Опубликовано в журнале СловоWord, номер 67, 2010
ПУБЛИЦИСТИК
А
Александра Свиридова
О ЧЕМ РАССКАЗАЛ АРХИВ
Тысячи километров исцарапанной фотопленки – так выглядит газета сегодня – в век двадцать первый. Квадратные картонные коробочки – размером с ладонь – хранят рулоны из хрупкого целлулоида. На каждой – латиницей от руки: NOVOE RUSSKOE SLOVO. В каждой – туго смотанные полгода газеты. И каждый маленький кадрик, если смотреть на просвет, – это огромный газетный лист, снятый на пленку Неизвестным фотографом. На память, на века, для Неизвестного читателя.
Кто сотню лет назад в какой типографии вручную сложил буква-к-букве тяжелую строку из свинцовых кубиков, чтоб слетело с печатного вала на незнакомом Америке языке «РУССКОЕ СЛОВО», – история умалчивает. – Неизвестный наборщик.
Умалчивает архив, откуда взялись свинцовые буквы неизвестного алфавита. Может, их привезли с собой беженцы из Российской Империи? Не узнать.
Архив хранит номера газет.
Не все, не с Первого, но хочется думать, что где-то в неведомом сундуке, сейфе, хранилище, на чердаке или в подвале, найдется однажды и тот листок, на котором расплывшаяся от жидкой краски на дешевой бумаге – одинокая тощая цифра 1.
Номер ПЕРВЫЙ газеты от 14 апреля 1910 года.
О чем писали первые номера – неизвестно, но можно допустить, что ударом в 1910-ом для каждого, говорящего по-русски, был уход Льва Толстого. Из Ясной Поляны, из литературы, из жизни. В 1911-ом – убийство Столыпина и Ленский расстрел, трагедия «Титаника» в 1912-ом, и празднование 300-летия Дома Романовых, убийство принца Фердинанда в Сараеве в августе 1914-го и убийство Распутина в декабре 1916-го.
Пока – в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне и Публичной библиотеке Нью-Йорка удалось обнаружить, как самый ранний, номер от осени 1917-го.
Видна маркая типографская краска, жесткая, крохкая небелая бумага – газетный лист измят и оборван, обглодан по краю мышами, временем. И все же – тревожная новость о восстании «красной гвардии» против правительства Керенского в Петрограде – видна, красуется в заголовке. Вот как он выглядит – черновик Истории. Новости, собранные на бегу. Где главное слово новостей – «По слухам…»
Что выкрикивали мальчишки-разносчики газет, когда размахивали этой – на русском? Трудно представить.
– Читайте, сбежавшие от погромов, переплывшие океан, обученные грамоте и не забывшие родной язык! Читайте первую русскую газету Америки!
Или не читайте. Ваш выбор – знать или не знать, забыть или запомнить.
Две жизни, два берега разделены не океаном, а двумя реками. Пей, твоя воля, из Леты и забудь. Или запомни – пей из Мнемозины. Она хранит и знает всё, что было, что есть, что будет.
Редакция «Русского слова» сделала свой выбор. Определилась, где ставить запятую в короткой фразе – ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ ЗАПОМНИТЬ.
Читайте, помните, что там, где был ваш дом, какие-то «большевики» вооружили рабочих, какой-то Троцкий в яростной речи призвал солдат, рабочих «убивать и расстреливать» буржуазию…
Кровь запеклась типографской краской.
«Большевики захватили центральную власть… Министры арестованы»… Где находится Министр-председатель А.Ф. Керенский, которого большевики объявили «низложенным», никому неизвестно…
Кровь-кровь-кровь – единственная новость из оставленной русскими России. Изо дня в день, из года в год.
Архив не выбирает – он свидетельствует, хранит все, что сметает к его порогу Время. На смену двадцатым идут тридцатые, где ключевым в новостях из России становится свист слова «расстрелять»…
Невероятный контраст новостей из России и местных – пресных – американских, в которых есть выборы, мирные манифестации, новости Голливуда и выкройки модных платьев. Но еще двадцать-тридцать мотков исцарапанной пленки и репортажи с двух берегов становятся общими: ВОЙНА.
Смотреть с одного берега на сороковые, – это жить одноглазым циклопом.
С двух берегов и двумя глазами – шар становится круглым, а мир объемным.
Простое – сложным, вчера понятное – непостижимым. Сознание едва выдерживает напряжение, когда видишь портреты – лицом к лицу – Сталин и Гитлер на первой полосе – и подпись – «Друзья».
Советский Союз, как последний бастион, до конца своей жизни в 1991 г. охранял тайну Пакта Молотова-Риббентропа, а «Новое русское слово» дало его целиком через сутки (!) после подписания в августе 1939-го.
