К 150-летию Гражданской войны в США
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 70, 2011
ИСТОРИЯ И ЛИТЕРАТУРА
Леонид Рохлин
А началось в Варшаве...
К 150-летию Гражданской войны в США
Летом 1854 года в Варшаве, в гвардейском корпусе при цесаревиче Александре, наследнике русского престола, появился некий полковник Антон Львов. Ничем внешне не примечательная личность. Запоминался полковник лишь тем, что где бы он ни появлялся, на маневрах, смотрах, парадах и уж конечно балах и маскарадах, его всегда сопровождала шестнадцатилетняя дочь и непременная книга, торчащая из обшлага мундира. Столь частое общение и с тем и с другим были большой редкостью в офицерской среде.
Жена полковника давно умерла и всю любовь Антон Николаевич перенёс на дочь и книги. Служил он ранее в Киеве и в Варшаву был командирован для укрепления инженерных частей. Красивое, изящное создание, везде сопровождавшее полковника, Надинька, была натурой экзальтированной, резкой и энергичной. Воспитанная отцом, но более его обширной библиотекой, не знавшая материнской ласки, она судила о людях категорично, по образцам высокой морали, навеянных романами французских утопистов, сочинений Гегеля и критических статей из «Отечественных записок» и «Современника».
Ей было скучно в Варшаве. Она томилась и ждала…
Повествование о Надежде Львовой будет исторически правдивым. Лишь немного приукрашенным. Вы, мой читатель, прочувствуете сердцем необычайную жизнь этой личности, оставившей яркий след в истории… Гражданской войны в США. Не удивляйтесь. Жизнь странная штука, скажу я вам.
В Варшаве наступила осень 1855 года. Тёплая нежная пора, называемая в России бабьим летом. Вблизи Уяздовских аллей, скрываясь в тишине садов и огромных вязов, высились красивые особняки, арендуемые высшими офицерами русского гвардейского корпуса и свиты цесаревича. В одном из них и проживала наша героиня.
Однажды, войдя в гостиную, она обратилась к отцу.
– Папа, ты не знаешь, кто поселился напротив? Уже не раз, проходя мимо, я слышу прекрасные звуки скрипки. Вот и сейчас даже на минуту остановилась. Прекрасное звучание Шопена. Кто там живёт?
– Живёт? – переспросил Антон Николаевич, отрываясь от книги. – А, знаю, знаю… назначенный из Санкт-Петербурга начальник штаба корпуса.
– Как необыкновенно играет его жена или дочь! – заметила Надинька.
– Да нет. Он холост. – пробурчал Антон Николаевич, не отрываясь от книги. Затем поднял глаза. – Ты говоришь, скрипка. Хм, интересно. Я с ним недавно познакомился. Молодой, красивый человек, Надежда моя, и уже полковник и уже на генеральском посту. Блестящая карьера. Вот уж не думал, что играет на скрипке. Это такая редкость среди наших офицеров. Да-с, интересно.
Прошли две недели. Разговор забылся. Наступало тезоименитство цесаревича Александра, и все готовились торжественно отметить этот день, как некое избавление от скуки гарнизонной службы. Тем более что грядущие рождественские балы и маскарады были отменены в связи с неудачными военными действиями в Крыму.
– Ну, что поделаешь, Надежда моя, надо присутствовать, – говорил Антон Николаевич. – И тебе тоже, а то уж какие слухи ходят о твоей гордыни. Ты бы прикупила наряды, что ли. Не скромничай. Не бедняки чай! Скажи мне.
– Не беспокойтесь, папа, с нарядами всё в порядке. Я буду с вами. Только вот через час-другой исчезнем и пойдём гулять на Вислу.
Бал был в разгаре. На балконах гремел сводный оркестр. В огромной зале кружились пары, сверкали бриллианты, фимиам духов и шампанское от мадам Клико кружили мужчинам головы. В соседних комнатах, в просторных кабинетах, за зелёными столами столбом стоял дым, сквозь который проглядывали то радостные то печальные лица игроков.
