Опубликовано в журнале СловоWord, номер 76, 2012
ПРОЗА И ПОЭЗИЯ
Нина Большакова
С Е Б А С Т И К И
Жил был Себастиан
Которого раньше звали Иван Абрамович. Он довольно долго жил под этим именем, а потом поменял. Это легко сделать при получении американского гражданства, а Себастиан его как раз и получил. Новое имя ему очень нравится. Так звали кота у его первой квартирной хозяйки, а Себастиан и сам немножко animagus, балуется иногда для забавы. Не Себастьян, а Себастиан, с ударением на втором слоге. Красиво, правда? Сказать вслух: Себастиан! Лечь на подушку, скрестить лапы и обернуться хвостом!
Себастиан и генофонд Украины
Когда Себастиан решил переехать в Америку, его кот и кошка поехали с ним. Они были уже немолодые фелины, и найти новую семью им было бы трудно. Не на улицу же их выгонять? Себастиан человек не очень хороший, но на такое паскудство оказался не способен. Пришел маленький зобастый эксперт, осмотрел Себастиановых фелин и выдал за тридцать долларов ценную справку: выезд данных фелин за границу не наносит ущерба генофонду Украины.
– А как же я? – спросил Себастиан. – А мне справку для генофонда?
– А вы так катитесь, – ответил маленький зобастый эксперт. – Вам и без справки можно.
Артикуляция Себастиана
– Чтобы правильно артикулировать по-английски, надо нижнюю челюсть выдвигать вперед, – сказал Марк, преподаватель английского на курсах для эмигрантов, – а вы, восточно-европейцы-еврейцы, втягиваете ее внутрь. Вас учить только деньги американских налогоплательщиков даром тратить.
– А ты кто такой? – удивился Себастиан. – Фамилия Панкин, сам маленький, носатый, точь-в-точь Арон-парикмахер с Октябрьского проспекта. Учи и радуйся, что работа есть. Скоро эмигранты кончатся, пойдешь в папину бакалею мешки с лапшой таскать. Как тебе такая артикуляция?
Пожарник Себастиан
Себастиан поступил в пожарные, с чем мы его и поздравляем! Не легкое это дело, поступить в пожарные, туда только ирландцев и принимают, а Себастиан как бывший Иван Абрамович совсем не ирландец, ну вы понимаете. Поступил и сразу на пожар поехал.
Приезжает в дом на Upper West Side, а там уже три пожарных машины стоит, еле протолкались к подъезду. Горит на девятом этаже, из окна дым. Лифт работает, но брандмайор говорит:
– Пешком, ребята, пешком!
У Себастиана на плече кислородный баллон висит, в руках крюк, топор, амуниция тяжелая, а надо лезть высоко. Ну, полез, пока дошел – взмок, сухой нитки на нем нет. Подошел к двери в квартиру, брандмайор говорит:
– Ломайте дверь, ребята!
Ну сломали, чего там ее ломать, трах-бах топором и готово, дверь и откроется. На пороге стоит хозяин и говорит:
– Зачем вы дверь сломали? Ведь не заперто было!
Хозяина в сторону, чтобы не мешал пожар тушить, сами по квартире рассыпались. С улицы ребята с других машин тем временем лестницы подняли и окна бьют. Все враз повыбивали, шланги вставили и давай воду лить. Правда, недолго лили, потому что брандмайор скомандовал прекратить. Оказалось, в кухне сушильная машина загорелась, забилась линтом и загорелась. Ее уже выключили, и пожар потушили.
– Отбой! – Скомандовал брандмайор и все пошли вниз. Лифт уже не работал, водой залился, так что опять пешком. Себастиан идет и убытки считает: окна выбили, дверь сломали, воды налили столько, что на два этажа ниже протекло, а в самой квартире все залили, и мебель, и книги, и ковры, все. Да, еще лифт не работает, залили. А весь пожар в сушилке начался и закончился. Выходит, убыток от пожаротушения больше, чем от пожара. Теперь Себастиан думает: может, выступить уже из пожарных? Пойти в страховые агенты, с новым продуктом на маркете: страхование от пожаротушения?
