Опубликовано в журнале СловоWord, номер 71, 2011
ИСТОРИЯ И ЛИТЕРАТУРА
Лев Бердников
Родился в 1956 году в Москве. Закончил литературный факультет Московского областного педагогического института. После окончания института работал в Музее книги Российской Государственной Библиотеки, где с 1987-1990 гг. возглавлял научно-исследовательскую группу русских старопечатных изданий. В 1985 г. защитил диссертацию «Становление сонета в русской поэзии XVIII века». С 1990 г. живет в Лос Анджелесе. Автор книг: «Счастливый Феникс: Очерки о русском сонете и книжной культуре XVIII – начала XIX века» (Cпб., 1997); «Щеголи и вертопрахи. Герои русского галантного века» (М., 2008); «Евреи в ливреях. Литературные портреты» (М., 2009); «Шуты и острословы. Герои былых времен» (М, 2009) и более 400 публикаций в России, США, Канаде, Англии, Израиле, Германии, Дании, Латвии, Украине, Беларуси, Молдове. Работы переведены на украинский и английский языки. Член Русского Пен-Центра и Союза писателей Москвы. Член редколлегии журнала «Новый берег» (Дания). Лауреат Горьковской литературной премии 2009 года в номинации «Историческая публицистика». Почетный дипломант Всеамериканского культурного фонда имени Булата Окуджавы.
«НЕ СКОРБЯ О СУЕТЕ МИРА СЕГО»
Cуществует анекдот. Однажды Пётр I приказал генерал-прокурору Сената П.И.Ягужинскому подготовить указ: «Всякий вор, который украдёт настолько, что верёвка стоит, без замедления должен быть повешен». Ягужинский отказался. «Государь, – сказал он, – разве ты хочешь остаться без подданных? Все мы воруем, все, только одни больше и приметнее других».
Самым «приметным» казнокрадом и одновременно наипервейшим поклонником роскоши в Петровскую эпоху был фаворит царя, «полудержавный властелин» А.Д.Меншиков (1673-1729). Знакомясь с жизнью и судьбой Меншикова, невольно подпадаешь под обаяние этой необыкновенно крупной исторической личности. Крупной – во всех своих проявлениях.
«Светлейший Римского и Российского государства князь и герцог Ижорский, рейхсмаршал и генералиссимус, тайный действительный советник, Военной коллегии президент, генерал-губернатор губернии Санкт-петербургской, от флота вице-адмирал красного флага, кавалер Орденов Св. апостола Андрея, Слона, Белого и Чёрного орлов ( высшие ордена России, Дании, Польши и Пруссии) и Св. Александра Невского, подполковник Преображенской лейб-гвардии и полковник над тремя полками, капитан-компании бомбардир», – таков один только сухой перечень чинов, регалий и должностей А.Меншикова.
На деле же он был самым заметным, талантливым среди сподвижников Петра, его левой «сердечной» рукой – отважным воином, блестящим организатором, крепким хозяйственником; человеком предприимчивым, напористым, трудолюбивым, творчески активным.
Сын царского конюха, продававший пироги на московских улицах, он через посредство адмирала Ф.Лефорта стал лично известен царю, легко вписался в его свиту, приняв не только идеи Петра, но весь его образ жизни. Именно сердцем, а не страхом был привязан он к государю. Солдат, а затем и сержант Потешного Петровского войска, царский денщик – Александр был всегда рядом с монархом. В 1697-1698 гг. он сопровождает царя в составе Великого посольства, а по возвращении из Европы собственноручно рубит головы мятежным стрельцам, вместе c Петром I бреет бороды и обрезает ножницами старомодное платье дворянам, и сам наряжается в щегольской европейский костюм.
Задаётся и его военная карьера. Если в 1704 году, после взятия шведской крепости Ниеншанц он не без гордости подписывает письмо своей невесте Д.М.Арсеньевой громким титулом – «Шлиссельбургский и Шлотбургский губернатор и кавалер», то в 1709 году он уже и светлейший князь, и фельдмаршал. Все самые главные баталии Петровских войн – Шлиссельбург, Нарва, Калиш, Батурин, Полтава, Переволочна – прошли при решающем участии Александра. Неоценимы заслуги светлейшего и в строительстве «парадиза» – Петербурга, о чём писал историк Н.Костомаров: «Новая столица обязана своим созданием столько же творческой мысли государя, сколько деятельности, сметливости и умению Меншикова».
Занимался князь и предпринимательством, причём использовал свою власть весьма успешно. Основывал металлургические заводы в Карелии, организовывал кораблестроение на Ладоге – он был неутомим. Все эти свершения покажутся феноменальными, если учесть, что Александр Данилыч был совершенно неграмотным – он с трудом мог подписать своё имя. Какой же цепкой памятью надо было обладать, чтобы держать в голове столько многообразных сведений! Впрочем, неграмотность не помешала ему стать членом Лондонского Королевского научного общества, о чём свидетельствует соответствующий диплом от 25 октября 1714 года, завизированный самим сэром Исааком Ньютоном.
