Опубликовано в журнале СловоWord, номер 69, 2011
ПРОЗА
Виктор Бердник
«LIBERTA»
Иной мужчина во взаимоотношенях с женщиной легко становится её пленником,
даже и не подозревая, что сети, в которых оказался, он поставил на себя сам…
Встретить старого товарища – это всегда приятно, а в особенности после того, как жизнь раскидала вас по разным углам. Всегда найдётся, о чём поговорить и что вспомнить с человеком, повязанным с тобой не просто пьянками и гулянками, а годами тесной дружбы. Евгений предвкушал уже давно, как они вместе с Игорем пройдутся по улицам их родного приморского города, где он не бывал уже много лет. Судьба помотала Евгения по разным странам старого континента и, предостаточно поплутав по Европе в полулегальном статусе, он уже окончательно осел в столице мира – Нью-Йорке и даже умудрился получить американское гражданство. Игорь же напротив, выбрал для себя спокойный путь и «тихой сапой» достиг экономического процветания в ныне суверенном и независимом государстве, а в недалёком прошлом – республике бывшего Советского Союза, где и принимал теперь своего близкого друга. С момента их расставания прошёл не год и не два, и даже не десять, но они оба прекрасно знали, что рано или поздно это произойдёт: один из них непременно дождётся, пока другой безумно соскучится и вернётся домой. Пусть даже и ненадолго.
Встреча оказалась очень тёплой, и они под водочку незаметно проговорили до самого утра. Делились воспоминаниями, бережно сохранившимися у каждого в душе, и, успев протрезветь, вместе встретили ранний июньский рассвет. С этого мгновения дни для Евгения понеслись как подорванные. На всё время, что он намеревался здесь пробыть, Игорь имел чёткое расписание мероприятий, запланированных им загодя, и которые, как правило, заканчивались торжественным ужином в ресторане. Причем каждый вечер Игорь намеренно выбирал непременно новый, чтобы показать своему товарищу, насколько стремительно их удивительный город с некогда отвратительным снабжением сейчас движется семимильными шагами в светлое капиталистическое будущее.
– У вас в Нью-Йорке такого нет, – говорил он не без гордости патриота своей страны, усаживая дорогого гостя за ломящийся от местных деликатесов стол, оплаченный его щедрой рукой.
Не прошло и недели, как Игорь решил разнообразить их совместный вечерний досуг. Евгений уже окончательно перешёл на новое поясное время и не испытывал более сопутствующего заокеанскому путешественнику неизбежного дискомфорта, что и подтолкнуло Игоря предложить другу развлечься в ночном клубе:
– Настоятельно рекомендую.
В его тоне Евгений не мог не уловить самые благие намерения и желание по-хорошему поразить воображение любезного ему визитёра лучшим в городе заведением.
– Послушай, Игорёк, я уже давно танцую только ногами под столом. Мне бы что-нибудь поспокойнее. Давай лучше просто прогуляемся на сон грядущий.
Ему было жутко неудобно огорчать отказом своего приятеля, но и перспектива вдруг увидеть себя рядом с мельтешащими и толкущимися под громкую музыку молодыми людьми тоже не вдохновляла.
– А кто тебе сказал, что я тебя приглашаю принять участие в танцевальном марафоне? Посмотришь как народ отдыхает, вдруг и тебе под настроение захочется принять участие. Девушки на любой вкус…
Игорь по-купечески улыбнулся, предполагая, что такой козырь будет нечем крыть, на что Евгений отреагировал весьма скептически:
– Молодые стервятницы, чующие за версту желанную добычу. Увы, это не по мне.