Усталый Себастиан
На работе у Себастиана появилась новая сотрудница по имени Пифия. Себастиан поработал с ней два с половиной дня и устал. Она пожилая, поджарая, немного глуховатая, поэтому говорит очень громко, от чего ее чаушеский акцент звучит особенно резко. Агрессивная тетка, напоминает женщину по имени Крепа, которая работала в офисе несколько лет назад. Такие же проволочные волосы, острый рубильник и щучий рот, совершенная Крепа, только постаревшая на двадцать лет. У Пифии в совсем не юном возрасте сын-подросток, а мужа нет, но Себастиан в этом не виноват. Он ей этого сына не делал, у него бы и не получилось с ней. Себастиан поговорил со своим дружком, тот ему сказал – нет, ни за какие коврижки! Тем более Пифия уже отчитала Себастиана за плохое поведение: он, оказывается, к ней недостаточно почтителен и на ее вопросы, которые она безадресно выкрикивает в пространство, отвечает неполным ответом, а на вопросы о семье хозяина не отвечает вообще. Притомился от нее Себастиан, а еще полдня впереди.
Стареем, однако!
Добрый Себастиан
– Приветствую тебя, добрый человек! – прочел Себастиан в книжке. Посмотрел на обложку, кто написал? Оказалось, древний грек Сократ.
– А я какой человек? Добрый ли я человек?.. – задумался Себастиан.
Себастиан захлопнул книжку, встал и вышел из вагона. Поднялся по лестнице вверх, вылез на поверхность, солнце светит, зеленые холмы Центрального парка через дорогу, а у выхода на асфальте газетные мужики. Один белый, один черно-серый, два веселых незнакомца. Белый, по виду ирландец, раздает бесплатную газетку «AM New York«, а черно-серый, африканец, продает газеты за деньги.
Себастиан взял газету у белого мужика, сказал спасибо, и прошел вперед на два метра, чтобы купить «New York Post» у черно-серого мужика. Достал из кармана приготовленные 55 центов (5 центов сверх обычной цены) и протянул Африканцу, одновременно беря верхнюю газету из стопки, но тот придавил газету длинной рукой:
– С сегодняшнего дня Post стоит 75 центов, а не 50, sorry! – изо его рта пахнуло чем-то прелым, лежалым. Что он ест?
– О, я не знал, – зашарил по карманам Себастиан, ища и не находя монетки.
– Ладно, завтра донесете, – улыбнулся Африканец и протянул газету.
На следующий день Себастиан дал Африканцу доллар, долг за вчера и за сегодня, схватил газету и побежал на работу.
Утро, метро, остановка, схватил «AM New York«, протянул 75 центов за «New York Post«, газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, Африканец радостно приветствует, Себастиан дает ему 75 центов плюс 10 центов сверху за «New York Post«, газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, Африканец радостно приветствует, 75 центов за «New York Post«, Африканец разочарован; газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, Африканец радостно приветствует, доллар за «New York Post«, оставьте сдачу себе, сегодня пятница, Африканец счастливо смеется; газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, 75 центов за «New York Post«, хлоп:
– С сегодняшнего дня Post стоит доллар, а не 75 центов, sorry! – изо рта Африканца пахнуло чем-то прелым, лежалым. Что он ест? Себастиан забрал 75 центов, дал доллар, газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, Африканец устало приветствует, доллар за «New York Post«, Африканец разочарован; газеты под мышку, спасибо, хорошего дня, побежал на работу.
Утро, метро, остановка, «AM New York«, Себастиан наскребает по карманам мелочью доллар 15 центов, Африканец спит, сидя на пачке газет, у него, оказывается, вся голова седая. Себастиан будит его криком «Hello!!!», Африканец просыпается, смущен, sorry, он работал всю ночь, берет деньги, подает газету. Себастиан сует газеты подмышку, спасибо, хорошего дня, бежит на работу.
«Подъезжая под Ижоры, Я взглянул на небеса. И воспомнил ваши взоры, Ваши синие глаза», прочел Себастиан в книжке. Посмотрел на обложку, кто написал? оказалось, Пушкин, Африканец.