О роли светлейшего в жизни государства свидетельствовал английский посол Ч.Уитворт: «В России ничто не делается без его согласия, хотя он, напротив, часто распоряжается без ведома царя, в полной уверенности, что его распоряжения будут утверждены». Уверенность эта была обоснованна – монарх видел в Данилыче единомышленника. Достаточно указать на письма царя к Меншикову. Как только не называет его Пётр – «товарищ», «май либсте камрат», «май херцен кинд»!
Царь щедро одаривал своего фаворита. «И награждён был таким великим богатством, – говорил князь Б.И.Куракин, – что приходов своих земель имел по полтораста тысяч рублей, также и других трезоров великое множество имел, а именно: в каменьях считалось на полтора миллиона рублей…». Кроме того, Меншиков был вторым после царя «душевладельцем» России.
Но Пётр баловал любимца не только вотчинами и крепостными. В 1706 году, после победы под Калишем, например, он подарил светлейшему драгоценную трость, изготовленную по собственному эскизу царя. Её золотой набалдашник был усыпан алмазами, «а между алмазами три места финифтных»; верх набалдашника был украшен крупным изумрудом. Подарки европейских венценосных особ отличались не меньшей изысканностью. Датский орден Слона украшали шесть крупных бриллиантов; а польский король Август II Сильный подарил князю саблю с золотым эфесом, усыпанным алмазами; прусский король – запонку с большим алмазом.
Однако Александра Данилыча отличали не только великие заслуги перед Отчизной, но и не менее великие… пороки. Ему были свойственны высокомерие, тщеславие, стяжательство, хвастовство (парадным ли камзолом, орденами, чинами или богатством). Подобные отнюдь не привлекательные черты Меншикова были непосредственно связаны с его неукротимой тягой к роскоши.
Несмотря на то, что награды сыпались на него, как из рога изобилия, Меншиков был ненасытен – он всё увеличивал и увеличивал своё состояние, не гнушаясь недозволенными средствами. Принимал взятки от просителей, грабил польскую шляхту, закрепощал малороссийских казаков, отнимал земли у граничащих с его имениями помещиков. Но главное – он запускал руки в государственную казну. Светлейший был, пожалуй, самым значительным казнокрадом в истории России; он был взяточником высшей пробы, поскольку брал дань с других лихоимцев и взяточников рангом пониже, преступления которых он покрывал…
Но обратимся к истокам. Приверженность к роскоши обнаружилась у Александра довольно рано. Уже в 1697-1698 гг. Меншиков был настолько приближен к царю, что, выполняя обязанности казначея, расходовал деньги не только на него, но и на себя. Cохранился любопытный документ – запись издержек на различные покупки для царя и его фаворита. В 1702 году для Петра I были куплены два парика стоимостью 10 рублей, в то время как для Меншикова – восемь на 62 рубля. В 1705 году общие расходы царя и Меншикова на экипировку составили 1225 рублей. Пётр довольствовался 40 аршинами ивановского полотна на порты. Остальные деньги были израсходованы на покупку штофов, тафты, кисеи, кружев, сукна, предназначавшихся для Меншикова и его близких .
Зная приверженность светлейшего к капризам европейской моды, 6 марта 1711 года Пётр прислал ему «в презент кафтан здешнего сукна» и прибавил: «Дай Боже на здоровье носить». А позже царица решила порадовать Александра Даниловича наимоднейшим камзолом, сшитым по её заказу. Свой подарок из Амстердама 1 мая 1717 года Екатерина сопроводила письмом: «Посылаю к Вашей светлости камзол новой моды, которая ныне недавно вышла. И таких камзолов только ещё четыре персоны имеют, а именно один у царского величества, другой у цесаря, третий у короля английского, а четвёртый Вы иметь будете».
О том, сколь роскошны были модные наряды Меншикова, свидетельствует опись его гардероба. Здесь среди прочего числятся 147 рубах без манжетов и с кружевными манжетами из голландского полотна, 50 кружевных и кисейных галстуков, 55 пар кружевных и шёлковых чулок, 25 париков, огромное количество простыней, подушек, скатертей и т.д.
А какой изысканной роскошью отличались экипажи светлейшего! Когда он выезжал, шестёрик лошадей в сбруе малинового бархата с золотыми и серебряными украшениями влек его золочёную в форме веера карету, на дверцах которой красовался его герб. Впереди шли скороходы и лакеи в роскошных ливреях, а сзади – пажи и музыканты, одетые в бархатные, расшитые золотом камзолы; шесть камер-юнкеров гарцевали около дверей кареты, и взвод драгун довершал процессию.