– Ах, да, – Игорь рассмеялся, – я совершенно забыл о твоих пристрастиях. Женщины бальзаковского возраста… Есть и такие. Один телефонный звонок – и проблема решена. К слову сказать, есть у меня на примете одна пикантная особа – давно просила её познакомить с человеком интеллигентным и состоятельным. Я думаю, что ты – самая подходящая кандидатура, чтобы она могла по достоинству оценить сочетание таких незаменимых качеств. Кстати, дамочка из тех, что тебе нравятся: сексуалка-интеллектуалка. На мой вкус – немного старовата, но…
Он понимающе подмигнул.
– Как в том анекдоте: женщина думает, что это в последний раз, и забывает обо всём на свете.
Игорь плечом подтолкнул Евгения.
– Поехали! Не пожалеешь. Оттянешься по полной программе. Как там говорится: сорок пять – баба ягодка опять? – И, не дожидаясь согласия своего друга, он уже набирал по мобильному хорошо знакомый ему номер.
– Алёна? Да, это я.
Евгений пытался было остановить Игоря.
– Уже поздно.
– Какое поздно? О чём ты говоришь? Это тебе не Америка – показательный трудовой лагерь с усиленным питанием. У нас здесь люди живут иначе.
Он, уловив неуверенность в голосе и колебания своего гостя, решил, что непростительно именно сейчас отправляться спать, когда жизнь только начинается.
– Алёна? Прости, золотце, что я тебя перебил. Да. Да…
Игорь, отвечая на неслышные Евгению вопросы, красноречиво показал ему кулак с оттопыренным вверх большим пальцем: » Всё люкс!»
– В «Альбатросе». Да. Где-то через полчаса. Нет. Короче, подъезжай, когда сможешь. Всё. Мы тебя ждём.
Он захлопнул телефон и как загулявший барин окликнул официанта:
– Эй, любезный! Принёси-ка счёт.
До «Альбатроса» приятели доехали довольно скоро. Клуб располагался на берегу моря, в курортной зоне, и добраться туда из центра по полупустым улицам заняло не более двадцати минут. Автомобильное движение уже заметно ослабло, и водитель Игоря, едва снижая скорость на перекрёстках, доставил их туда почти без остановок.
Евгений прекрасно знал это место – когда-то он часто приходил сюда на излюбленный пляж, и сейчас, насколько позволяла темнота, с интересом разглядывал хорошо знакомый район. Бывшие раньше дачными, окрестности заметно преобразились: появились новые основательные строения, обнесённые высокими каменными заборами, но спуск к морю так и остался без изменений. В некоторых местах, на и без того не самой лучшей дороге, появились глубокие ухабы и выбоины, вынуждая водителя виртуозно петлять из стороны в сторону, чтобы не протереться по асфальту брюхом низко сидящего «Лексуса». Судя по всему, он возил Игоря сюда часто и уже помнил наизусть все подлючие колдобины. В самом конце спуска стоял хорошо знакомый Евгению сваренный из арматуры импровизированный шлагбаум с «кирпичём» посредине. Как и прежде, въезд на набережную был закрыт, только теперь здесь как на посту сидел коренастый молодец с помятым лицом и бритым затылком, сепарируя серьёзных клиентов от всякой шушеры. В свете фар хорошо просматривались его накачанные мускулы, так бездарно пропадающие зря на охране малозначительного объекта. Игорь высунул из окна руку с вложенными между пальцев купюрами и свистнул.
– Родной! Проснись!
Парень лениво встал и, оценивающе посмотрев на дорогую иномарку, молча взял деньги. Затем, как пограничник второго года службы с дембелем не за горами, с чувством собственной значительности медленно отвёл металлическую раму и, не задавая лишних вопросов, пропустил автомобиль в сторону ярко освещённого строения, по очертаниям напоминающего стилизованный фрегат.
– Всё. Приехали. Вытряхивайтесь, граждане.
Игорь подхватил из салона свой пиджак и на ходу отработанным командирским тоном бросил водителю:
– Я позвоню.
– Послушай, Игорёк, всё хотел тебя спросить…
Евгений подождал, пока отъедет машина, чтобы их разговор остался только между ними.
