Опубликовано в журнале СловоWord, номер 71, 2011
ИСТОРИЯ И ФИЛОСОФИЯ
Леонид Гольдин
ЕСТЬ ТИТАНЫ И В НАШЕ ВРЕМЯ
Крупнейшие мировые информационные службы и периодические издания уделили много внимания факту колоссального исторического и духовного значения: Талмуд – сорок пять фундаментальных томов – впервые издан в переводе на современный иврит в сопровождении обстоятельных научных комментариев. К нынешнему времени это издание вышло тиражом, превышающим три миллиона, и уже переведено на многие языки мира. По мнению экспертов, перевод и комментарии к текстам, написанным за тысячи лет – задача крупного научного учреждения, не имеющего трудностей в подборе специалистов и финансировании. Но всю эту работу выполнил за 45 лет один человек – раввин Адин Штейзальц, зарабатывая на жизнь и расходы по подготовке текста преподаванием, лекциями по всему миру, литературной деятельностью – им написано более шестидесяти книг, сотни статей, он популярный радио- и телекомментатор. Рабочее время – 17-18 часов ежедневно. Он крупнейший эксперт по религиозной философии, теософии, еврейской истории, мистицизму и Каббале. Его ежедневные семинары, обычно завершающиеся после двух часов ночи, посещают премьер-министры, ведущие государственные деятели и политики, представители других религиозных школ. Им созданы многие учебные и научные учреждения, в том числе Еврейские университеты в Москве и Петербурге. Многие ведущие университеты мира присвоили ему почетные ученые степени.
Вот что говорят о рабби Штейнзальце наиболее авторитетные американские издания. «Ньюсвик»: «Это гений высочайшего порядка, разум, который появляется раз в несколько тысячелетий». «Тайм»: «Ученый, единственный в тысячелетии, он сделал священные страницы общедоступными». «Нью-Йорк Таймс»: «Рабби обладает необычайной способностью легко переходить границы различных миров – мирского и духовного, научного и религиозного, земного и священного». «Вашингтон Пост»: «Он революционизировал изучение Талмуда. Его комментарии будут жить века». «Нэйшн»: «Это феномен, в силу его способностей объединить разные культуры, никто другой не располагает такой смелостью, энергией и доброжелательностью, чтобы соединить их». «Форвард»: «Чистый гений». Такие отзывы можно цитировать бесконечно.
Адин Штейнзальц родился в 1937 году в нерелигиозной семье, отец был сионистом-социалистом, участвовал добровольцем в войне в Испании в составе
интернациональных бригад. Адин изучал естественные науки, математику и социологию в Университете в Иерусалиме и одновременно иудаизм и мировую историю. В 23 года он стал самым молодым в еврейской истории директором новаторской религиозной школы, а в 1965 году основал Институт талмудических публикаций.
Подлинный энциклопедист и полиглот, убежденный иудей и гражданин Вселенной, он служит своей научной и просветительской деятельностью не только еврейской мысли и истории. Иудаизм определил основы, на которых сформировались христианство и ислам. Монотеизм – вера Авраама в единого Бога, заменившая языческое поклонение множеству богов, разделяется тремя мировыми религиями. Евреи, христиане, мусульмане считают себя физическими и духовными потомками Библейских патриархов и пророков. Библия, дарованная Богом евреям, оказала самое значительное влияние на мировоззрение и поведение людей на протяжении человеческой истории. Веру Авраама сегодня разделяют 4 миллиарда человек, и Божье обещание первому Патриарху – что его потомки будут многочисленны «как звезды на небесах, как песок на морском берегу» – выглядит вполне свершившимся, если принять во внимание, что Иисус из Назарета был рожден еврейкой, и старшим сыном Авраама был Исмаил – предок пророка Мухаммеда. Поэтому изучение Талмуда вызывает интерес далеко за пределами еврейской среды, и новый перевод дает для этого невиданные ранее возможности.
