Опубликовано в журнале СловоWord, номер 70, 2011
ИСТОРИЯ И РЕЛИГИЯ
Светлана Вайс
ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА!..
(Из обряда крещения алеутов и эскимосов мирским чином)
Церковь Казанской Божьей матери в престижной деревне Си Клиф
в предместье Нью-Йорка на Лонг-Айленде
Мы покурили за церковными воротами и аккуратно затоптали бычки в песок, чтобы случайно не спалить дивной лаконичной красоты деревянную церковь Казанской Божьей матери, находящуюся в престижной деревне Си Клиф в предместье Нью-Йорка на Лонг-Айленде.
Мы – это эмигранты, потянувшиеся друг к другу после жизненных перипетий, у кого удачных, а у кого и трагичных. Из наших историй можно ткать бесконечное полотно, периодически отжимая его от слез, а иногда вплетая жемчужины и алмазы, в которых застыли судьбы гениальных наших соотечественников, сверкнувших вдали от родины.
В храме шла воскресная Литургия, и, пользуясь демократично приветливым отношением старых прихожан, к ней собрался весьма разношерстный эмигрантский народ – от вчера приехавших до тех, кто помнил матросов на ступеньках Зимнего.
– Пойдемте в чепель, чайку попьем после службы!
– Куда?
– В чепель. При каждой церкви есть чепель.
– У нас при каждой церкви было кладбище!
– А где же чай пили?
– Какой чай в храме?
– В Американской православной церкви так заведено.
– И у зарубежников так.
– Сейчас и в Русской патриаршей нальют. Но в трапезной.
– А мы сейчас где?
Ответ на вопрос «где мы есть» находится довольно быстро, но из него сразу же вырастает огромный и загадочный, как нью-йоркский небоскреб, следующий вопрос: «тогда кто мы есть?». И вот тут уже раздолье для владеющих литературно-эпистолярным и мемуарным жанрами, как вместе, так и отдельно взятыми. А таких в эмиграции, скажу я вам, немало.
Но вернемся к вопросу «где?». Не сильно воцерковленный, но искренне прямодушный эмигрант последней волны (или даже двух последних) бывает немало озадачен, обнаружив три русские православные юрисдикции в пределах одного материка Северной Америки. Эта новость воспринимается легко и даже с интересом, хотя и с некоторым сожалением о том, что историю надо было учить (или преподавать?) значительно лучше.
Дальше – хуже. Оказывается, между церквями, кои все являются русскими и православными, существуют исторические противоречия теологического, духовного, исторического и еще Бог знает какого характера. Сначала кажется, что вся эта ситуация замешана на чисто человеческой упёртости – как в русской народной сказке, где мужик утонул, не согласившись, что «стрижено – это не значит брито».
И если бесконечная письменная и устная полемика между духовными сановными лицами на тему, кто ближе к Православию и с какой стороны, у обычного человека, заглянувшего в церковь в воскресное утро, не вызывает понимания, то незнакомый церковный антураж сразу бросается в глаза. С этого, по моим наблюдениям, и начинается первый шаг к разгадке секрета существования трех церквей.
Вот наиболее шокирующие вещи, увиденные в православном храме в Америке, которых ни при каких обстоятельствах не могло быть на родине – записано со слов ошарашенных граждан:
– «Там все бабы в брюках!»
– «Там все бабы с непокрытой головой!»
– «Там сидят!»
– «Там служба по-английски!»
Ну и так далее. Собственно, разницы в отправлении обрядов и совершении Таинств никто не замечает, а вот это мирское, может быть, примитивное, воспринятое на приземленном бытовом уровне, поражает и запоминается. Как экзотика, такая вкусная и заманчивая, но вступающая в противоречие с родным организмом. И ничего с этим поделать нельзя! Почти двадцать лет прошло, пока у меня во время службы, удлиненной в честь какого-то праздника, не подкосились ноги и я не села на стул. Экзотика стала реальностью, подкравшейся через болевую точку.
Говорят, что вопрос о строгости соблюдения церковных обрядов будут обсуждать на грядущем Всеправославном соборе – так вот в нашей церкви в этом году опять две православные прихожанки под утро упали оземь во время прекрасной и радостной, но длинной пасхальной службы.