– Меня это жутко коробит и я, может, чего-то недопонимаю…
– Что, Жека?
Они уже стояли практически перед входом в ночной клуб, и Игорь собирался войти в «предбанник», увешанный рыбацкими сетями и шарами из матового зелёного стекла. Через полуоткрытую дверь Евгений заметил там квадратного качка со взглядом питекантропа, скорее всего, местного охранника, и услышал пульсирующий ритм ударных.
– Это не касается тебя лично, вернее, и тебя тоже… Ответь мне на один простой вопрос: почему многие из вас говорят с людьми как с холопами?
Игорь опешил.
– Ты о чём?
– Да вот о том самом. Я ни разу не слышал, чтобы ты к кому-то обращался на «вы». К официанту в ресторане, продавцу, тому парню на въезде, к твоему водителю, наконец – они же не холуи! Возможно, вы все уже настолько привыкли, что и не замечаете, насколько «тыканье» оскорбительно, но со стороны… Я просто в шоке. Откуда взялось это неприкрытое хамство?
Вероятно, затронутая Евгением эта сторона ежедневного общения на бытовом уровне показалась Игорю надуманной. Для него обращение к незнакомому человеку, который его обслуживает, с подобающей вежливостью превратилось в такой же пережиток, как та уморительная фраза из совкового прошлого: «Чаевые оскорбляют достоинство советского официанта».
– Жека, я тебя умоляю… Кто сейчас на такую ерунду обращает внимание? В руки смотрят, и чем ты щедрее, тем больше проявляешь уважения.
Игорь на минуту задумался.
– Оно, конечно, так, и где-то ты, по большому счёту, прав, но…
Он пожал плечами.
– Считай это или издержками нашей культуры, или…
Игорь хитро прищурился.
– Богатством русского языка. Насколько я понимаю, в английском нет градации на «ты» и «вы» , а потому там за бугром, в буржуинии – все баре.
И, не желая продолжать пустой разговор, он со смехом подытожил:
– Или холопы. Пошли, обходительный вы наш.
Последний раз Евгений посещал ночной клуб лет шесть назад в Манхэттене. Туда его затащил младший брат, гостивший у него и пожелавший непременно окунуться в атмосферу богемной жизни Нью-Йорка. Мало того, что они едва попали в этот чёртов клуб, прокантовавшись около часа в толпе у входа, так ещё на протяжении всего вечера Евгений не мог отделаться от впечатления своей полной возрастной несопричастности. Они не только не могли там с кем-нибудь познакомиться, более того – на них просто не обращали внимания, а если и смотрели, то с равнодушным недоумением, как на отбившихся от стада животных.
В «Альбатросе» обстановка, похоже, была иной. Игорь уверенно провёл его через танцевальный зал в бар, где за столиками отдыхала не только молодёжь, но и их одногодки. Даже среди танцующих Евгений заметил людей степенных и солидных, что отнюдь не мешало тем веселиться до упаду, невзирая на свою комплекцию и преобладающую в репертуаре ди-джея динамичную музыку.
– Ты посмотри, какие девки!
Выразительно, со знанием дела заметил Игорь, указывая на скучающих у стойки бара двух подружек. Он не скрывал своего восхищения по поводу их внешнего вида и гордости от того, что не обидно за державу и за её представительниц прекрасного пола. Девицы действительно были как на подбор: с ногами «от ушей», грудастые – что называется, «товар – высший сорт».
– Ты здесь подожди меня, я ненадолго…
Пока Евгений разглядывал остальных посетителей в полном неведении, кого же для него сюда пригласили, Игорь уже успел «снять» одну из тех, на кого десять-пятнадцать минут назад положил глаз.
– Это Викуля, – представил он Евгению смазливую блондиночку.