– Надежда моя, позволь тебе представить нашего соседа. Оказывается, ты права. Это он музицирует. Представь себе.
Две пары глаз внимательно и серьёзно изучали друг друга.
– Иван Васильевич Турчанинов, – представился мужчина, ловко щёлкнув каблуками. – И, говоря откровенно, часто любуюсь вами, когда вечерами изволите гулять.
Две пары глаз, теперь уже улыбающихся, продолжали изучение, а губы что-то говорили и говорили, не обращая внимания ни на Антона Николаевича, ни тем более на окружающих.
Они влюбились моментально. Шестнадцатилетняя провинциальная девочка и блестящий гвардейский тридцатичетырёхлетний полковник из Санкт-Петербурга. В тот день, с позволения папа, он рано увёл её с бала и они до глубокой ночи гуляли по аллеям, без умолку рассказывая о себе, своих мыслях, идеалах, о будущем. И если с её стороны можно было понять откровенность, то со стороны умудрённого жизнью столичного офицера, участника двух военных компаний, откровение перед девочкой, искренность и страстность, с которыми он говорил, звучали по меньшей мере странно. Причиной тому была не только открытость и красота юной женской души, но какое-то мистическое, внезапно возникшее, к ней тяготение. Словно ребёнка к материнской защите. Влюблённая душа девушки смогла вобрать, понять, принять как свои личные все накопившиеся проблемы столичного полковника.
А их было немало. В Варшаве он появился, потеряв веру в царя и отечество, коими раньше гордился. Был растерян и сломлен катастрофическим поражением казалось бы могучей империи, жандарма Европы, в Крымской войне. В Петербурге и на театре боевых действий в Крыму, куда он сопровождал американскую военную делегацию, Турчанинов воочию убедился и в бездарности генералов, и в жуткой технической отсталости армии и вообще всей системы феодальной власти в России. И если в пору учёбы в Михайловском артиллерийском училище, а затем в академии генерального штаба, он в спорах с друзьями лишь теоретически познавал некоторые стороны этой отсталости, то увидев их воочию, был изумлён и внутренне растерян, опустошен.
Долгое вечернее откровение соединило их навечно. Через три месяца была скромная свадьба. Больше всего этим событием был изумлён Антон Николаевич. Бурную радость зятя он по простоте душевной объяснял плотским возбуждением. И боялся этого проходящего чувства и печалился по поводу прощания с единственным родным человеком.
А Надинька лишь перешла через улицу. Настолько незаметно для самой себя и настолько быстро войдя в новую роль, что порой очень удивлялась, как это она жила раньше, не зная Ивана Васильевича. Молодой муж теперь старался быстрее приезжать домой, откровенно пренебрегая службой. Друзьями они не смогли обзавестись. Она – по молодости лет и свойствам характера, а он просто не успел, недавно появившись в Варшаве.
Им было хорошо вдвоём. Легко и безбоязненно они поверяли друг другу свои тайны и мечты. И всё более их грёзы как-то незаметно приобретали практические черты. Он много рассказывал об Америке, со слов полковника Джорджа Макклелана, члена американской делегации, ставшего его близким приятелем во время продолжительного совместного пребывания на передовых позициях в Крыму.
– Там труд свободен, нет иерархии, государство символично и уважает граждан, – горячо говорил полковник царской армии.
– Да, да – вторила мужу Надинька, – только там, я слышала, можно создать строй гармонии, в котором могут развернуться все человеческие способности… и женские непременно. Это так увлекательно. Коммунистический строй. Я читала про это у Шарля Фурье. Даже тайно писала в Лондон Герцену, желая понять его теорию «русского социализма». Ты слышал об этом?
В феврале 1856 года пришло известие о смерти императора. А вскоре из Петербурга донеслись слухи о его самоубийстве. Резко обострилась обстановка в Польше. Начались волнения, составлялись петиции, требования об освобождении. Но в ещё большей степени это известие отразилось на настроении русского либерального офицерства. Стали нередки случаи самоубийства, многие подавали в отставку, другие уходили в продолжительные отпуска.