Каждый начинает разматывать этот клубок «трех американских церквей» по-своему. Но, как правило, для начала опрашиваются люди – хорошо, если попадется образованный человек. Именно образованный, а не живущий в эмиграции давно – знания не всегда приходят со стажем. Мне в свое время не повезло – мне было сказано: «Ты к нам ходи, в других церквах безбожники!». Я еще раз убедилась, что в эмиграцию занесло совсем разных людей и по совершенно неисповедимым причинам. Логичным не показался и самый распространенный в нашей русской православной общине ответ: «Так было Богу угодно».
Вообще, сейчас «доинтернетовские» времена кажутся темными и смутными. Нынче по одному волшебному клику все становится доступным и очевидным: вот все три сайта русских православных церквей в Америке – было бы желание столько информации переварить. А тогда… Жутко подумать – надо было идти в библиотеку!
За информацией о происхождении и взаимодействии православных приходов в Америке, насколько мне удалось выяснить, не ходили. Вернее сказать, ходили мало и в основном по долгу службы или из острого любопытства. Справедливости ради надо отметить, что писалось на эту тему изрядно. И соответственно печаталось – мы же в Америке. При желании можно было услышать лекции, найти правильного собеседника или еще как-либо узнать истину. Но бытовая реальность, если она протекает в спокойном состоянии, всегда берет верх над духовной составляющей, другое дело, когда приходят неурожайные года и косят эпидемии. А так – в воскресенье утром и по престольным праздникам.
Реальной ситуацией владели духовные лица и активные прихожане. Все остальные довольствовались народными эпосами.
Первый и наиболее загадочный из них – о крещении алеутов. Ни о каких алеутах человек из Советской России никогда не слышал. И знание о том, что неведомых алеутов обратили в православие по не очень понятным для них причинам, вызывает у нашего человека жалость к содеянному, даже если назвать это красивым иностранным словом «миссионерство». К всеохватывающей широте мысли не каждый способен шагнуть самостоятельно, и тут надо подтолкнуть, чтобы развернулась национальная гордость.
Я бы этот эпос начинала с того, что все это происходило на Аляске, принадлежавшей в ту пору прекрасную короне Российской империи. Об этом всегда вспоминают лишь на третьем абзаце, а за это время теряется наиглавнейшая суть всех дальнейших событий. О том, что недра Аляски, состоящие сплошь из углеводородов и надежно упрятанные под слоем вечной мерзлоты, не дождались Роснефти, Росугля, Росминералсырья и т.п., а сдались иностранцам, русские люди будут вспоминать еще не одно столетие. И это не упущенные возможности, это отобранные богатства, как ни убеждай в исторической справедливости на реальных фактах добровольной продажи.
Так значит, это было на нашей Аляске! Тогда понятно. И алеут становится родным братом. Таким же, как эскимос, тунгус и коряк.
Непростое дело миссионерства начали восемь иноков, прибывших из Валаамского и Коневского монастырей на остров Кадьяк в 1794 году по определению Святейшего Синода Русской Церкви о назначении в Аляску православной миссии. И позволю себе еще одно отступление с целью ориентации во временном историческом пространстве, заметьте: это было всего за пять лет до того, как родилось «наше русское все» – Александр Сергеевич Пушкин. Не такие уж и дремучие времена были на дворе и не такие уж далекие.
Один из иноков – иеромонах Ювеналий в 1795 году запечатлел свое свидетельство о Христе мученической смертью. Другой – ныне прославленный Американской и Русской Церквами старец Герман (почивший в Бозе в 1837 году, тогда же когда и «закатилось солнце русской поэзии») более сорока лет отдал делу просвещения алеутов. В эпос и на иконы он войдет под именем Германа Аляскинского.
