Опубликовано в журнале СловоWord, номер 66, 2010
Михаил Этельзон
и музыкант на сцене –
хозяин знает в этом толк,
хозяйка тоже ценит.
Как веселятся все вокруг,
их отмечая годы,
и вспоминает старый друг
о каждом до икоты.
Какой по счёту юбилей,
какой им счёт к оплате –
неважно, до краёв налей,
не опрокинь на платье.
Посеян хмель, рассеян взгляд,
слова – неутомимы,
и посчитали всех цыплят –
и осени, и зимы.
Когда-то бегали детьми –
сестрички, папы, мамы,
теперь отцами стали мы,
а сёстры – мамы сами.
И смотрят на меня глаза,
пронизывая в кресле:
где эта школа, двор, класс «А» –
ах, если бы,.. ах, если б…
УКРАИНСКИЙ КАЗИН
мой друг и протеже,
как ты ещё проказен,
а, может быть, – «уже»?
Как всё немного странно
и, что ни говори,
мы оба иностранны,
когда вокруг Париж.
Троюродный мой братец,
за годы, что прошли,
полмира перебрали,
а мира не нашли.
Мой казин, ты, как прежде,
умён и шаловлив,
давай за встречу врежем:
налей ещё Шабли!
Мой братец и ровесник,
за что поднимем тост?
И я уже не весел,
и ты уже не прост…
В «какие наши годы»
и «сколько жизни той»
ты как мальчишка шкоден
с подружкой молодой.
Свободен каждым жестом,
игрив своей судьбой,
ценитель умных женщин
и всё же… с молодой…
В Париж её прокатишь
и снимешь сотню раз
ты фотоаппаратом…
Про Катю я, про Катю –
и кто тебе указ?!
АКВАРИУМ
На столе стеклянный дом –
дорогой аквариум,
золотая рыбка в нём
напевает арию,
через тонкое стекло,
сквозь тоску зелёную,
видит несколько углов,
комнату – вселенную…
Тоже мир и так похож:
стены и питание.
Далеко не уплывёшь
с места обитания.
У окна сидит чудак,
напевает арию,
смотрит за стекло чуток
и подводит свой итог:
мир – большой аквариум…
СНЕЖНАЯ САХАРА
Который год метёт метель,
заносит стены, двери,
заснежен маленький мотель,
пролесок и таверна…
Забыты сроки вёсен, лет,
календари устали,
и стёкла лижет жадный лёд
холодными устами…
Горит камин и вьётся дым
из каменной сигары,
но снег уже непобедим
ни книгой, ни гитарой…
И в небе белые мазки,
на голубом – так нежно,
сахара снежная – пески,
но рвёт все зимы на куски
проснувшийся подснежник.
Михаил Этельзон
и музыкант на сцене –
хозяин знает в этом толк,
хозяйка тоже ценит.
Как веселятся все вокруг,
их отмечая годы,
и вспоминает старый друг
о каждом до икоты.
Какой по счёту юбилей,
какой им счёт к оплате –
неважно, до краёв налей,
не опрокинь на платье.
Посеян хмель, рассеян взгляд,
слова – неутомимы,
и посчитали всех цыплят –
и осени, и зимы.
Когда-то бегали детьми –
сестрички, папы, мамы,
теперь отцами стали мы,
а сёстры – мамы сами.
И смотрят на меня глаза,
пронизывая в кресле:
где эта школа, двор, класс «А» –
ах, если бы,.. ах, если б…
УКРАИНСКИЙ КАЗИН
мой друг и протеже,
как ты ещё проказен,
а, может быть, – «уже»?
Как всё немного странно
и, что ни говори,
мы оба иностранны,
когда вокруг Париж.
Троюродный мой братец,
за годы, что прошли,
полмира перебрали,
а мира не нашли.
Мой казин, ты, как прежде,
умён и шаловлив,
давай за встречу врежем:
налей ещё Шабли!
Мой братец и ровесник,
за что поднимем тост?
И я уже не весел,
и ты уже не прост…
В «какие наши годы»
и «сколько жизни той»
ты как мальчишка шкоден
с подружкой молодой.
Свободен каждым жестом,
игрив своей судьбой,
ценитель умных женщин
и всё же… с молодой…
В Париж её прокатишь
и снимешь сотню раз
ты фотоаппаратом…
Про Катю я, про Катю –
и кто тебе указ?!
АКВАРИУМ
На столе стеклянный дом –
дорогой аквариум,
золотая рыбка в нём
напевает арию,
через тонкое стекло,
сквозь тоску зелёную,
видит несколько углов,
комнату – вселенную…
Тоже мир и так похож:
стены и питание.
Далеко не уплывёшь
с места обитания.
У окна сидит чудак,
напевает арию,
смотрит за стекло чуток
и подводит свой итог:
мир – большой аквариум…
СНЕЖНАЯ САХАРА
Который год метёт метель,
заносит стены, двери,
заснежен маленький мотель,
пролесок и таверна…
Забыты сроки вёсен, лет,
календари устали,
и стёкла лижет жадный лёд
холодными устами…
Горит камин и вьётся дым
из каменной сигары,
но снег уже непобедим
ни книгой, ни гитарой…
И в небе белые мазки,
на голубом – так нежно,
сахара снежная – пески,
но рвёт все зимы на куски
проснувшийся подснежник.