В один из дождливых мартовских дней 1856 года Турчаниновы приняли решение уехать в Америку. Никто об этом не знал. Даже Антон Николаевич. Официально полковник Турчанинов под предлогом лечения выехал с семьёй на воды в Мариенбад…
В августе этого же года яркое солнце над Нью-Йорком осветило двух растерянных от шума и сутолоки российских граждан, с любопытством взирающих на толпы разномастных и разношерстных людей, деловито снующих по улицам, забитых колясками, повозками и дилижансами.
Я не могу рассказать вам в подробностях начало их новой жизни. Она невероятно насыщена приключениями, больше печальными. Это целый роман. Но несколько последующих событий дадут вам полное представление о характере Надежды Турчаниновой.
Правда, теперь их кличут Nadine Antony and John Basil Turchin.После многих поисков и разочарований, потерь и находок, окончив в Филадельфии инженерный колледж, а Надин – в числе первых женщин в США медицинское училище, они оказываются в городке Маттун, что невдалеке от Чикаго. Джон становится городским архитектором, а Надин – медсестрой в местной больнице. Конечно, они уже не те идеалисты. Увяли и отпали розовые лепестки варшавских грёз. Но души не огрубели.
Здесь, в Маттуне, начинается пора везения. Однажды в город приезжает руководство Иллинойской железной дороги во главе с вице-президентом корпорации. На перроне их встречает городская интеллигенция. И надо же такому случиться, что Джон Турчин узнаёт в лице вице-президента, выходящего из поезда… Джорджа Макклелана, с кем искренне сдружился в своё время в России, не надеясь больше на встречу. Тем более здесь, на перроне маленькой станции, в глубине огромной незнакомой страны, вновь увидеть петербургского приятеля…
Удивлению не было конца.
Через полгода мы видим чету Турчиных уже в Чикаго, где Джон служит на железной дороге инженером строителем. Надин – в городской клинике. Жизнь налаживается. Свой дом, а главное милое и умное общество окружают наших переселенцев. И ещё одно знаковое событие – в этом обществе сверкает красноречием некий адвокат А.Линкольн. С ним, именно с ним, завязываются острые беседы Надин и Джона. Яркий оратор, умелый демагог, насыщенный демократическими идеями, он увлекает в политические события открытые к этому души российских беженцев. Джон Турчин вступает в новую Республиканскую партию адвоката, становится активным её деятелем.
Страстные слова красивой русской женщины, звучный мелодичный голос, неожиданные и недюжинные предложения настолько завораживают Линкольна, что как только начинается его предвыборная президентская гонка, он вспоминает о ней и предлагает поучаствовать в компании. В то время это было из ряда вон выходящее событие. Но Линкольн прекрасно понимает, как важна роль домохозяек, которым пока отказано участие в выборах, во влиянии на мужей и друзей. Надин загорается. Она буквально пламенеет только от мысли участия в политическом движении. Составляются планы поездки, она пишет конспекты возможных речей. Но что-то срывается. Причина неизвестна.
Это было преддверие её звёздного часа. Надин Турчиной всего 23 года.
Она внутренне готова к необычайным событиям. И они наступают.
В апреле 1861 года, ровно 150 лет тому назад, на полях огромной страны разражается гражданская война. Президент А.Линкольн призывает северян отстоять единство и независимость молодого государства. Естественно, на этот призыв одним из первых откликается профессиональный военный полковник Турчин. Он назначается командиром полка, позже бригады из четырёх полков.
Бригада ведёт активные боевые действия. Надин Турчина приказом назначается военным врачом. Это первая в мировой практике женщина-военврач.
Она развивает бурную деятельность. Организует по полкам медицинские бригады для доставки с поля боя раненых солдат и офицеров и транспортировки их в бригадный лазарет. Обучает членов бригад оказанию первой помощи. В лазарете молодая женщина возглавляет группу врачей, призванных по её рекомендации из клиник Чикаго. Пишет статьи в газеты, призывая организовать бесплатную доставку в армию лекарств, инструментария и перевязочных материалов. Её безмерно уважают солдаты.