Ученый Себастиан
20 июля 2012 года Себастиан открыл New York Post и прочел маленькую заметку на 23й странице:
Ученый из НАСА в свободное от работы время провел эксперимент – много дней он клал на хайвей, на разделительную линию, резиновых змей и черепах, очень похожих на настоящих, а сам прятался в кустах и считал, сколько водителей свернет со своей полосы, чтобы переехать маленькую рептилию. Оказалось, стабильно 6 процентов! Из них 89% водили внедорожники. Себастиан задумался:
– Mного это или мало, 6 процентов убийц среди водителей? А что если положить на дорогу резинового человек? Кто-нибудь свернет, чтобы его переехать? – И побежал в магазин резиновых изделий.
– Я хочу купить резинового человека в полный рост, – закричал продавцу Себастиан.
– Пожалуйста, человеки у нас в ассортименте, – ответил продавец. – Кого бы вы хотели? Мужчину? Женщину? Старика? Ребенка? Белого? Черного? Одетого? Голого? Обрезанного? Необрезанного? Есть мексиканцы, недорого, мы ими несколько затоварились.
– Проблема выбора встала в полный рост, – озаботился Себастиан. – А желтых у вас нет? Возможно, типичного азиата, этакого батайца-малайца, скромно одетого мужчину средних лет? Они носить полегче. Нету? Есть? Заверните!
Себастиан положил покупку в багажник и поехал искать подходящий хайвей. Проехал через горы и долины, по холмам и лесам, выехал в прерии и надоело.
– Вот это место вполне подходящее. Здесь положу, а там засяду, – Себастиан спрятал машину в пологий овражек с кустиками, положил человека на разделительную полосу, поставил в кустики камеру и спрятался в тот же овражек, наблюдать.
Достал бутерброды, налил кофе из термоса, поел. Выглянул – человек его лежит ровно, лицом вниз, на дороге никого. Себастиан вышел из укрытия, подошел к человеку, перевернул его на спину, ноги согнул в коленках, руки подсунул под голову. Полюбовался на него, хорошо лежит!
Только спустился в овражек, слышит: сквак! Переехал кто-то человечка! И пошло: сквак, сквак, сквак, скваки–сквак! Теперь Себастиан статистику обрабатывает, как закончит, так обнародует. Следите за рекламой!
Сонный Себастиан
– Нунэ, почему все женщины круглые? – Спросил Себастиан у своей интимной знакомой по имени Нунэ, поглаживая ее по спине.
– Ну, не все, – ответила Нунэ и слегка согнула ногу в колене. – Есть такие плоские и твердые, обнимешь ее, а под рукой сучковатая деревяшка.
– Чего-то я таких не встречал в нашем квартале, – удивился Себастиан и погладил Нунэ по слегка вдавленной сбоку, покрытой легким пушком, совершенной, как спелый удлиненный абрикос, ягодице.
– Ты встречал, просто не обращал внимания, потому что они не в твоем вкусе, – поправила его руку Нунэ. – Не спеши, дорогой!
– Виноват, расправлюсь! – отдал честь Себастиан. – Я отдал тебе мою честь, у меня теперь ничего не осталось.
– Твоя честь в надежных руках, – поцеловала его в ладонь Нунэ. – Спокойной ночи, дорогой!
Ничего не ответил Себастиан. Потому что он уже спал.
Воспаривший Себастиан
– Все, – сказал Себастиан, – вы меня достали! Оставайтесь тут на своей навозной куче, а я улетаю!
Он достал из кармана сложенный вчетверо зонтик, купленный в лондонском Харродс, раскрыл его и воспарил. Ушел вертикально вверх, сначала невысоко, метра на четыре, и завис.
Кремовое полотно зонтика с нарисованными на нем шотландскими тощими кошками выпуклилось чашей к небу. Зонтику хотелось вверх, в чистые слои атмосферы, но грехи Себастиана не пускали.
Себастиан задумался: какие такие у меня грехи? я человек простой, безгрешный, морально несдержанный, говорю правду и на все имею вполне определенное мнение. Отрекаюсь от старого мира и отряхиваю его прах со своих свежевымытых ног, пусть падет на ваши домы; ага, поднялся на пару метров. Здесь воздух свежее, дует легкий ветерок. Грех скопидомства, отрекаюсь. Поднялся на три метра. Грех стремления к стабильности, отрекаюсь. Поднялся на полтора метра. Грех интеллектуального превосходства, отрекаюсь. Поднялся на метр и тут же упал вниз на полтора. Повис, болтая ногами в воздухе. Грех милости к падшим, отрекаюсь. Продолжает висеть на том же уровне.
