Опубликовано в журнале СловоWord, номер 66, 2010
ХРОНИКА: НАШИ ГОСТИ; ТЕАТР; КИНО
Алла Цыбульская
«СКАЗКИ ГОФМАНА» ЖАКА ОФФЕНБАХА
Премьера в «МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА»
В опере Жака Оффенбаха (1819-1880) «Сказки Гофмана» чудесным образом сплелись два уникальные художественные явления.
Первое – это восхитительные мелодии, сочиненные восьмидесятилетним композитором, апостолом легкого жанра, прославившимся созданием оперетт, и только в конце жизни воплотившим мечту о написании оперы. Автор «Периколы», «Прекрасной Елены», «Орфея в Аду», «Герцогини Герольштейнской», «Парижской жизни» и многих других, дирижер, режиссер, антрепренер – он всю жизнь стучался в двери оперных театров, но был отвергнут. А на стезе канканного жанра он завоевывал постоянное признание.*
 Жак Оффенбах |  Эрнст Теодор Гофман |
то при очевидной возрастной разнице, один — стар, другой — молод,
нельзя не заметить сходство черт. (А.Ц.)
Он любил пародии, политические памфлеты и легкие шутки, зачастую направляя их в адрес правительства Наполеона 3-го. Вторжение пруссаков во Францию в 1871-ом году и поражение правящих кругов пошатнуло положение уже немолодого композитора. Поэтому после парижских триумфов и долгих лет деятельности Жак Оффенбах в итоге остался разоренным. В отчаянии он уехал в Америку как гастролер, чтобы поправить финансовые дела, но в Новом Свете встретил неподготовленную равнодушную публику и разочарованным вернулся в Париж.
Прикованный к постели болезнью, он сочинил шедевр, подытоживший его жизнь: оперу «Сказки Гофмана».
Она прозвучала на сцене парижской Оперы в 1881-м году, через четыре месяца после смерти композитора.
Парижанин, остроумец, светский человек – Оффенбах родился в Германии, в городе Кельн, в семье синагогального кантора Исаака Эберста, взявшего фамилию Оффенбах по названию города, где жил, с понятной целью: соответствовать канонам католической страны. С детства Якоб – будущий Жак учится игре на скрипке, на виолончели, и, не став исполнителем-виртуозом, догадывается превратиться в исполнителя-имитатора, заставляя пародиями публику покатываться от смеха. С самого начала он пробивает себе дорогу сам. И в Париже – мировой столице искусств добивается успеха и признания.
Однако, на главное произведение его вдохновил Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822) – немецкий писатель и композитор романтической школы, соединивший реалистичность и фантастику, чувство одиночества и видения-химеры. По сути тема писателя: «Жизнь – ужасная игра мрачных сил». Наследие Гофмана ценно и само по себе, и по оказанному воздействию на литературу 20-го века, именуемую прозой «потока сознания».
Оффенбаха с его веселыми эскападами и Гофмана с его мрачными гротесками роднит не только немецкая культура той же самой эпохи, но и глубоко трагическое чувство жизни… Оффенбах обращается к судьбе Гофмана – современного ему писателя – и делает его поющим героем оперы. И в этом заключается второе событие, ставшее основой для уникального по сплаву представленных красоты и уродства, мечты и реальности, власти иллюзий и остроте разочарования – произведения искусства.
* * *
Жак Оффенбах в союзе с либреттистами Жюлем Барбье и Мишелем Карре обращается к трем сочинениям Гофмана: кукла Олимпия из первого акта заимствована из новеллы «Песочный человек», содержание второго, венецианского акта, где царит куртизанка Джулия, – из рассказа «Сказка о потерянном изображении» , а последний акт с героиней – больной Антонией взят из пьесы «Рат Креспель», входящей в цикл «Серапионовы братья». Примадонна, пославшая ему письмо, назначающее свидание, которое у слуги успевает перекупить вездесущий Линдорф, не является ли она отражением всех трех героинь, вызвавших несчастливую любовь героя?
Итак, три истории любви, закончившиеся крахом… Жизнь сердца… Наваждения…. Рок!
Но как необычно выстроены взаимоотношения персонажей, какая прихотливая и драматическая вязь событий и отражений формирует их взаимодействия, и какой тут простор для фантазии постановщика!