Во время стремительного наступления через Алабаму в 1862 году, когда в самый критический момент Ивана Турчина внезапно одолевает острый приступ малярии, юная Надежда принимает командование над авангардом наступающего 19-го иллинойского полка и ведёт его на позиции противника. Нет нужды говорить о воодушевлении молодых солдат, руководимых бесстрашной и красивой женщиной. Противник разбит и рассеян.
Не знаю, знакома ли была военврач Надежда Турчина с полотном Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» (1830 год). Возможно. Но именно такой я представляю себе эту прекрасную женщину – со знаменем в руках в тот самый критический момент.
Бригада Турчина в составе армии Огайо врывается в штат Теннесси, стремительно захватывая столицу и ряд более мелких городов. И здесь происходит событие, которое в конечном итоге возводит жену и мужа Турчиных в число героев Гражданской войны. В захваченном городке Атенс пострадали мирные жители. Несутся жалобы, что резне северян способствовал полковник Турчин. Устраивается расследование, назначается военный суд, который признаёт Турчина косвенно виновным и подлежащим увольнению из армии.
Полковник сломлен несправедливым решением. Негодованию Надин нет предела. Она вновь пишет письма в ведущие газеты, и вот уже они пестрят возмущёнными статьями с требованиями восстановления в правах полковника Турчина. На этом Надин не успокаивается. Пишет письмо президенту А.Линкольну. Приезжает в Чикаго, где организует манифестацию в поддержку мужа и вскоре во главе группы представительных людей отправляется в Вашингтон.
Результат встречи с Президентом просто ошеломляющий. В июне 1862 года Джон Базиль Турчин приказом Президента восстанавливается в армии и назначается бригадным генералом. Восторженные жители Чикаго в знак признательности на специально устроенном празднике в честь приезда в город новоиспечённого генерала, дарят Турчину почётный меч. Он и сейчас хранится в здании Чикагского исторического общества.
Генерал Турчин в марте 1863 года возвращается с женой в армию. Принимает командование над 3-ей бригадой армии Кумберленда. Надин – вновь официальный военврач. Это был год победы генерала Турчина и высшего проявления организаторского таланта Надин Турчиной. В составе армии его бригада, одержав ряд блистательных побед, почти достигает берегов Атлантического океана.
И снова трагедия. Сказывается перенапряжение. Сильнейший солнечный удар, по другой версии – болезнь сердца (Турчин страдал полнотой), заставляют генерала выйти в отставку. И это на пороге всеобщей победы! Они прощаются с друзьями. Тягостное расставание… И наступает забвение.
Газеты полны славословия в адрес генералов. Им посвящаются стихи и панегирики. Гремят фанфары. Генералам раздаются награды, должности, повышения в званиях, финансовые льготы и поощрения.
И ничего о личности генерала Турчина и тем более его жены. Какая-то странная мистическая тишина.
По косвенным источникам известно, что чета Турчиных возвращается в Чикаго. С трудом генералу находят работу – патентным поверенным на железной дороге. Надин возвращается в родную клинику.
О Турчиных никто и уже более никогда не вспоминает.
В 1865 году убивают президента А.Линкольна – давнишнего доброго приятеля. Не к кому обратится. Да и гордость не позволяет. Начинается десятилетие безрадостной, однообразной, нудной работы. Словно засасывающее болото. А тут ещё мысли, мысли… Бог не даёт им детей. Рвущаяся из души тоска по улыбкам детей, по родным и нежным российским просторам заставляет Турчиных писать прошение на имя российского императора с просьбой о возвращении. В ответ – полное молчание. Год за годом летят…
Канцлер Российской империи А.М.Горчаков представил прошение генерала Джона Турчина императору Александру
II, лично знавшего Турчанинова. На прошение им написано: «…человек, имевший счастье служить российскому императору, не может служить другой стране…» Император оставил резолюцию: «Нет, конечно».И всё-таки энергичная натура женщины требует выхода. И находит. В 1873 году именно к ней обращается группа поляков. Через неё они хотят выйти на заслуженного генерала с тем, чтобы тот добился приобретения для них дешевых земель в зоне прокладки железной дороги в Иллинойсе. Они возбуждают Надин лозунгами организации славянской колонии. Ей вспоминаются грёзы юности, мечтается о создании колонии социалистического сообщества равноправных людей. Вновь вспыхивают полузабытые мысли. Они вновь нужны людям.