Далее в империи все продвигалось своим чином – в 1840 году была учреждена епархия Камчатская, Курильская и Алеутская, на которую был хиротонисован апостол Америки Преосвященный Иннокентий (Вениаминов). До сих пор потомки тех алеутов, уважая русскую культуру, преклоняются перед подвигом святителя Иннокентия Московского, который совершил почти невозможное: он изучил местный язык и перевел на него Евангелие от Матфея и некоторые другие богослужебные книги, для чего ему пришлось сначала изобрести алфавит. Воистину геройский подвиг.
Впоследствии, когда времена сильно изменились, святитель Иннокентий создал в Москве Миссионерское Общество помощи алеутам, эскимосам, колошам (тлингитам), он не хотел оставить их без попечения, так как искренне полюбил их и привязался к ним. Собранные средства шли на образование туземных жителей и поселенцев Русской Америки, что вызывало удивление и недовольство у американских губернаторов.
В 1867 году Аляска и Алеутские острова были проданы Соединенным Штатам. На этом первый и самый романтический эпос заканчивается. Если бы туристам из России показывали памятник, стоящий в самом центре Манхеттэна – на пересечении 23-й улицы и Бродвея, установленный в честь того сенатора, который собирал деньги на покупку Аляски, то стал бы он местом, где произносятся проклятия. Но никто даже не догадывается, и справедливость вершат городские голуби.
В 1870 году на территории бывшей Русской Америки была образована епархия Аляскинская и Алеутская. О том, как она вписалась в многоконфессиональную структуру Америки, написано много. Но эпос надо посвятить основному действующему лицу того времени – святителю Тихону (Белавину) – будущему Патриарху Московскому, возглавлявшему Аляскинскую и Алеутскую кафедру с 1898 по 1907 год. При нем же в 1900 г. епархия была переименована в Северо-Американскую и Алеутскую, а 1 сентября 1905 года кафедра была перенесена из Сан-Франциско в Нью-Йорк, где был уже построен и освящен Свято-Николаевский собор.
Святитель Тихон, предвидя и правильно понимая эмигрантское будущее, чувствовал, что драгоценная мечта вернуться на родину мало у кого осуществится. И для народившегося поколения настанет необходимость в создании Американской Православной церкви. С каким духовным грузом туда войдут православные собратья, на каком основании вырастет доверие, какие связи порвутся, а какие окрепнут и как люди себя самоидентифицируют – это все немаловажные, перекочевавшие в наш век вопросы, ответы на которые до сих пор жарко обсуждаются на теологических кафедрах.
А в то время, следуя миссионерской традиции, надо было заботиться о новообращенных приходах, решать вопросы многонациональности и церковного имущества, а также массу других чисто житейских проблем, без которых никак не обойтись. Святитель Тихон, рассудив мудро, стал поддерживать различные общины и рукополагать местных ставленников, чтобы для греков был свой греческий священник, для сербов – сербский, для русских людей – русский. Основу будущей Американской Православной церкви он видел в единении православных разных национальностей. И готовил к этому людей, не форсируя события.
С 1907 года оплот православия в Америке именовался как «Русская Православная Греко-Кафалическая Церковь в Северной Америке под юрисдикцией священноначалия от Церкви Российской».
Всё. Больше красивых эпосов в истории русского Православия в Америке нет. Все остальное замешано на той части духовной составляющей, которая призывается в человеческом горе, беде, расколе, непонимании и нежелании примирения. С начала ХХ века русские люди, рассеянные по разным странам, стали приходить в храм, ища утешения и моля о мире. Годы смуты, которая пришла из России вместе с революцией, затянулись почти на век.
Saint Herman of Alaska. Старец Герман (почивший в Бозе в 1837 году)
более сорока лет отдал делу просвещения алеутов
И все споры о каноническом отправлении обрядов в различных храмах кажутся несущественными для человека, который потерял все в огне гражданской. Лишь бы дойти до храма, где такие же как ты, чтобы опереться и почувствовать единство на подсознательном уровне. Лик с иконы вызывает боль изнутри – такова его сила, а вдали от корней он не только способен бередить раны, но и лечить. Эмиграция – это состояние, которое ты не выбирал, его тебе навязали, и каждый решает, как с этим жить по-своему.