Та томно кивнула, едва оторвавшись от полного бокала с коктейлем, и, увидев Евгения, очевидно, подумала: почему же не пригласили в компанию её подругу для этого одинокого мужичка? Впрочем, девушку такая незадача волновала совсем недолго. Игорь уже что-то нашёптывал ей на ухо, от чего она заливисто хохотала. При этом её кокетливые, как у Мальвины, губки бантиком раскрывались до невероятных размеров порочного-чувственного рта, и она совсем по-американски демонстрировала свои ровные острые зубки.
– Ах ты моя прелесть, – целуя её в нежную шейку, приговаривал Игорь, когда они втроём опять направились в бар, где он назначил загадочную встречу. К счастью, ждать долго не пришлось. Игорь то и дело поглядывал в сторону входа и, заметив ту, которой здесь так сильно недоставало, с явным воодушевлением воскликнул:
– А вот и Алёна!
Он не скрывал своего нетерпения, и появление дамы, обещанной Евгению, его заметно оживило. Викуля игриво потягивала свою «Маргариту» и в такт заводной румбы пританцовывала на месте. Игорь придерживал девушку за талию и даже успел по хозяйски запустить свою ладонь куда-то под глубокий вырез платья, оканчивающийся чуть выше её аппетитной попки. Судя по его поблескивающим глазам, он с удовольствием передал бы уже Евгения в «хорошие руки», предоставив тем самым себе неограниченную свободу действий. Для начала он для куражу попрыгал бы на танцплощадке, ну а потом, наплясавшись вдоволь, забурился бы с понятливой и соблазнительной красоткой на часик-другой в комнату для VIP-гостей.
– Мы тебя заждались.
Игорь, отвлёкшись на минуту от своей «девочки с голубыми волосами», незаметно подхватил под руку подошедшую к ним стильно одетую женщину, готовый, как пионер, представить ей своего заграничного товарища.
– Познакомься, это мой гость и давний хороший приятель. Приехал ко мне из Нью-Йорка.
Евгений повернулся на высоком барном стуле и чуть с него не свалился от полной неожиданности…
– Ты?..
Алёна, тоже чуть смутившись, тихо промолвила:
– Женька?
Они оба молча и в совершенной расстерянности смотрели друг на друга, каждый по-своему переживая эту негаданную встречу.
– Вы знакомы?
Удивлению Игоря не было предела. Он даже на секунду позабыл о вожделённом молодом теле, которое закончило свой напиток и сосредоточенно водило по дну бокала весёлого цвета пластмассовой трубочкой, высасывая остатки алкоголя среди кубиков льда.
– Немного, – проговорил с едва заметной усмешкой Евгений, не в силах оторвать взгляд от алёниного лица.
– Могу я тебя называть как раньше? Хотя…
Он в нерешительности запнулся.
– Не знаю, смогу ли.
Алёна уже справилась со своим минутным смущением и воспринимала обстановку довольно спокойно, не показывая тех эмоций, что, возможно, овладели ею поначалу.
– Как пожелаешь. Кто платит, тот и заказывает музыку. Не поэтому ли я здесь сегодня?
В её глазах проскользнули неведомые Евгению прежде пустота и безразличие.
– Ах, Женечка, мне уже давно всё равно.
Игорь, сообразив, что его присутствие здесь уже необязательно, если не сказать – нежелательно, и увлекаемый заманчивой перспективой хорошо начавшегося вечера, решил деликатно ретироваться.
– Адьос. Мы вас оставляем. Женька, если что будет нужно – набери меня, я буду здесь недалеко, – и уже наклонившись к нему поближе добавил:
– Без всякого стеснения. Договорились?
Он подхватил свою подружку на вечер и уже через минуту страстно прижимал её к себе в сменившем румбу блюзе, едва освещённый искрами-бликами от зеркального шара, вращающегося над головами танцующих.
– Что-нибудь выпьешь?
Евгений ощутил какую-то неловкость. Совершенно непредвиденное появление этой женщины вдруг всколыхнуло в его душе давно забытые чувства, испытываемые им к ней когда-то очень давно. Они успели перегореть и просыпаться золой, сгладив ту обиду и боль, что Алёна принесла ему.