Царь невольно поощрял разгульную жизнь Меншикова с открытыми столами, приёмами, весельем и дорогостоящими фейерверками (хотя в то же время выговаривал ему за расточительность). Обеды у князя в торжественные дни состояли не менее чем из двухсот кушаний! Рассказывают, что Пётр, наблюдая из своего домика пир в роскошном доме Меншикова, всегда с удовольствием говорил:
– Вот как Данилыч веселится!
Это именно царь склонил светлейшего к тому, чтобы княжеский петербургский дом в стиле петровского барокко, построенный по проекту Д.М.Фонтаны, стал представительским. Впрочем, то был не дом – дворец, который, как в своё время дворец покойного Ф.Лефорта в Москве, был одновременно и дворцом Петра – царь часто им пользовался. (О размерах дворца говорит тот факт, что впоследствии в нём разместился Сухопутный кадетский корпус). Свадьбы карликов, женитьба престарелого князя-папы Аникиты Зотова, пиры в викториальные дни – всё это проходило во дворце Меншикова. Светлейший изо всех сил старался подражать роскоши французских и английских аристократов: держал лучшую в столице кухню, множество иностранных слуг, отменный оркестр, пышно обставленные покои.
Столь же притягательным был Большой дворец Меншикова в Ораниенбауме. В солнечные дни на его террасах выставлялись в кадках деревья с «золотыми шарами», сиречь апельсинами. А рядом с усадьбой раскинулось «малое увеселительное море». Для этого на мелководной речке Каросте были сделаны специальные запруды. Александр Данилович особенно умилялся, когда по этому миниатюрному морю шли парусные суда. .
Князь обладал поистине бесценными сокровищами. Как сообщает в своей книге «Повседневная жизнь русских щеголей и модниц» Е.Н.Суслина, » в его владении находились и усыпанные драгоценными каменьями шпаги, трости, пряжки, запонки, орденские кресты и звёзды, портреты в золотых рамах, золотые табакерки, украшенные алмазами, бриллиантовыми пуговицами, пояса с бриллиантовыми искрами и головные уборы – изумрудные перья с алмазами, какие в то время носили на шляпах, а также куски литого золота, жёлтые алмазы, красные лалы, белые и лазоревые яхонты, нитки жемчуга.».
На самом пике своего могущества князь имел свыше 150 тысяч душ крестьян. Его владения находились в 42 уездах Европейской России, а также в Прибалтике, Белоруссии, на Украине, в Пруссии и других местах. В «империи» Меншикова было свыше 3 тысяч сёл и деревень, 7 городов. По некоторым данным, он владел капиталом в 13 миллионов рублей, а также ему принадлежало более 200 пудов золотой и серебряной посуды.
Пётр узнал о злоупотреблениях Меншикова в 1711 году, однако специальная следственная комиссия была назначена только спустя несколько лет. Светлейшему пришлось вернуть в казну часть похищенного капитала, а также испробовать на своей спине знаменитую дубинку Петра – этим его наказание и ограничилось. Немаловажно, что в царском дворце у князя была надёжная и верная союзница – жена Петра, царица Екатерина Алексеевна. Ведь это Меншиков решил когда-то её судьбу, познакомив пленную латышку Марту Скавронскую с российским самодержцем. Она всегда стояла за князя горой. Однажды в ответ на ходатайства жены в пользу светлейшего Пётр в сердцах сказал: «Меншиков в беззаконии зачат, во грехах родила его мати, в плутовстве скончает живот свой. И если, Катенька, он не исправится, то быть ему без головы». Однако, в окружении царя было слишком мало людей, которым он доверял: приходилось прощать Данилычу его «неистовства и плутовства». Показательно, что в 1720 году царь, несмотря на то, что уже знал о лихоимстве Меншикова, сделал его Президентом Военной коллегии.
В манере Меншикова одеваться было что-то вызывающее, дразнящее. Вот как описывает его В.Н.Дружинин в своём историческом романе «Именем Ея Величества»: «…Предстал в полном параде. Дразнит вельмож, закутанных в серое, тусклое, дразнит богатым узорочьем кафтана, а паче редким обилием наград…Все четыре ордена сияют, режут глаза завистникам».
Зная это желание светлейшего выделиться, быть значимее и могущественнее других, многие царедворцы откровенно потакали и льстили ему. Один литературный подёнщик, получивший за работу 500 ефимков, после двухмесячных бдений представил опус «Заслуги и подвиги Его Великокняжеской Светлости». В нём бывший пирожник изображается отпрыском древнего, некогда славного княжеского рода, который, однако, оказался в упадке и пребывал в безвестности, пока Провидение не послало миру его, Александра. Автор не скупился на похвалы своему герою, сравнивая его то с пророком Моисеем, то с римским императором Юстинианом. Неграмотный Меншиков преображается в почтенного учёного мужа: «Князь, – пишет автор, – одарён большой охотой и талантом к архитектуре гражданской и военной, равно как к математическим и механическим наукам…» (Тут очень кстати панегирист ввернул диплом Английского научного общества).