Вскоре руководство дороги, принимая во внимание большой стаж работы генерала и его заслуги на войне, весьма дешево, почти за символичную плату, предоставляет большие площади земель. И даже банковский заём… Под личную ответственность генерала. Бурная энергия овладевает Надин и Джоном Турчин. Они бросают насиженное место, работу и кидаются в неизвестное.
Проходит год, третий, пятый. Вырастает посёлок и станция Радом. Возникает небольшая больница, школа. Уже двести семей заселили новенькие дома… Турчины во главе большого дела.
И вновь трагедия. Ловкие дельцы оттесняют генерала Турчина от ведения дел и вообще руководства городским советом, обвиняя его и жену в некомпетентности и социалистических чудачествах. Горькая обида заполоняет их души, и в один из дней они покидают родное детище.
Исчезают. Гордость не позволяет вернуться в Чикаго. Их последним приютом становится маленький иллинойский городок с прекрасным именем
Anna, что раскинулся в лесистой местности левобережья Mississippi.Наступает долгий двадцатилетний период полного забвения и нищеты. Даже военной пенсии Джон Турчин не получает. Энергия постепенно покидает молодую женщину. Надин всего сорок с небольшим. Но сил хватает только на уход за постоянно болеющим мужем и тяжелыми заработками по перешиву и ремонту старой одежды. По воскресным и праздничным дням доблестный генерал веселит пьяную публику в небольшом салуне виртуозной игрой на скрипке. Летят центы в шляпу…
А жизнь всё никак не хочет закончиться. Судьба продолжает бесстыдно долбить существование двух измученных людей. Возникает и быстро прогрессирует у мужа болезнь Альцгеймера. Он слабо понимает связь между окружающими явлениями, резко ослабевает память. У Надин болят исколотые иглами пальцы, сильно ослабевает зрение. Нет сил. Она часто плачет, глядя на бездвижно сидящего мужа, вспоминая годы киевской жизни и варшавского общества, где блистал красавец- полковник.
Буквально в преддверии нового столетия генерала Турчина случайно узнаёт его соратник по армии, проезжая городом
Anna. Пишет письма общим друзьям по минувшей войне, старается собрать какую-то помощь. Многие откликаются. Турчиных вспоминают сослуживцы. Приходят письма. Восторженные. Особенно при описании бурной врачебной деятельности Надин. Но поздно. Генерал ничего и никого не узнаёт. Лишь свою Надежду, которой дарит бесконечные улыбки. Она всегда рядом. Долгими вечерами гордая женщина, бессильно уронив усталые руки на колени, плачет. Горько, по бабьи, причитая. Сквозь пелену звуков слышатся слова:– Ванечка, миленький мой, родименький, куда ты ушел, а я-то как… совсем ведь одна остаюсь на чужбине… за что нам такое…
Она нежно гладит его поредевшие кудри.
В 1901году останавливается сердце Ивана Васильевича Турчанинова. За гробом в одиночестве следует Великая Женщина, которой Бог дал одного большого ребёнка.
Она на три года переживёт мужа.P
.S. Прах четы Турчаниновых стараниями того же соратника вскоре перенесён на военное кладбище гор. Mound City, штата Illinois. Никаких эпитафий, только имена и даты. Джеймс А. Трайкл в журнале «Америка» писал о чете Турчаниновых: «Они были одними из самых всесторонне образованных и знающих граждан страны. Они любили нашу страну сильнее, чем многие её уроженцы».