«…Сколько же прошло времени?»
Ему даже и не пришлось прикидывать – те события он запомнил слишком хорошо. Ровно двадцать два года назад его возлюбленная, ни слова ни говоря, укатила в Питер, а оттуда в Финляндию. Всё произошло настолько внезапно, что он очень долго ходил потерянный. Евгений обрывал её домашний телефон до тех пор, пока мать Алёны, сжалившись над ним, не объяснила причину её отсутствия.
– Она вышла замуж и живёт теперь в Хельсинки. Прости её и если сможешь, не пожелай зла…
Услышанное тогда показалось Евгению убийственной новостью. Он не стал женоненавистником, но навсегда сохранил в себе привкус горечи от алёниного предательства и уже с неизменной прохладой впоследствии относился ко всем своим связям. Наверное, по этой же причине не женился, предпочитая оставаться холостяком.
– Возьми мне бокал белого вина.
Алёна достала из сумочки пачку сигарет, и он заметил, как у неё мелко дрожат пальцы.
– Ты раньше не курила.
– Я много чего раньше не делала…
В её голосе послышались жёсткие нотки, словно она корила судьбу за то, что та ещё раз безжалостно напомнила ей о совершённой ошибке.
– Как ты?
Алёна с пристрастием и удивлением рассматривала рано поседевшего мужчину, которого знала ещё совершенно молодым человеком.
– Нормально. Уже двенадцать лет как живу в Нью-Йорке, вот решил выбраться.
– Женат?
Она спросила это очень осторожно, с растущей внутри мутной волной досадной ревности. В ней Алёне отчаянно не хотелось себе признаваться, как и услышать уничтожающе-утвердительный ответ.
– Увы…
Евгений притворно вздохнул.
– Наверное, я однолюб. Ну, что мы всё о моей персоне? Расскажи лучше о себе. Кстати, я необыкновенно рад тебя видеть. Ты прекрасно выглядишь.
Алёна вдруг ощутила внезапную лёгкость и беспричинный прилив хорошего настроения. Она тут же поймала себя на мысли, что ей приятно ненаигранное внимание Евгения, такое непохожее на проявление к ней примитивного животного интереса других немногочисленных поклонников. Она видела это по его лицу и последнее, что там можно было обнаружить – это чересчур знакомое ей стремление мужчины-ловеласа, упирающееся в одно-единственное сиюминутное желание – порезвиться с разведённой бабой в постели. Получить разовое удовольствие и навсегда распрощаться. Алёне вдруг захотелось выговориться и открыться когда-то близкому человеку, несмотря на все сомнения – захочет ли он теперь её выслушать, не станет ли просто из вежливости кивать головой, злорадно отмечая про себя: «Так тебе, суке, и надо.»
Она ещё раз взглянула на Евгения, как бы примериваясь и собираясь с духом. Его глаза смотрели на неё необыкновенно умиротворённо. Такие знакомые и родные, что все Алёнины колебания стремительно уходили прочь.
– Я даже и не знаю, что именно меня толкнуло на этот безумный шаг.
Алёна опять нервно закурила, припоминая те злосчастные события.
– Возможно, причин было несколько, но главная, как я теперь понимаю – это собственная глупость и недальновидность. Тогда мне казалось, что я вытянула лотерейный билет и ни в коем случае не следует упускать такой редкий шанс. И мать ещё… Всё подзуживала: дескать, уедешь за границу, хоть поживёшь по-человечески. Господи, какая же я была дура. Только не подумай, что я хочу отыскать сострадание в твоём сердце или имею на тебя виды. Мой поезд ушёл…
Алёна покачала головой, печально констатируя факт.