Талмуд (на иврите учение, учеба) – это запись многовековых дискуссий раввинов о законах этики, философии, истории, традициях. Это тысячи точек зрения, интерпретаций, комментариев к сказанному и написанному ранее. Наиболее известны две раввинские школы – Шаммая и Хиллела. Первая утверждала: учить нужно лишь того, кто умен, скромен и добродетелен и имеет желание учиться. Подход ультраэлитарный, несовместимый не только с нынешней политкорректностью, но и с традиционными идеями просвещения. Правда, и на Руси говорили: недоученный хуже неученого, и сегодня полно свидетельств, что образование, если не приложено к достойной личности, приносит немного радости городу и миру. Школа Хиллела, к которой принадлежит Штейнзальц, утверждает другое отношение: невежество – губительная сила для человека и народа, и нужно не жалеть усилий, чтобы приобщить людей к знанию. В русском эквиваленте: «Учение – свет, неученье – тьма». Штейнзальц поставил перед собой задачу сделать Талмуд доступным каждому человеку, а не только образованному еврею: «Я никогда не думал, что невежество имеет какие-либо преимущества, кроме как для тех, кто у власти и использует невежество, чтобы удержать свои позиции». Работа Штейнзальца открыла доступ к Талмуду для женщин, которые обычно не знают древних языков и нуждаются в более обстоятельных комментариях для понимания.
Текст наиболее известных оригинальных версий Талмуда – Иерусалимского и Вавилонского – полон сложнейших противоречий и аллюзий, семантических и стилистических разнотолкований, которые можно интерпретировать только в контексте места и времени. Язык включает кроме древнего иврита и арамейского языка множество разнодиалектных греческих, латинских, персидских слов, смысл которых часто затемнен. Сотни великих знатоков предлагали свое толкование каждого параграфа, предложения, даже отдельного слова.
Перед Штейнзальцом стояла более сложная задача, чем перед его предшественниками. Столетия назад религиозные учения не порождали фундаментальных затруднений в сознании верующих – спорили об интерпретациях, но Библейская картина мира не оспаривалась естествознанием и формальной логикой. Для современного человека многие положения Библии выглядят абсурдом, атеисты уровня Ричарда Давкинса превзошли в силе аргументации античных скептиков, Спинозу, Вольтера и марксистов, и кострами, распятиями и отлучениями ныне веру не защитишь. Обращение к священным текстам нередко вызывает отторжение картинами жестокости и несправедливости. Для прошлых поколений, если и возникали сомнения, защитой служил когнитивный диссонанс – когда вера была в конфликте с реальностью, человек находил объяснения, приспосабливающие реальность к верованию, а не наоборот. Нынешнее время культивирует реальность, расчлененную и препарированную, часто приводит ее к вульгарной прагматике. У предшественников были духовные лидеры, а современники не знают лучшего пути для самоутверждения, чем сокрушение авторитетов, тем более, что религиозные институты сделали предостаточно для самодискредитации. До буржуазных революций социальное неравенство воспринималось как богоданный порядок вещей, и не вызывало особых нареканий; ныне гражданское сознание не в силах примириться с повсеместным торжеством неправедных привилегий и адресует небесам безответные вопросы.
Но в нынешнем мире есть и мощные побудительные силы, обращающие к религии. Для думающих остаются вечные проклятые вопросы: в чем смысл и цель жизни? Зачем мы здесь? Почему мир жесток и несправедлив? Что после смерти? Но и те, кого не беспокоит рефлексия, при всех научных откровениях и услугах экспертов, живут в неопределенности, тревожности, теряя привычные представления и ориентации. Флуктуации рынка пугают современников больше, чем необъяснимые солнечные затмения – язычников. Все больше людей живут, ощущая духовный вакуум, бессмысленность усилий, результат которых – превращение в зомби, робота, манкурта. Рост дохода, секс, алкоголь, прозак таких проблем не разрешат. Найти пути к разуму и сердцу человека нового времени более сложно, чем разобраться в спорах о каждом нюансе Учения – и с этой сверхзадачей раввин Штейнзальц справился.
