Ниспадал в Енисей электрический вечер,
А навстречу, из черной воды забвенья
Текло огнями его отраженье,
И лишь пройденный мост серебряной нитью
Соединял нас – словно наитье
Соединяет с судьбой – с этим лоном
Света, струящимся и наклонным,
Покуда стена из огней вплотную
К нам не придвинулась, словно грунтуя
Легким сияньем изнанку пространства,
Растворяя в вечерних огнях Красноярска
Нас без остатка, до костного мозга,
В шуме троллейбусов, в дымке морозной,
В плеске волны, в молчании бога,
В чаду алюминиевого смога.
3
И с тех пор летели, но как-то мимо
Друг на друга нанизанные незримо
Десять лет, состоящих из воспоминаний,
Водки в стакане, дыры в кармане,
Фа-мажора, попоек, ночей бессонных,
Трепотни, пейзажей в окнах вагонных,
Промелькнули встречи, скандалы, разлуки,
И меня ласкали другие руки,
Завораживали иные реки,
Замораживая чело и веки,
Стала жизнь огромной – одной – потерей,
Предо мной закрылись родные двери,
И раскрытые женские губы смыкались,
И разверстые ноги в замки сплетались,
И, конечно, я сам был тому виною,
Повернувшись к себе самому спиною,
Только этот фарс не имел значенья,
Потому что я был всего лишь тенью,
Отброшенной в тысячу разных событий
Серебряным блеском звезды позабытой,
Потому что, фокус сознанья сузив,
Я жил, как мастер своих иллюзий.
БЕССОННИЦА В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
На вечерней заре оживает былое.
Ах, как сердце болит,
Как мне хочется плакать! Зеркальной водою
Поднебесье стоит.
Тусклым блеском горят крыши и водостоки,
Шепчут липы в тени.
Еле слышится голос любимый, далекий:
«Моя радость, усни».
Меня ждали на улице Ленина, но не
Вышло: пьют без меня.
Просыпаются детские страхи на фоне
Уходящего дня.
Опускается тьма, раскрываю постель, но
Трудно очи смежить.
И ночных одиночеств огромные бельма
Принимаются жить.
Я понять не могу, что же это за люди
Ошивались вокруг
И галдели: «А счастья-то, счастья не будет,
Все закончится вдруг!»
Кто за мной увязался, как выпивший кореш,
Из младенческих лет,
И шипел мне: «Уж лучше б ты сдох! Ты не стоишь
Пачки от сигарет!»
Кто шептал: «Занавеску задерни культурно,
И с балкона лети,
Да эффектец, эффектец-то литературный
Не забудь, подпусти!»
Кто смотрел мне в затылок хитро и сурово,
Пока пил я вино –
Аполлон? Дионис? или мент участковый?
Да не все ли равно!
Ото всех в электронном и суетном веке
Схоронился, затих,
Просмотрел, проморгал… Поднимите мне веки! –
Или как там у них.
Я к себе подойду и у зеркала стану
Из ночной полумглы:
Под глазами черно, диковаты и странны
Взгляды, выкрики злы,
За спиною запои, загулы, больницы,
Словно гулкий прибой.
И тогда я скажу: «Мне пора помириться,
Примириться с собой».
Дай мне, Господи, сил полюбить и утишить
Свой задиристый пыл,
На вечерней заре за спиною услышать
Шелест ангельских крыл.