– К несчастью, мой муж оказался не тем человеком, каким я его себе представляла. Мы прожили вместе девять лет и расстались. Теперь я знаю точно, что определённому типу мужчины нужны годы для того, чтобы женщина рядом стала думать о нём, как он того хочет, и достаточно одной-единственной секунды, чтобы её разочаровать. Именно это и случилось. Не буду ворошить все эти дрязги, скажу только, что он не хотел мне давать развод и отпускать сына. В результате судебный процесс тянулся почти десять месяцев и стоил мне кучу денег. А сколько нервов? В Финляндии я не прижилась, да и климат в Хельсинки отвратительный. После развода покрутилась там ещё несколько лет и уехала к матери. Коту под хвост столько времени… Да что там время – всё могло быть совершенно иначе, не попадись он у меня на пути. Вот такие дела, Женечка.
Мой университетский диплом на сегодняшний день никому на фиг не нужен. Специальности необходимой, чтобы более или менее устроиться, у меня нет. Какое-то время я зарабатывала на жизнь переводами, а сейчас – в штате одной фирмы, готовой не сегодня-завтра окончательно закрыться. Замуж никто не берёт – старуха, вот и приходится искать знакомств, прибегая к чужой помощи. Как там у поэта? А девчонка лютик придорожный. Жди пока отыщут – и сорвут…
Заключила Алёна с нескрываемой иронией к самой себе и подсознательно грациозно откинула назад волосы.
– Ну, пригласи хотя бы на танец, мой свежий кавалер! Жаль вот только, музыка не та, что мы с тобой вместе привыкли слушать. Помнишь, «Либерта»? Ты меня впервые поцеловал под эту мелодию.
Её глаза вдруг повлажнели от едва сдерживаемых слёз. Алёна поспешно достала из сумки носовой платок, пытаясь промокнуть ресницы до того, как совершенно некстати потечёт тушь.
– Прости меня… Я так перед тобой виновата. Впрочем, что теперь говорить.
Она уже взяла себя в руки и старалась быть непринуждённой. Ровно настолько, насколько эмоциональная женщина может себя вести подобным образом, будучи до предела взволнованной.
– Надеюсь, этот вечер тебе принесёт то, за чем ты пришёл в ночной клуб. Как Игорёк меня представил? «Дамочка аж пищит, как хочет.»
Алёна уже не скрывала испытываемое к себе глубокое презрение.
– Или недорогой женщиной по вызову?
– А ты стала циничной.
– Спасибо за комплимент.
– Ты полагаешь, что это комплимент?
– Уверена. Человек, начисто лишённый ханжества, возводимого иными в ранг морали – кто он, по-твоему? Ох, Женечка, ты то сам в этом клубе зачем, дорогой? А? Только честно? Дружок твой здесь постоянно пасётся с вполне определённой целью. Только не говори, что они у вас с ним разные…
– Алёна, ты сильно изменилась.
Она с грустью посмотрела Евгению прямо в глаза.
– За все эти годы мне многое пришлось передумать, чтобы уже навсегда понять, что мои неприятности в личной жизни не произошли случайно, и я сама следовала им навстречу. Это не фатальная неизбежность, и в ней некого винить. Только себя.
Последние слова Алёна произнесла протяжно, как бы нараспев, и с силой, по-мужски затушив в пепельнице окурок, откинулась на спинку стула.
– Себя любимую и собственный выбор, – повторила она надломленным голосом.
– Когда тебе чуть больше двадцати, жизнь кажется красивой и многообещающей. А как легко оступиться? М-м… Раз – и готово, чтобы уже надолго разувериться в её привлекательности. И сразу, как на дешёвом ситце тускнеют краски, которыми рисовала себе будущее. В момент! Кстати, у меня их теперь всего лишь три: белая, чёрная и, естественнно, серая. Причём, серой, как оказалось, в избытке.
Алена горько поджала губы.
