Опубликовано в журнале СловоWord, номер 75, 2012
Юлиан Фрумкин-Рыбаков
С т и х и
ЧЕРНАЯ РЕЧКА
мы теперь до черной речки
доезжаем в полчаса
и не екают сердечки
и не плачут небеса
мимо Пушкина и мимо
всех киосков и ларьков
жизнь несет неумолимо
из подземных сквозняков
нас на торжища на встречи
в Петербурге под землей
где почти не слышно речи
Пушкин с нами боже мой
он стоит под полем брани
гонит ревность и тоску
каково ему молчание
обезьяне и сверчку
этих нет а те далече
тяжка пошлости печать
быть не речью – местом встречи
и Дантеса вечно ждать
* * *
небесный звук и знак,
как в прорубь в авантюру…
с седьмых небес в ништяк,
в отстой литературы –
на поле шорт листа,
в столпотворенье строчек,
но выбьет сто из ста
дух тополиных почек,
аукнется волне,
аукнется пространству
стиха навстречу мне…
и жизнь, как сумма странствий:
грамматики, души
склонений и спряжений,
расставит падежи
и знаки ударений…
за яблоком глазным
и глубоко в гортани
отечество и дым,
и китч на поле брани
родного языка,
в давильне устной речи
не шах, но мат, пока…
на стихотворном вече
река речёт реке,
о чём волна бормочет?
на золотом песке
писать до смерти хочет
и ветер, и прибой,
и тишина лесная,
так и живем гурьбой,
громам своим внимая…
* * *
заглянул в окошко Интернета,
Боже ж мой, чего там только нету!
хочешь тебе это, хочешь то
хочешь конь педальный и в пальто
заглянул в глубины Интернета,
будто глянул в дуло пистолета,
ни души, ни вздоха, ни секрета –
голые вопросы да ответы
серверы да файлы, блоги, папки,
голый мир, где Бога нет в остатке
башня Вавилонская гордыни,
с ужасом бытья посередине
* * *
жизни первая страница
ходит посуху народ
над водой летает птица
под водой плотва идёт
ветер жизни носит тучи
кучевые облака
а когда система глючит,
рыба ловит рыбака
человек летит по небу
пицца ходит по земле
и растёт трава из хлеба
на обеденном столе
то ли чёт, а то ли нечет,
то Delete, то Caps Lock
жизнь нас учит и калечит
и ложится спать под бок
* * *
– Жизнь, вкрутую или всмятку?
На свои? Или в кредит?
Сунешь руку за подкладку –
Там Летейский мрак стоит.
Не Летейский, за Летейский.
Без конца стоит, без края.
Не курчавый, Царскосельский,
У того совсем иная
И фигура, и осанка.
Тут другое измеренье.
Нет ни Мойки, ни Фонтанки,
Ни запоя вдох-новенья
Мрак у жизни за подкладкой,
За сатиновой, в прорехах…
Здесь, в огнях, в рекламе, в блядках.
Там, невидимый, как эхо…
* * *
Когда живёшь заподлицо
С единым неделимым миром,
Где слов бульварное кольцо
Тебя заносит, пассажира,
Тебя, лишённого фонем,
Заспавшим имена и числа,
Заспавшим город Вифлеем,
Где козье молоко прокисло,
Где смысл, утратив пыл и плоть
Витает над тобой незримо,
А в воздухе стоит Господь
На всех путях Иерусалима,
Когда живёшь заподлицо,
Где суффикс вывихнут на дыбе,
К лицу лицо, к лицу лицо,
Во мрака непроглядной глыбе,
С собою, спрятанным внутри
Себя, как одуванчик в оболочке,
Скорее плюнь и разотри
Над i поставленные точки.
Когда, как камень глух и нем,
Летишь по огненной орбите
Без гирек смыслов и проблем
Базарных критиков на Крите…
Когда ты растворён в броске,
Ты курсу евро не подвластен,
Ты – мысль, ты – молния в руке.
И это – всё по Божьей части…