Поболтал ногами, подергал зонтиком, ничего не происходит. Парит на том уровне. Посмотрел вверх, а там голуби летят, народам мира всем привет несут. Себастиан радостно взмахнул рукой в пионерском салюте, и тут голуби нагадили ему на костюм. Ах, чтоб вас так и растак и разэдак, в бога-душу-мать, выругался Себастиан и сразу полегчал. Воспарил в верхние слои атмосферы, выше облаков! Посмотрите вверх, напрягите жирные загривки: он и сейчас там летает! Зонтик из Харродса, английское качество, чего же ему не летать.
Себастиан вышел из дома без всякой определенной цели, просто погулять. На нем был отличный английский костюм поверх свежевыглаженной рубахи и нового комплекта нижнего белья из натурального хлопка, легкие итальянские ботинки, в кармане притихла некоторая сумма денег, вполне достаточная для городской прогулки. Прекрасная погода, ни дождь, ни жара, ни холод, ни зима, ни лето, благоприятствовала его неопределенной цели. На углу улицы Двадцать Четвертого Октября и Красной площади Себастиан миновал группу людей в одинаковых желтых тишотках с надписью через всю спину «Обманутый дольщик».
Их лидерша, большая грудастая и животастая тетка, выкрикивала лозунги, они хором повторяли за ней, как заведенные невидимым ключом:
– Отдайте наши деньги, гады! Отдайте наши деньги, гады! Отдайте наши деньги, гады!
Кому адресовался этот призыв, Себастиан не знал и не интересовался. Его деньги лежали далеко, в относительно надежном месте, он их навещал на прошлой неделе. Все было в порядке.
Он прошел дальше, до Лобного места. Вокруг Лобка стояла аккуратная толпа, слушала небольшого мужчину в поповской рясе с закатанными выше локтей рукавами:
– Заслать Пусек за Можай! – кричал поповский сын.
– За Можай, За Можай, За Можай!!! – негромко, но настойчиво повторяла толпа.
Себастиан задумался: о чем это они? А, эти голосистые охальницы с малыми детишками? А далеко это – Заможай? Он пошарил в кармане и достал три балаклавы, сегодня купил перед прогулкой на Амазоне. Выбрал красную, понарядней, и надел. Лобковая толпа замолчала, развернулась к Себастиану и внимательно на него посмотрела своим большим толповым глазом.
– Наверное, тоже балаклаву хотят, красиво потому что, – подумал Себастиан и протянул две оставшиеся балаклавы толпе. – Все, что могу.
Поповский сын закатал рукава до плеч и только открыл рот, чтобы скомандовать: Фас! как от Василия Блаженного тучкой набежали поджарые молодые люди в пахнущих нафталином черных костюмах и окружили Себастиана.
– Кто ты такой? – закричали молодые люди.
– А вы кто такие? – не испугался Себастиан.
Молодые люди сунули правую руку в карман и выбросили вперед с удостоверением ФСБ. Только один выбросил левую руку, и все на него осуждающе посмотрели: Сайфутдинов! никак не переучится.
– Я турист, – сказал Себастиан и показал свой нерусский паспорт. – Я просто гуляю. Замерз и шапочку надел. А что, это нельзя? Тогда я сниму, так и быть.
– Можете продолжать прогулку, – разрешили молодые люди, и сунули правую руку обратно в карман. А Сайфутдинов сунул левую, и все на него осуждающе посмотрели.
– Держись, Сайфутдинов! – подбодрил его Себастиан и прошел в Александровский сад. Там он лег на зеленую траву и уснул.
Себастиан проснулся темной ночью. Он лежал на траве рядом с большой теткой, из-под желтой тишотки выпирали раздавленные дыни грудей. По левую руку лежали парни в черных нафталинных пиджаках, удостоверения выпали на английский газон из их оттопыренных карманов. Тетка положила тяжелую руку на живот Себастиана и сказала:
– Look at the sky, honey. All the stars….