– Остальные, мой милый, давно повыцвели… Ты не куришь? – она спохватилась, что не предложила сигарету. – Ах, да… Я абсолютно забыла, что там у вас в Америке все ведут здоровый образ жизни – не пьют, не курят и вообще не позволяют себе никаких вредных излишеств. Собираешься прожить до ста лет?
Алёна беззлобно усмехнулась. Ей захотелось, как когда-то, поддразнить Евгения и увидеть его серьёзным в желании отстаивать свою точку зрения. Однако он молчал, и подперев ладонью подбородок, гдядел на неё задумчиво, словно не решаясь поверить, что опять сидит напротив той самой его Алёнушки, боготворимой им так давно, а по сути дела – совершенно недавно.
– Хочешь, я открою тебе один секрет?
Евгений, казалось, не расслышал вопроса о том, как кто-то на Гудзоне бережёт своё драгоценное здоровье.
– Хочу.
Алёна почувствовала, как будто опять вернулась в безоблачную молодость, где не существовали все эти бестолковые годы, принесшие столько разочарования, а была непреходящая уверенность, что она любима и так будет продолжаться всегда. От набежавших дум слегка похолодели кончики пальцев, а то, что она услышала, тут же заставило её вздрогнуть и замереть.
– В отношениях с женщиной очень легко оказаться пленником, и я именно тот, кто сам плетёт для себя сети.
Евгений проговорил это очень спокойно, но в его взгляде мерцала такая мука, что у Алёны невольно ёкнуло сердце.
– Посиди, я скоро.
Он решительно вышел в танцевальный зал и попытался отыскать глазами Игоря, но того нигде не было. По всей видимости, его друг всё ещё “в полный рост” наслаждался обществом своей юной подружки. Не желая его беспокоить, Евгений решил сам сориентироваться в царившей здесь обстановке. Разумнее всего было бы обратиться к бармену. По опыту своей прошлой жизни в этой стране он не сомневался, что тот будет именно тем человеком, который ему нужен в данной ситуации. Тем более, что парень за стойкой выглядел примерно его ровесником. Когда Евгений вкратце изложил ему своё пожелание и сопроводил его для пущей верности двадцатидолларовой бумажкой, бармен даже не удивился:
– Забашляй ди-джею полтишок и он всё спроворит. Скажешь, Алик послал.
Парень за пультом, не отрываясь от дела, внимательно выслушал Евгения и понимающе закивал.
– Альбано и Ромина Пауэр? «Либерта»? Где же я сейчас её возьму? Та ты посмотри на контингент… Если хочешь, я пошлю кого-нибудь к себе домой – здесь недалеко… Если мне не изменяет память, у меня что-то сохранилось из итальянской эстрады того периода. Восемьдесят второй? Восемьдесят третий? Хотя, это неважно.
Он красноречиво посмотрел на «зелёные» и виновато проговорил:
– Но эта услуга будет уже немного дороже. Так сказать, спецзаказ, ну и оплата экспедитору, разумеется.
Евгений сниходительно улыбнулся:
– Whatever. Я не торгуюсь.
Он достал сотенную банкноту и добавил к той, что продолжал держать в руке.
– Этого хватит?
– Вполне. Дай мне час.
Евгений протянул две хрустящие бумажки.
– Молодой человек, у меня к вам просьба.
– Нет проблем.
За твёрдую американскую валюту ди-джей был сама предупредительность.
– Перед тем как начнётся песня, объявите пожалуйста, что это музыкальный привет для Алёны от Евгения.
Он «обезоруживающе» улыбнулся в надежде, что его план не покажется этому гению пульта старомодной ресторанной традицией.
– Не затруднит?