Красивый фразеологический оборот «мы народ в рассеянии» замешан на горе и невозможности сопротивляться обстоятельствам, а совсем не на легкой поэтике слов. Осознавши себя «в рассеянии», многие падали духом, пытались пропить оставшиеся годы или кончали с жизнью.
Утешение православный человек ищет в церкви. И какая ему разница, под чьей юрисдикцией находится храм, стоящий в его городе? Успокойте душу, примирите противоречия и укажите хоть какой-нибудь путь! И если в этот момент в проповеди проскальзывает хоть нота внутрицерковной распри – человек поворачивается и уходит искать более достойную и гуманную конфессию.
Верхом цинизма кажутся подчас распри духовных лиц и мирян начала-середины ХХ века, наполнявших и окормлявших приходы вне территории России. Тома переписки с обсуждением церковных догм, злословие, территориальные и материальные притязания, открытая перепалка и неприкрытая вражда – это часть истории православия за рубежом. К сожалению.
А вот к счастью, многие этого не запомнили – только наиболее любознательные и заинтересованные, те, кто не ленились ходить в библиотеку. Хорошо, что человеческая память избирательна – Светлая Пасха, Рождество Христово, куличи и свечи – все это было так же таинственно и красиво, как во все века. Об этом мне рассказывала добрая сотня людей с эмигрантским стажем в десятки лет, делая упор на рецепт кулича и раннюю весну. А вот про канонические отступления, нарушения и догмы рассуждали единицы.
«Рассеяние» эмигрантов моего поколения не столь серьезно. Поэтому понять трагичность эпоса ХХ века наш долг. Долг перед собой.
Сколько же гадости принесла революция 1917 года миру! Это она разрушила красивые и складные эпосы о русском православии в Америке. Мало того, что сразу исчезло финансирование из России – простое общение оказалось практически невозможным, а православных иерархов стали в США подозревать в связи с ГПУ.
С середины 20-х годов связи с Московским Патриархатом вообще прервались и самопровозгласился Северо-Американский Митрополичий округ или, как его еще называли, Северо-Американская Митрополия. Вопросов вокруг этого события до сих пор остается множество.
И в довершении всего, 19 декабря 1927 года на заседании «Синода епископов американских диоцезий Русской Православной Церкви» была издана грамота об учреждении новой церковной структуры – «независимой автономной и автокефальной» Американской Церкви, во главе с Епископом Платоном (Рождественским).
Сейчас я скажу о том, о чем умалчивают всегда, дабы не будить нездоровый интерес доверчивых граждан. О юридической принадлежности церковной собственности в Америке. Да простят меня отцы честные!
Епископ Рафаил Бруклинский, Митрополит Платон Рождественский и Епископ Аляски
Александр Немоловский, 1907-1914 гг.
В России есть несокрушимое понятие «церковная собственность» – никому даже в голову не приходит усомниться, кому все должно принадлежать и на каком основании. Но главное – это повсеместная убежденность в том, что так истинно справедливо. Вообще, это одна из наиболее болезненных точек соприкосновения светского государства с институтом церкви. В любой стране.
Откровением, данным свыше, считают любознательные прихожане из недавних эмигрантов тот факт, что землю и стоящий на нем храм можно поместить в трастовый фонд и владеть этим в соответствующих долях. Юридическое понятие трастового фонда в России исчезло, похоже, безвозвратно. А в США это обычная практика, причем в разнообразных вариациях. Такая форма владения и управления собственностью открывает целый мир финансовых операций, в том числе и с налогами. Я думаю, дальше можно не продолжать.
Напомню только тот факт, что когда из лютой Советской России 20-30-х годов прошлого века стали появляться в США, так называемые тогда, «обновленцы» и предъявлять претензии на юридический контроль над церковным имуществом 116-ти американских приходов, дело дошло до суда. После которого, кстати, право на владение Нью-Йоркским собором осталось за ними, но в качестве экстренной меры митрополит Платон (Рождественский) успел передать имущество в трасты прихожанам.
