Christina Georgina Rossetti. Goblin Market
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 67, 2010
Кристина Россетти
(1830-1894)
Базар Гоблинов
Перевел Борис Ривкин
Гоблинов крик:
"Ягоды – фрукты, проглотишь язык!
А ну, налетай, а ну, покупай!
Райские яблочки, вишни (не клеваны!),
Вот шелковица черноголовая,
Персик румяный, клюква с болот,
Красной малиной набей себе рот.
Лимоны кислы, а вот мандарины,
Сладки и сочны неповторимо.
Арбузы и дыни,
Айва, ананас
В саду нашем разом поспели для вас:
Росные зори, не лето, а рай…
А ну, налетай, а ну, покупай!
Огни барбариса,
Крыжовник, смородина
Вызрели в нашем саду, в огороде ли.
Гранаты багровые,
Абрикосы медовые,
Финики, сливы,
Душистые груши –
Сладкое диво
Отведай, откушай!
Гроздь виноградная
Прямо с лозы –
Светятся ягоды чище слезы.
Глазу милы,
Тают во рту,
Не обойди красоту-вкусноту!
А ну, налетай, а ну, покупай!"
Что ни вечер,
В камышах у ручейка
Остужает свежий ветер
Жар девичьего ушка.
Две сестрицы, две подружки
Прижимаются друг к дружке.
Вытянуты губки –
Чуткие голубки,
Щеки пылают,
Дух замирает.
"Ляг поближе! – шепчет Лора, –
Верно, гоблины страшны?
Нам их фрукты не нужны:
Что там пьют кривые корни
В их саду из глубины?"
Гоблинов крик, что вороний грай:
"А ну, налетай, а ну, покупай!"
Прикрываючи ладонью
Ясный свет своих очей,
"Лора, Лора, – Лиза стонет, –
Глазкам воли не давай!"
Лора голову наклонит
И бормочет, как ручей:
"Глянь-ка, Лизонька, местечко
Ищут эти человечки.
Тот вон с корзиной,
С миской другой,
Третий чуть тащит поднос золотой.
Гроздьев таких не видали мы тут,
Знать, у них чудные лозы растут,
А ветерок, что их обвевает,
Разве только в раю бывает!" –
"Нет уж, Лора, пусть пройдут!
Хоть фрукты их прекрасны,
Для нас они опасны".
Лизонька домой помчалась,
Держит пальчики в ушах,
Ну, а Лора задержалась,
Все ей странно в торгашах.
Один с кошачьей мордой,
Другой как есть барсук;
Кто марширует гордо,
Кто кувыркнется вдруг;
Вот хвост, как палка, твердый,
Там раковины круг…
А голоса их так мягки –
Сплошное воркованье,
Как бы слетелись голубки
Весною на свиданье.
Лора вытянула шею
Лебедем из камышей…
Юный тополя побег –
Рост его сдержать сумей!
Корабля со стапелей
Не удержишь вольный бег!
А долиною крутой
Валят гоблины толпой;
Крик, хоть уши затыкай:
"А ну, налетай, а ну, покупай!"
Вот уж рядом топчут мох,
И не слышен топот ног.
Стали и косятся
Друг на друга братцы,
Чешут затылки
С хитрой ухмылкой,
Корзины опускают,
Блюда поднимают.
"А ну, налетай, а ну, покупай!"
Пока один готовит ей венок,
Вплетая то орехи, то вьюнок,
Другой уже сверкающий поднос
С плодами золотистыми поднес –
Сладкоежка Лора
С них не сводит взора.
Гоблин – кот усатый
Шепчет: "Что ж не рада?" –
И мурлычет ласково.
Тут, моргая глазками,
Пискнул: "Всё из сада!"
Некто с крысьей мордочкой.
Кто-то там – не разберешь –
"Гоблин, – выкрикнул, – хор-р-рош!"
(Как попугай на жердочке).
Низко голову клоня,
Отвечает Лора братцам:
"Люди добрые, признаться,
Денег нету у меня.
Если денежки растут
В поле вдоль дорог,
Мое золото – в цвету
Золотистый дрок".
Гоблины наперебой:
"Твое золото с тобой!
Дай нам локон золотой".
Прощай, дружочек завиток!
Как летний дождик, слез поток…
Припав к плодам, глотает сок.
Он слаще меда скальных пчел,
Он крепче вин из дальних сел,
Свежей струи ключа лесного, –
И Лора припадает снова.
Высасывая сердцевину,
Опустошила бы корзину,
Но уж она устала.