– Нисколько. Уважаю полёт фантазии истинного джентльмена… – парень на всякий случай проверил где-то под пультом на просвет стодолларовую купюру и, обнаружив на ней заветную металлическую полоску защиты, уже уверенно заключил: – …С деньгами. Ровно в три я объявляю «песню ночи»…
Евгений вернулся к стойке, где его ожидала Алёна, и заказал бутылку «Клико». Бармен, не спеша, натренированным взглядом прошёлся по запястью его руки и, оценив стальной Ролекс, успокоенный, исчез в подсобке. Оттуда он уже появился с запотелым ведёрком, наполненным льдом, и только затем невозмутимо без хлопка откупорил шампанское. Столь очевидное сканирование финансового положения клиента не могло не рассмешить Евгения. Он не подал вида и лишь подумал про себя:
«…Ну, вот. А я сомневался, где я – дома или нет? Всё по-прежнему. Только вывеска другая…»
Впрочем, знакомые до боли особенности сферы обслуживания ему сейчас показались несколько комичными. Да и стоило ли о них думать? Так. Нетленный дух былого, когда в баре за стойкой стоял если не комитетчик, то уж наверняка отменный психолог. За разговорами Евгений почти и не заметил, как пролетел час.
– Ты не передумала?
Алёна, слегка захмелевшая, в недоумении посмотрела на своего кавалера.
– Нет. Позволь только поинтересоваться, по поводу чего, а то я теряюсь в догадках.
– Танец. Я приглашаю тебя на танец.
Непосредственность Евгения заставила её рассмеяться.
– А ты не оставляешь без внимания ни один дамский каприз.
– И это тоже. Просто я усвоил для себя одну очень простую истину: пустое занятие убеждать женщину словами, гораздо лучше произвести на неё впечатление своими действиями.
Он осторожно взял Алёну за руку.
– Давай забудем на минуту обо всём, что случилось, и хотя уже ничего не вернёшь и не переиграешь, я хочу, чтобы ты убедилась в том, что перед тобой тот же самый человек, который тебя любил…
Евгений хотел было поправиться, но так и не решился. Уж слишком противоречивые чувства его сейчас обуревали. Любые, кроме одного – обиды. Не было больше ни оскорблённого самолюбия, ни прошлой боли, ни злорадного удовлетворения видеть Алёну наказанной жизнью старухой у разбитого корыта.
Они прошли из бара в зал, где публика переживала второе, а может, и третье дыхание. Евгений взглянул на часы. Стрелки показывали почти три. На танцплощадке возникла короткая пауза, и народ в растерянности переминался с ноги на ногу. Кто-то даже свистнул, но вид амбала в униформе возле входа в углу тут же охладил пыл не в меру возбуждённого танцора.
Ди-джей, наслаждаясь некоторой новизной своих полномочий, поднял микрофон.
– А теперь, дорогие друзья, позвольте мне предложить вашему вниманию музыкальный сюрприз, который наш гость Евгений дарит своей любимой девушке Алёне! «Либерта»!!! Поприветствуем их!
В ту же минуту Евгения и стоявшую рядом Алёну почти ослепили лучи прожекторов, направленные на них с разных точек откуда-то под потолком. Они оказались в самом центре перекрещённых цветных полос света, и все те, кто находился зале, не сговариваясь, в одном общем порыве буквально взорвались аплодисментами. Из мощных колонок послышались первые аккорды невероятно популярного когда-то, но почти забытого сегодня шлягера.
– Я понял сегодня одну необыкновенно важную вещь, – произнёс Евгений, глядя на Алёну, вот-вот готовую разрыдаться от нахлынувших вдруг воспоминаний. Он подхватил её, безвольно упавшую в его руки, и увлёк на середину зала – единственную женщину, которой он посвящал сейчас и мысли, и желания.
– Вернуться домой можно, только безоглядно шагнув в своё прошлое, – Евгений нежно смахнул с её щеки первую крупную слезу.
Ди-джей, бывший филолог, пристально наблюдал со стороны за реакцией своей «паствы». Он испытывал необыкновенное удовольствие от произведённого эффекта и уже ничуть не сомневался, что честно отработал то, что ему заплатил этот странный мужик.
“Да, были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя…” – произнёс он про себя то ли с грустью, то ли с завистью.