Вот что хранит Архив.
Еще шесть лет – еще двенадцать мотков целлулоида! – и усядутся рядом другие «друзья» – Сталин, Черчилль и Рузвельт, и обсудят, как жить без прежнего «друга»…
8 мая 1945-го года корреспондент «Нового русского слова» выйдет на запруженную народом Тайм Сквер и отметит подле гостиницы «Астор» на дверях магазина дамских платьев, плакат: «Закрыто. Мы ушли на похороны Гитлера».
Пятидесятые годы в Америке предстают не такими, как писала газета «Правда». Не американцы мечтают забросать СССР атомными бомбами, а коммунисты – тайные, явные, заполонили Америку так, что не продохнуть. Засилье на радио и телевидении, в газетах, в Голливуде, во всех профсоюзах. Как удалось их остановить – не очень понятно, но обошлось. Слава небу, так как есть куда бежать: из номера в номер газета свидетельствует о «невозвращенцах».
Знаменитых и не очень, ярких и никому не известных. Зачастую, устав от однообразия, редактор выносит унылый заголовок на первую полосу: «Еще один невозвращенец»…
Архив снимает вопрос об ОДНОЙ России. Газета свидетельствует – их было две.
Две разных России, две русских культуры, две колонны, два русла одной реки.
Красные и белые, коммунисты и инакомыслящие, шагающие строем и идущие в одиночку, – они ведут напряженный диалог, не слыша друг друга. Вот главная новость газеты. Не русской – в Америке, а американской на русском языке.
Оппозиция «мы» – «они», уехавшие-оставшиеся отчаянно спорят на одной планете под одним небом, на одном языке и не могут понять друг друга.
Читаешь газету на русском языке, словно на иностранном, – настолько иным смыслом наполнено каждое РУСCКОЕ СЛОВО.
Архив открывает обратную перспективу – все дальнее становится крупным, а ближнее – мелким и незначительным. Но так и должно быть…
«О настоящем в момент настоящего нельзя помнить. Настоящее постигается ощущением, будущее – предвидением, а прошедшее – памятью. Любая память приходит вместе со временем. И значит, помнят только те животные, у которых есть ощущение времени, причем помнят тем же, чем и ощущают», – как учил Аристотель.
Как «Онегин» Белинскому открылся «энциклопедией русской жизни», так я уверяю тебя, Читатель, исследовав архив, что энциклопедией русской жизни в век двадцатый стала газета «Новое русского слово».
Архив открыт – каждый может убедиться в этом сам.
Застывшее огромное Время, набранное русскими буквами – вот что такое Архив.
След Времени, как зверя, – на снегу, на мягкой мокрой глине, на песке.
След коллективной памяти российской эмиграции – на старом газетном листе.
История оставила следы. Какой она была? – Не нам судить.
Какими были мы? – Не лучше и не хуже своей Истории, своей газеты.
Мы равно дети своего времени – она и я. Но если я забыла, то она – запомнила.
И сохранила оттиск.
Коллекция открывается семнадцатым годом. Ошибкой. Огромной. Исторической и грамматической. Крошечная фотография, неизвестно как добытая в Нью-Йорке с лысым человеком, небрежно подписана в дни Петроградского восстания в октябре 1917-го: «Новый «герой на час», вождь большевиков Николай Ленин»…
Как жаль, что газета ошиблась не только в имени, но в сроках пребывания нового героя на сцене Истории.
С днем рождения, Газета, объединившая необъединимое: людей, способных одновременно говорить по-русски, и верить в идеалы американской свободы и демократии.
Успеха и процветания тебе, мост, переброшенный от России вчерашней к России завтрашней.
Воистину, Александра Свиридова сделала королевский подарок «Новому русскому слову» по случаю его столетия. Проект дал возможность читателям понять, какую роль играла эта газета, объяснявшая реальное положение вещей в России не только русскоязычным читателям, но и, переведенная на другие языки, всему миру.
«Застывшее огромное Время, набранное русскими буквами, – вот что такое Архив…», – пишет Свиридова во вступительной статье к своей подборке.
Блестящий замысел, кропотливая и мастерская работа писательницы, которой она посвятила часы и дни, проведенные в библиотеке, сделали юбилейный номер «Нового русского слова» на удивление ярким, благодаря чему, мы уверены, он будет сохранен многими читателями, станет ценным достоянием журнальных залов и библиотек.
Увы, проект Александры Свиридовой пролетел как ослепительная комета по мрачному, бесцветному небосклону бывшего рупора эмиграции, ныне превратившегося в заурядный, ничем не примечательный еженедельник, подобный десяткам других русскоязычных еженедельников, наводнивших русскую Америку.