Дальше было так: 12 декабря 1947 года, после безуспешных попыток воссоединить отколовшуюся часть Американской епархии Священный Синод Русской Православной Церкви наложил запрет в священнослужении на иерархию Митрополии. Этому предшествовало то, что Митрополит Феофил (Пашковский) уклонился от встречи с Митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым), специально находившимся несколько месяцев в США с такой целью. И так оставалось довольно долго, вплоть до 1970 года.
А между тем, еще в 1921 году в Европе обосновалась т.н. «Русская Зарубежная Церковь», управление которой переехало в США в 1950 году.
Главный Синодальный Собор Знамения Божьей Матери Русской Православной Церкви Заграницей, находящийся в Манхэттене, на каноническую православную церковь не похож совсем. Привыкнуть можно, но первое впечатление запоминается. А ведь именно тщательного канонического соответствия во всем добивалась эта церковь всю свою историю. С удивительным упорством ее архиереи на протяжении десятилетий доказывали законность своего права окормлять зарубежные приходы, иногда даже идя на нравственные компромиссы.
Несмотря на весь драматизм, лежащий в понятии «церковь в изгнании», эпоса на эту тему не сложить. Можно присочинить, но факты жестко указывают на политическую подоплеку, которой увлеклась церковная администрация. Материалов по каждому году существования и каждой персоналии этой церковной структуры в изобилии.
Повторю всю ту же мысль – если бы простые прихожане стали вчитываться и вникать, например, в обоснованную необходимость омофора Сербской Патриархии над Синодом РПЦ Заграницей в 1922 году, то это довольно быстро снизило бы потребность к духовному общению в лоне церкви. Хотя пока были живы участники событий, в основном потомки Белой Гвардии, интерес «повспоминать былое» во время застолий был.
Даже я помню эти рассказы – один противоречивее другого.
Слева направо: Архиепископ Гермоген (Максимов), Митрополит Антоний (Храповицкий),
Епископ Иоанн (Геваргизов). Предположительно, на посвящении Епископа Иоанна во
епископа Урмийского и Салмасского в Белграде в 1931 году
В ноябре 1920 года в оккупированный войсками Антанты Константинополь, под предводительством Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России в Крыму генерала Петра Врангеля, прибыли и сосредоточились на Босфоре более 125 кораблей русского военно-морского, гражданского и иностранного флотов, переполненные беженцами из Крыма – число их достигало ста пятидесяти тысяч. Среди них была группа архиереев во главе с Митрополитом Антонием (Храповицким). На борту парохода «Великий князь Александр Михайлович» состоялось первое заседание Временного Высшего Церковного Управления Заграницей.
Одним из постановлений было: «снестись с Константинопольской Патриархией для выяснения канонического взаимоотношения». Из Вселенской Патриархии было получено разрешение «образовывать для пастырского служения временную церковную комиссию (Эпитропию) под предначальственным управлением для надзора и руководства общей церковной жизнью русских церковных колоний, в пределах православных стран, а также для русских воинов».
Александр Шмеман — клирик Православной церкви в Америке,
проповедник, историк и богослов
Затем церковное управление переехало в Сербию в Сремски Карловцы, где и оставалось до 1944 года. А уже в 1922 году 2 сентября Архиерейский собор исполнил волю Патриарха Тихона, в которой он, предвидя массовый исход православных из России, своим Указом No. 362 от 7/20 ноября 1920 года приоткрыл дверь к учреждению Временного Высшего Церковного Управления Заграницей.
В 1927 году Архиерейский собор РПЦЗ постановил «прекратить сношения с Московской церковной властью, ввиду невозможности нормальных сношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и каноническом управлении Церковью».
Естественно, что Москва ответила упразднением Высшего Управления русскими заграничными приходами в Сремских Карловцах, а его действия объявила неканоническими и упраздненными, пригрозив предать ослушавшихся соборному суду, как учинителей раскола.
Купола Свято-Николаевского собора в Нью-Йорке
Безусловно, годы Второй мировой войны не были однозначными для РПЦЗ. Синод был инициатором в сношении с германскими ведомствами для участия в церковном возрождении на занятой вермахтом территории СССР. Митрополит Анастасий имел несколько встреч с генералом Власовым, благословил создание Русской освободительной армии. Не для всех эмигрантов фигура генерала Власова является положительным примером, который можно предложить для подражания. Но, с другой стороны, Митрополит Анастасий отказался от предложения германского правительства обратиться к русскому народу с целью поддержки немецкой армии.