Что ж, кожуру пустую прочь,
Лишь косточку в кулак зажала
И с натружёнными губами,
Не ведая, то день иль ночь, –
Домой неверными шагами.
У калитки ночью звездной
Лиза ждет сестрицу.
Говорит: "Гулять так поздно
Девам не годится.
Там, где бродят гоблины,
Так и жди недоброго.
Помнишь глупенькую Дженни,
Что гуляла ночью в парке
И польстилась на подарки,
На цветы и угощенье,
На плоды, что с воплями
Предлагали гоблины?
Как потом и дни, и ночи
Все искала с ними встречи,
Все мерещились ей очи
И заманчивые речи?
Как бедняжку жизнь томила?
Первый беленький снежок
Пал на свежую могилу,
На печальный бугорок.
Не растут там и поныне
Ни травинка, ни цветок.
Я дрожала за тебя!" –
"Не сердись, душа моя,
Знаю, задержалась я.
Это что за объеденье –
Передать я не могу,
Так и ела целый день бы!
Завтра снова побегу.
Сливы чудные на ветке
Принесу тебе, сестрица,
Выпадает очень редко
Свежестью такой упиться!
Ах, Лиза, не видала ты
Плодов подобной красоты!
Поднос, как солнце, золотой,
На нем благоухают дыни;
А персик, соком налитой,
А фиги нежные в корзине!
Одним глазком бы мне взглянуть
На те бахчи, на те сады,
Их аромат разок вдохнуть,
Из их реки попить воды!"
Две головки золотые,
Две голубки молодые
В свое гнездышко легли,
Свои крылышки сплели.
Два цветка на стебельке,
Две снежинки на листке,
Две точеных трости
Из слоновой кости.
Ночь уставилась на них,
Ветер песню напевает,
Мышь летучая на миг
Звезды заслоняет.
Локоны сплетаются,
С щечкой щечка, с грудью грудь
В гнездышке смыкаются.
С криком первых петухов
Просыпаются сестрицы,
Обливаются водицей
И бегут доить коров.
В доме дружно прибирают,
Масло свежее сбивают,
Для лепешек пресных
Вымешивают тесто,
Курам зернышки бросают
И садятся за шитье.
В простоте щебечет Лиза,
Ясно на сердце ее,
Лорин взгляд уходит книзу,
Лора думает свое.
Одной навстречу дню раскрыты очи,
Другой невмоготу дождаться ночи.
Все медлил вечер, но пришел,
И по воду сестра зовет сестру,
Сегодня Лизонька нежна как шелк,
А Лора – пламя на ветру.
Внизу, в шуршанье камышей,
Журчит знакомый им ручей.
Уже наполнены кувшины,
У Лизы ирисов букет,
Уже залил далекие вершины
Заката алый свет.
– Домой, сестричка, скоро ночь! –
Но не спешит сестричка прочь:
Мол, крутизну ей одолеть невмочь.
Мол, время раннее совсем,
Еще не выпала роса…
Прислушиваясь, между тем,
Не долетят ли голоса,
Что нёбу предвещают рай.
"А ну, налетай! А ну, покупай!" –
Приглядываясь, между тем,
Не выскочит ли из кустов
(Заковыляет? Кувыркнется?)
Один из юрких продавцов,
Которым дар земли дается,
А там орава молодцов,
Как прежде, шумною лавиной
Вечерней двинется долиной.
Покуда Лиза не взмолилась:
"Пойдем отсюда, сделай милость,
Уже мне слышен крик дурной.
О Лора, ласточка моя,
Не мешкай дольше у ручья,
Бежим домой!
Вон месяц высветил бочок,
Мигнул тревожно светлячок,
Глядишь, и тучи набегут,
И хлынет дождь – куда как жутко!
С дороги сбиться в темноте – не шутка,
А дома – тишина, уют".
Похолодела наша Лора:
Так для нее закрылся зов,
Призыв манящих голосов,
Ей тишина – предвестье горя.
Прощайте, чудные плоды!
Забудь про чудо-урожай!
О, суд неслыханно жесток,
Ей не избыть такой беды –
И Лора никнет, как цветок.
Домой бредет исхоженным путем
Вслепую, как в туман, как в непогоду,
Расплескивая ключевую воду.
В постели тихо прикорнула,
Покуда Лиза не заснула.
Не улежать, огонь жесток!
Вот скрипнула зубами, села.
Рыданья сотрясают тело.
За ночью ночь и день за днем
Бедняжка мыслит об одном,
Все ловит гоблинов призыв:
"А ну, налетай! А ну, покупай!"
Но гоблин с фруктами долиной
Не пробирался ни единый,
Навеки деву позабыв.