Современному ученому нужно принять во внимание и огромную критическую литературу о Талмуде, которая включает обвинения в фальсификации Библейских текстов, абсурдных и аморальных положениях и особенно – о враждебности к неевреям. Чаще всего эта критика исходит от противников иудаизма, но немало проблем порождено и затруднениями в понимании сложнейшего текста, изначально не предназначенного для широкой аудитории. Штейнзальц, скорее всего, не убедит антисемита или агностика, но оппонентам придется многое пересмотреть после его публикаций.
Хотя трудно отыскать людей, каковы бы ни были их убеждения и регалии, которые могли бы выстоять в дискуссии со Штейнзальцом, повод для обвинений всегда найдется. К примеру, его классическая, наиболее известная в мире книга о Каббале «Роза о тринадцати лепестках» осуждается рядом ортодоксов за общедоступность (они верят, что это Учение только для избранных!), а другие книги Штейнзальца по этой теме – за трудности в понимании для таких экспертов в этой области, как Мадонна, голливудские звезды и их последователи. У многих еврейских авторитетов вызывает возражение утверждение Штейнзальца о связи еврейского мистицизма с платонизмом, индийской философией, гностицизмом, диалектикой Гегеля и психоанализом. Его участие в совместной исследовательской работе с Ватиканом также нередко осуждается.
Со стороны евреи обычно видятся как единый сплоченный народ с общими интересами и представлениями, но это очень далеко от реальности. Ортодоксы не войдут в реформистскую синагогу; что для одних кошер, для других трефное, у хасидов из разных сект разные традиции, не говоря уже о разногласиях, что хорошо и что плохо для евреев и Израиля. Раввины и толкователи Торы чаще конфликтуют, чем сходятся во мнении, но Штейнзальц не ассоциирует себя ни с какой группировкой и старается найти общий язык в еврейском разноголосье.
Как для кого – для меня самое трудное в синагоге слушать банальные поучения и толкования раввинов, ублажающих аудиторию, хоть я и понимаю: заговори они по-другому, языком огнедышащих пророков – прихожане разбегутся, денег на содержание храма не дадут.
Штейнзальц не говорит приятности, не льет бальзам на души, не дает обещаний скорого блага и торжества справедливости, но ему удается пройти через предубеждения, не снижая уровня разговора, не поступаясь высотой мышления и понимания реальности.
Пересказать идеи Штейнзальца – задача непосильная, его нужно читать, а еще лучше – слушать, когда слово подкрепляется магией личности. Мне довелось поучаствовать во встрече Штейнзальца с человеком уникальной эрудиции, обозревателем «Нью-Йорк Таймс» Дэвидом Бруком. Брук хорошо знал, с кем придется вести диалог, он вышел к подиуму с подготовленным заранее обстоятельным материалом, но ему не пришлось даже заглянуть в свои записи – инициативу сразу же перехватил раввин, и у Брука вполне хватило ума и достоинства не оспаривать его суждения, а разделить общее заинтересованное внимание.
Приведу несколько суждений Штейнзальца из его выступлений и публикаций. Вот ответ Штейнзальца на один из труднейших для религии вопросов: «Почему Бог создал мир, в котором так много зла и мало справедливости, почему страдают невинные и зло так часто торжествует? В чем смысл творения?» Обычно ответ связывают со свободной волей, «без зла не было бы добра», что звучит убедительно лишь для тех, кто примет формулу Туртулиана: «Верую, ибо нелепо». Штейнзальц:
«После всех размышлений и дискуссий, мы приходим к пониманию, что в мире есть тайны, которые не могут быть разгаданы. Ответить на вопрос о цели и смысле творения с философской точки зрения невозможно, не потому, что не хватает знаний, но по определению. Вот максимум, что мы можем сказать: Творение – это эксперимент, который должен пройти испытание в наиболее трудных условиях. Так же как самолет испытывают при максимальных перегрузках. Творение было бы бессмысленным, если бы не прошло проверку в наихудших обстоятельствах».