Но апофеоза беспринципности сочинитель достигает в обращении к сыну прославляемого им героя. Он призывает его брать пример со своего достойного отца и прибавляет: «Суетная гордость, роскошь и прочие низкие страсти да не овладеют тобою!». Однако, как мы видели, эти страсти были присущи именно Александру Данилычу, причём в поистине непомерных масштабах. А ведь Меншиков был не только знаком с этим панегириком, но и оплачивал его! Что ж, значит, не ведал или не хотел ведать, что творил.
Герб Меншикова с княжеской короной сопровождался девизом: «Virture dure comite Fortune», что означает: «Ведёт доблесть, сопутствует удача». И действительно, удача какое-то время сопутствовала светлейшему. Во время короткого царствования своей «давней подруги сердца» Екатерины I он стал практически единоличным правителем империи. Умирающая государыня дала своё согласие на брак будущего 12-летнего императора Петра II с дочерью Меншикова Марией.
Когда вступил на престол Петр II, он осыпал будущего тестя новыми милостями – орденами, подарками, увеличил домашний штат прислуги Меншикова до 322 человек, предоставил ему 22 гребца и 39 матросов (это если его светлость пожелает передвигаться по воде). Казалось, всё было на руку самовластью светлейшего. Но здесь он совершил роковую ошибку – приблизил к Петру II Долгоруких, которые воспользовались этим, чтобы вместе с А.И.Остерманом настроить юного императора против временщика и самим занять место рядом с самодержцем.
Однако, в то время, когда Долгорукие старательно чернили Меншикова перед августейшим юнцом, Александр Данилович тяжело болел, а поэтому ничего не знал об их интригах. Он пережил клиническую смерть. Не знаем, что именно открылось тогда князю (тайну он унёс с собой в могилу), но это полностью изменило его жизненные ориентиры и ценности. Поняв, что оказался на пороге смерти, он покаялся в грехах своей прежней «роскошной» жизни. Он вдруг стал другим – смирил гордыню, перестал цепляться за власть. И даже собственными руками подготовил своё низложение – покаявшись, он распустил всю свою личную охрану. А его охранял элитный Ингермандландский полк, для которого генералиссимус Меншиков всегда был кумиром. С такими-то богатырями не справились бы со светлейшим никакие клевреты Долгоруких! Но сделал он это совершенно осознанно – чтобы все поняли: никаких честолюбивых помыслов у него больше нет. Изменилось и его отношение к щегольству, которое он теперь почитал суетным.
9 сентября 1727 года государственная служба А.Д.Меншикова завершилась. Начался последний этап его жизни – жизни опального и ссыльного вельможи. Этот период совпал с его духовным восхождением.
Императорским указом от 27 марта 1728 года Меншиков был приговорён к ссылке в сибирское село Берёзов с семьёй. Первым делом, его лишили привычных парадных одежд, в которых когда-то он так любил щеголять. Очевидцы свидетельствовали, что с Меншикова сняли обыкновенное платье и вместо того дали ему мужицкое, а также одели и детей его в бараньи шубы и шапки, под которыми были сокрыты кафтаны грубого сукна.
Приглядимся повнимательней к известной картине В.И.Сурикова «Меншиков в Берёзове». В маленькой комнате – предметы крестьянского сибирского обихода; шкуры белого медведя и оленей на полу. А в красном углу, на аналое, покрытом алым бархатом, киот с иконами. Лицо светлейшего одухотворено страданием и какой-то высшей стоической мудростью. Он сидит за столом, кутаясь в доху, – такой крупный для этой комнатёнки и такой обречённый. Рядом с ним 17-летняя Мария, бывшая наречённая невеста императора, – она завёрнута в чёрную меховую шубу. Уже видно, что она тяжело больна и её ожидает скорая смерть (она умрёт через шесть месяцев со дня ссылки). Годом моложе – средняя дочь Саша. Сыну Александру – четырнадцать. Саша склонилась над лежащей на столе ветхой Библией. Может быть, она читает вслух главу из Экклезиаста: «Кто любит серебро, тот не насытится серебром; а кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это – суета!.. Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл…»
Меншиков достойно переносил все унижения и тяготы ссылки. Он скончался 12 ноября 1729 года в возрасте 56 лет, прожив в ссылке чуть более полутора лет. Похоронили его в церкви, им же срубленной. Могила Александра Даниловича не сохранилась. Зато в памяти потомства сохранились последние предсмертные слова светлейшего: «Бог, а паче моя вера, коей не всегда я следовал, с годами положили мне покой на сердце. И научили жить и умирать, не скорбя о суете мира сего».