На небе месяц прибывает,
А Лору сила покидает,
А стала полною луна –
Блестит у девы седина.
Однажды, косточку нашарив, Лора
Ее сажает у забора;
Когда водой польет, когда слезами…
Напрасен труд ее; не смог
Пробиться к солнцу стебелек.
Перед ее запавшими глазами
Все дыни желтые, все дыни…
Так путнику мираж в пустыне
Являет, что, струясь, река течет
И роща пальм красуется над нею, –
И сердце путника стучит сильнее.
А жаркий ветер злым песком сечет.
Она уж не мела полов,
Забыла про своих коров,
Лепешек не пекла,
К ручью с кувшином не ходила.
День у камина проводила,
Не ела, не пила.
На эти муки
Легко ли Лизоньке смотреть,
Помочь сестричке не уметь
И слышать звуки,
Которых нет для бедной Лоры,
Как слух ни напрягай:
"А ну, налетай! А ну, покупай!" –
Как гоблины бредут долиной в гору.
Там, близ ручья, у камыша,
Когда-то с Лорой, чуть дыша…
Ах, как щемит ее душа!
Купить бы фруктов для сестры,
Да боязно такой игры,
Ей не забыть бедняжку Дженни,
Могилку раннюю ее.
Ведь та готовилась к венчанью,
А все окончилось печалью.
Спросить бы у несчастной тени,
Чем сломано ее житье.
Был свежий день, зима вступала в силу,
Снег заносил ее могилу.
Слабеет Лора – краше в гроб кладут,
Сама не сменит и рубахи.
Отбросив страхи,
Готова Лиза на опасный труд.
В ее душе сомнений нету.
Вот сумерки. Берет с собой
Кошель с серебряной монетой,
Целует Лору, как идет на бой, –
И в камыши, надеждою согрета.
Гоблины галдели
И толпились гуще:
Лизу разглядели
В камышевой куще.
Прыскали в ладони,
Громко хохотали,
"Уж не провороним", –
Тихо бормотали,
Кулдыкали, кудахтали,
Сороками трещали.
Мохнатыми вомбатами,
Кошками и крысами,
Барсуками, рысями,
Слизняками в слизи
Подползали к Лизе.
С хитрыми ужимками
Ближе подбирались,
Животами, спинками
Терлись, прижимались.
Глазки опускали,
Скромничали братцы,
Нежно обнимали,
Лезли целоваться.
Подтянули ближе
Свои корзины к Лизе:
"Отведай наших яблок,
Красных, как заря!
Сладкую черешню
Миновала зря;
Персик с красным боком
Брызнет липким соком;
С веток сливы рви счастливо;
А вот прозрачный виноград,
Вот огненный гранат".
Лиза гоблинам в ответ:
"Лучше ваших фруктов нет.
Что ж, мы сладим дело:
Дайте мне ведро
Фруктов самых спелых,
Вот и серебро!" –
И монетку им бросает,
И передник подставляет.
"Нет, уж нас уважь,
Пир сегодня наш.
Ах, что за ночка,
И время не позднее,
Ясная ночка,
Росистая, звездная.
Фруктов таких ни один человек
Не принесет на продажу вовек:
Свежесть увянет,
Нежность обманет,
Вкуса не станет,
Нашей званой гостьей будь,
С нами вместе пьяной будь,
С нами горе позабудь!"
Лиза говорит: "Спасибо,
Только дома, без огня.
Кто-то очень ждет меня.
Раз купец я не счастливый,
Дайте денежку назад".
Ух, башками завертели:
Как же, денежку назад! –
Поумолкли пустомели,
Уж не льстят, не лебезят.
Смотрят злющими глазами,
Скалят зубы – ну, беда! –
По земле стучат хвостами,
Кто-то зарычал: "Горда!"
Ближе, ближе подступают,
Ржут, мяукают и лают.
Выставили локти,
Всей оравой прут,
Выпустили когти,
До крови дерут.
Вот уж ей, скрутивши руки,
Силой впихивают в рот
Лакомую мякоть фруктов:
Пусть, мол, давится, да жрет!
Лиза – лилия, бела,
В половодье на болоте;
Лиза – белая скала
В бешеном водовороте;
Нет, на острове маяк:
В реве вспененного моря
Яркий луч прорезал мрак
И спасет людей от горя;
Белый город, красоту
Не сдающий злым пиратам,
Разъяренным и косматым;
Или деревце в цвету:
В белом цвете апельсинном –
Жадный, злобный звон осиный.
То сомнительная честь,
Коли принуждают есть.
Пусть царапают и щиплют –
Ничего не съест, не выпьет.