Кризис церковной власти застал руководство РПЦЗ в Мюнхене в 1945 году – дело в том, что часть зарубежного епископата, несколько приходов на Дальнем Востоке, а также некоторые приходы других регионов признали Московскую Патриархию законным преемником Православной Российской Церкви. Взаимные упреки и угроза соборного суда.
В конце 1950 года, когда основная масса российских беженцев из Европы перебралась за океан, Митрополит Анастасий вместе с Чудотворной Иконой Божьей Матери «Курской» вылетел в США, где центром Зарубежной церкви сделался Нью-Йорк.
О том, какова была степень радости со стороны духовенства Северо-Американской Митрополии, можно только догадываться. Хотя внешнее гостеприимство было соблюдено.
На первом же совместном совещании между епископами двух вроде бы братских церквей, которое прошло 11 декабря 1950 года, было зафиксировано, что «печальный факт церковного разделения наносит существенный ущерб святейшему делу Христовой Церкви». Было даже перечислено, к чему это привело: подрыв церковной дисциплины и чувства ответственности у служителей Церкви, ослабление проповеди Православия, умаление престижа Церкви, затруднение борьбы с воинствующим безбожием, а также вводит в соблазн верующих. Можно на такую тему эпос сложить? Лучше не надо.
Обсуждение путей хоть какого-то дальнейшего сотрудничества зашло в очевидный тупик и Первоиерархи двух церквей, видимо от безысходности, записали в протоколе: «…дальнейшие пути к более тесному каноническому единению с Божьей помощью будут указаны самой жизнью». Мудро. А что еще делать, если каждый стоит на своем до последнего?
О том, в чем была суть категорического взаимного неприятия, никто распространяться в прессе не стал. Много сора из избы не вынесли. Периодические совместные встречи рождали протокольные меморандумы о том, что надо бы делать совместно: проповедовать Евангелие, жить как братья во Христе и как Церкви-сестры, заявить о взаимном раскаянии и взаимопрощении и полно выражаться через евхаристическое общение. Да кто бы спорил?
А вот что не надо делать, или что каждый делал, по мнению другого, не так – выяснить совсем не просто даже сегодня. Хотя трудно было не заметить, что число православных приходов в послевоенном эмигрантском мире росло, благосостояние граждан увеличивалось, рождались дети, необходимость в духовном общении возрастала, для чего стали строиться новые храмы и печаталась литература, короче, уже было что делить, помимо врачевания душевых ран. Понятие «окормлять приходы» сильно расширилось. Да простят меня еще раз честные отцы.
Единственное, что всех сплачивало по-настоящему – так это борьба против безбожного коммунистического режима на исторической Родине. И, несмотря на это, 9 апреля 1970 года Синод Русской Церкви восстановил общение с Северо-Американской Метрополией, сняв прежний запрет с ее иерархов, а 10 апреля Патриаршим Томосом даровал Русской Православной Греко-Кафалической Церкви в Америке автокефалию. Значительную роль в подготовке этого решения сыграл протоиерей (затем протопресвитер) Александр Шмеман.
Довольны были не все. Решение Московской Патриархии вошло в конфликт с видением будущего православия в Северной Америке Константинопольским Патриархатом. Константинополь автокефалию не признал. Так же, как и другие поместные церкви, считающие себя свободными от коммунистического режима.
На сегодня автокефалия признана Грузинской, Болгарской, Польской и Православной Церковью Чешских земель и Словакии. Румынская Церковь упоминает ПЦА в числе церквей-сестер, без уточнения статуса.
Зарубежная церковь в то время включилась, естественно, в живейшее участие в обсуждении принятой Митрополией автокефалии. Архиерейский Синод, оставаясь на почве непризнания Московской Патриархии, как несвободной в своих решениях, возражал против принятия автокефалии, считая ее неканонической и полезной лишь для советской власти.