«Одна из основных проблем человека – мы никогда не знаем до конца, что вокруг нас происходит. Лейбниц утверждал, что наш мир лучший из возможных, его современник Вольтер – наихудший. А каббалист Хаим Витал утверждал, что зло господствует, и в мире очень мало добра. С еврейской точки зрения, наш мир наихудший из небезнадежных миров. Какая-то надежда есть. Евреи живут в жестоком мире, в центре внимания других народов, у них нет естественных друзей. Мы всегда должны быть готовы к ухудшению ситуации.» «Сейчас трудно найти на карте более неподходящее место для Израиля, который физически и эмоционально воспринимается арабами как инородное тело. Но на земле в любом месте у евреев найдутся враги. Основатели сионизма считали, что если мы станем народом, как все народы, антисемитизм исчезнет. Но сегодня антисемитизм переключился с евреев-индивидуумов на еврейское государство. Евреи должны понимать, что они чужие в этом мире, как бы себя ни вели, в какие одежды бы ни рядились.»
Естественно, такая позиция не по душе либералам, ассимилированным евреям. Штейнзальц видит в жизни американских евреев не только возможности нестесненного следования своей религии, но и мощное влияние материализма, снижение духовности, культ престижа и амбиций. Он считает, что нет другой культуры, которая могла бы противостоять агрессивному напору американской культуры; Голливуд, xип-xoп и Макдональдс отторгают от религии с большим успехом, чем атеистическая пропаганда. И «бойчики» из Боро-парка, хоть и в пейсах, больше продукт нынешней Америки, чем древнего иудаизма. (Это напомнило мне эпизод: Жириновский дал интервью «Плейбою», и я решил прочитать его в главной городской библиотеке на 42-ой улице. Издания такого рода находятся там в специальном зале, и почти все посетители были тинейджеры в хасидском одеянии.) Раввина не заботит политкорректность. Во время недавнего выступления Штейнзальца в Нью-Йорке один из присутствующих заявил во всеуслышание: «Я не терплю, когда оскорбляют Америку!». Это дало повод для моего участия в дискуссии – я назвал этого патриота идиотом. Возражений не последовало.
Раввин Штейнзальц не видит в частом хождении в синагогу, бесконечном повторении текстов и каббалистических формул пути к преобразованию разума и способа бытия. «Есть универсальный закон – невозможно сделать что-либо из ничего. Человек не может приобрести мудрость без усилий, вклада со своей стороны. Когда кто-то заявляет, что может помочь, продать мудрость – такому человеку нельзя доверять: вам попытаются продать дешевку либо хотят всучить что-то совсем небезопасное».
Раввин Штейнзальц не ограничен в своих суждениях сферой религии и философии. Он посвятил многие годы изучению социологии, истории, политологии. Вот, к примеру, его суждение о демократии – прямой вызов и религиозной ортодоксии, и защитникам гражданских прав: «Люди неравны с любой точки зрения. Как же совместить неравенство с демократией? Как создать общество, основанное на том, что голос мудрого и образованного человека имеет ту же ценность, что и безграмотного, не знающего, о чем он говорит? Как можно признать, что жизнь интеллектуала высшего уровня имеет ту же ценность, как невежи или преступника? Ответить на такие вопросы возможно только, если выйти за пределы обыденного мышления и верить во что-то более высокое, чем здравый смысл. Нужно взглянуть с другой стороны, признать, что у человека есть душа, не подлежащая мирской оценке, и имеющая равную любой другой цену. Талмуд говорит: «Почему ты думаешь, что твоя кровь краснее, чем у другого». Кто знает, кто из нас выше?»
У раввина Штейнзальца нет никакой формальной власти, он не обещает ни земных, ни небесных благ, но его труд – достояние человечества, дар разуму и сердцу каждого, кто раскроет страницы великого Учения. У раввина замечательное чувство юмора, это хасидская родовая черта. Отвечая на вопрос, что побуждает к работе, он говорит, что, как и многие евреи, страдает комплексом Мошиаха-просветителя, спасителя человечества. Позволю себе оспорить это утверждение – никаких комплексов у раввина не наблюдается, у него вполне реалистический взгляд на мир и свое место в нем. То, что он сделал и продолжает делать, только Мошиаху и под силу, по-иному объяснить феномен Штейнзальца невозможно.