Дразнят, пугают,
Бьют и лягают…
Лизонька стоит, не дрогнет
В страшной гоблинской игре,
Верит: принесет сегодня
Избавление сестре.
Сжала рот плотнее,
Не ест, не глотает,
По лицу, по шее
Соки убегают.
Взглядами злобными
Обменялись гоблины:
"С ней возиться толку нету!"
Лизе бросили монету,
Опрокинули корзины,
Миски и подносы –
Раскатились апельсины,
Сливы, абрикосы…
Ну, а сами – кто куда:
Тех под землю повело,
Тех в ручей – неси, вода! –
Третьих ветром унесло…
Лиза быстро убегает
Без тропинки, без дорог,
Роща корни подставляет,
За подол хватает дрок.
Оглянулась, будто вор:
Вдруг один из злобных братцев
Бросит в спину ей заклятье
Или вредный наговор?
Нет, не видно никого!
Тут она повеселела:
Пусть болит и саднит тело,
Дело стоило того.
Яд ослаб – не страшно жало!
Лору бедную любя,
Гоблинов переиграла!
Задыхаясь, добежала
И смеется про себя.
"Как ты, Лора? Заждалась?
Расцелуй меня тотчас!
Не гляди на синяки,
Это, право, пустяки.
Я – как яблочный пирог:
Мякоть сладкая и сок
С шеи капают, со щек!
Это все от гоблинов,
Хоть и не по-доброму.
Ну, целуй скорей меня,
Ешь меня и пей меня!"
Лора с кресла прыг –
За голову, в крик:
"Лиза, милая сестра,
Ты отведала плодов
Из запретных тех садов,
Ты зачахнешь, словно я,
Жизнь померкнет, как моя,
Будут гоблины являться
И манить в свои края…"
А сама к сестре прильнула,
Все целует и целует,
Слезы хлынули, как ливень
В знойный день на степь сухую.
Еще горем, страхом, болью
Лору долго сотрясало…
Лизоньку свою с любовью
Ртом голодным целовала.
Но что же губы так горят,
Рот полон горечи полынной?
Неужто снова тот же яд,
И снова гоблины нахлынут?
Безумно пляшет и поет,
Одежду рвет, ломает руки,
И корчится от страшной муки,
И в грудь себя, рыдая, бьет.
В полете волосы ее,
Как грива быстрой кобылицы,
Как перья молодой орлицы,
Гнездо покинувшей свое, –
Нет, вырвавшейся из темницы,
Лучам навстречу, вольной птицы!
Прощай, слепое воронье!
Живой огонь до сердца добежал,
Где вился огонек неверный,
И поборол души пожар,
Но Лоре горько, Лоре скверно:
Над дурочкой какую власть
Заполучила злая страсть!
Ах, что за головокруженье!
Как башня при землетрясенье,
Как мачта в кораблекрушенье,
Как дерево, что под цунами
На землю валится с корнями, –
Дева рухнула без чувств.
Выпит жизнью или снами,
Сил ее источник пуст.
Кровь ушла из нежных жил.
Торжествует смерть иль жизнь?
Из смерти в жизнь, не в черный гроб!
Всю ночку не смыкала глаз
Сестра и слабый пульс считала,
Давала пить и орошала
Своей слезой горячий лоб,
И свежих листьев опахало
Над ней вздымала много раз…
Но вот запели ранние певцы,
С серпами побрели жнецы
В поля росистою тропою,
И вылетели ветерки
Играть с пшеницей золотою,
И лилии раскрыли чаши
На зеркале своей реки.
Тогда проснулась Лора наша,
С улыбкой прежней на устах,
И крепко обнялась с сестрою,
Свежа, как зорька в небесах.
Недели, месяцы и годы
Бегут. Уж замужем сестрицы,
И деточки у каждой есть.
О, материнские заботы,
О, радость жизни в детских лицах!
Как славно с крошками присесть!
И мама Лора им расскажет
О невозвратных временах,
Какие не представить даже:
О юных маминых годах.
И вот уж горною долиной
Торговцы странные толпой
Товар свой тащат колдовской,
Соблазн для девушки невинной:
На вкус – как мед, для сердца – яд!
Вот к ним-то мамина сестра
Пошла, рискуя головою,
И в споре с буйною ордою
Была отважна и хитра…
Потом, взяв за руки детей,
Притянет их к груди своей:
"Мороз ли, буря ли, жара –
Нет лучше друга, чем сестра,
С ней весело шагать.
Обрыв заметит за версту,
Споткнись – подхватит на лету,
Поможет устоять".