Теперь вернемся к тому, с чего, собственно, начали – с «трех русских православных церквей» на Американском континенте. Откуда третья?
От очередного, ставшего уже традиционным в русской истории, дробления и недоговоренности. 44 прихода бывшей Американской Митрополии, еще в 1933 году воссоединившиеся с Московским Патриархатом и ставшие Североамериканским её экзархатом, не пожелавших войти (их-то, как водится, шмемановцы и не спросили!) в новую автокeфальную Церковь, были объединены в Патриаршие приходы в США. Экзархат «за ненадобностью» был упразднен. Главным среди этих приходов стал Свято-Николаевский собор в Нью-Йорке. Красивый, в стиле русского барокко. Ремонтировать его, в условиях постоянной океанической влажности, можно до бесконечности.
Как вы понимаете, всю последнюю четверть ХХ века в православной Америке было не скучно – междоусобица, напоминающая политические игры, в которые вовлечены епископаты всех церквей, стала напоминать о византийских корнях. Не всем прихожанам это пришлось по вкусу, некоторые, стараясь себя оградить от таких знаний, стали посещать греческие православные храмы.
Кстати, в этот момент высветилась еще одна неожиданная грань – служба на английском языке (а у греков она тоже идет на английском, хоть и не всегда) более доступна, чем на старославянском. А куличи там такие же. Священнослужители приходят в ужас от такой примитивной нашей бытовой дилеммы, но жизнь-то – она проще. Высокая степень духовности доступна не всем, и не все стремятся к самоусовершенствованию быстрыми темпами. Мы – бескрайнее поле для духовных пастырей с нашим ежедневным грехопадением, но им прощать мы не собираемся практически ничего: замешан в скандале – и твой храм пуст. А альтернатива с адекватными куличами в доступной близости.
17 мая 2007 года в московском Храме Христа Спасителя Патриарх Московский Алексий II и Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении, гласящий, что «Русская Православная Церковь Заграницей» пребывает неотъемлемой самоуправляемой частью Поместной Русской православной церкви. А принятые в 2008 году Архиерейским Собором РПЦ поправки к Уставу определяют РПЦЗ как одну из Церквей Московского Патриархата.
В народе это стало называться Объединением и вызвало, естественно, огромное количество расколов по всему русскому православному миру.
Главный Синодальный Собор Знамения Божьей Матери
Русской Православной Церкви Заграницей, находящийся в Манхэттене
Итак, куда податься вновь прибывшему эмигранту, туристу или контрактному работнику из России, если он вдруг оказался человеком верующим, видящим себя православным в стране подавляющего протестантизма?
И совковое понятие «по месту жительства» продолжает играть главенствующую роль. Пока вам не предложат «попить чайку в чепеле». Некоторым понравится этот обряд в неведомом чепеле, который оказывается просто избушкой, и это примиряет. А некоторые возмутятся тем, что на исповеди свои грехи ты перечисляешь по-русски, а отпускают их тебе фразой по-английски, и ты с ужасом понимаешь, что батюшка русским практически не владеет.
Что на самом деле произошло в русской православной Америке? И что происходит сегодня? К чему привели объединения, расколы, дарованная самостоятельность и провозглашенное самоопределение, поочередно случавшиеся в исторической канве? Изменилась ли наша община, именуемая иногда диаспорой, что не совсем то же самое, и каковы ее духовные потребности в изменившемся мире?
А может быть, наличие трех православных церковных юрисдикций и есть та самая историческая правда, к которой мы пришли. Это кажется абсурдным, но пока так оно и есть. А что если героико-романтический эпос о крещении алеутов все-таки должен сплотить всех нас вокруг Миссионерского православия? А имперский размах Московской Патриархии – он просто завораживает даже из-за океана!
И очень тонкий вопрос – о роли личности. Вдруг нам повезет быть в пастве духовного лица, впоследствии канонизированного и причисленного к лику святых? Ну, чего уж там! Хотя бы человека просто мудрого, умеющего предсказывать хоть на короткий исторический период. О большем для своих детей мы и не мечтаем.
Нью-Йорк,
январь 2011 г.