Зловещий советник Линдорф, преследующий Гофмана и смеющийся ему в лицо, – не он ли это меняет обличье, представая поочередно то гротескно обрисованным Коппелиусом—кудесником, сконструировавшим вместе с физиком Спаланцани «живую» куклу Олимпию, или зловещим колдуном Дапертутто, держащим в заточении Джульетту, или владеющим черной магией доктором Миракль? Все три роли-партии, удивляя контрастами, олицетворяя дьявольское начало, фантом зла, исполняет Алан Хелд. Но если темные силы при воплощении могут быть трансформированы, то в свою очередь и образы любви, заслоняя друг друга, могут выкристаллизоваться в единый портрет.
Вспоминая прошлое, Гофман упускает настоящее. Начало спектакля в Мет – это пролог, эпизод в кабачке Лютера (за ним угадывается перекличка или почтительный поклон Оффенбаха Гуно, или либреттистов Мишеля Карре и Жюля Барбье – Гете с его кабачком Ауэрбаха в «Фаусте»). Коробка сцены словно окаймлена черным контуром и обрамлена черными кулисами. Толпа веселящихся, гуляющих, пьющих студентов заполняет пространство цветными бликами, пятнами, яркими блестками костюмов, созданными Катрин Зубер.
Уже в прологе Гофман – Джозеф Каллейя заставит весь пестрый сброд на сцене затихнуть. Сильный звучный страстный тенор певца разольется в исполнении баллады о безобразном карлике по имени Клейнзак. Эта первая ослепительная мелодия с повторяющимся как заклинание или заклятье припевом – словно волшебной палочкой вызывает последующие. Гофман поет и вспоминает свою жизнь с видениями трижды промелькнувшей и исчезнувшей любви.
* * *
Итак, первый акт – встреча с Олимпией в Париже. Гофману и в голову не приходит, что Олимпия – вовсе не живая девушка, а заводная кукла, изобретенная ученым Спаланцани (Марк Шоуволтер) при помощи Коппелиуса. В спектакле Мет партию Олимпии исполняет корейская певица Кэтлин Ким, являясь на сцену миниатюрной девушкой из восточной сказки.
в первом акте оперы Оффенбаха «СказкиГофмана»
Она очаровывает Гофмана – протагониста оперы. Голос молодой певицы – филигранно отшлифованное колоратурное сопрано берет высокие ноты, поднимаясь ввысь и спускаясь к среднему регистру, вновь взмывает к высотам и вдруг умолкает… Это означает, что «завод» кончился, Спаланцани срочно подбежав к Олимпии, прокручивает ключ за ее спиной, и пение продолжается… Мастерство певицы заключается и в том, что ей удается придать тембру голоса чуть-чуть стеклянный холодный звук. В сочетании с автоматическими движениями и заданной пластикой Олимпия – поющая и танцующая с застывшей улыбкой являет собой воочию неживой образ. Но Гофман не видит очевидного… Он увлеченно танцует вальс с Олимпией, но останавливается от головокружения. А в это время внезапно безжизненно зависнув, обмякает поломавшаяся кукла-игрушка.
Вторую его любовь вызвала девушка по имени Антония. Действие происходит в Мюнхене. По сюжету Антония одарена чудесным голосом. Но петь ей нельзя из-за больных легких. Это заболевание унесло жизнь ее матери, что остается незаживающей раной для Креспеля – ее отца. И Креспель делает все, чтобы дочь не повторила судьбу матери…
Голос редчайшей красоты, пленительная внешность, природный артистизм приковывают к Анне Нетребко** (Антонии) с первого появления. В белом одеянии с распущенными длинными темными волосами, горящими как уголья глазами, с летящей походкой певица поражает воодушевленностью. Примадонна наших дней – она превращает 2-ой акт в центр спектакля. Первая ария Антонии посвящена воспоминаниям о матери. Нежнейшие верхи безупречно выверенного во всех регистрах сопрано отзываются льющимся расплавленным серебром. Голос певицы так легко «летит», взмывая от сцены к куполу, что не ощутима трудная высокая тесситура. Когда приходит Гофман, их дуэт превращается в страстный эмоциональный порыв влюбленных. И все-же несчастному отцу не удается оградить дочь. В отсутствие отца и жениха в дом проникает доктор Миракль, и как демон-искуситель разжигает в Антонии желание петь. Под воздействием его гипнотических усилий, его дьявольской скрипки ей кажется, что на стене оживает портрет матери, и ей чудится звучащим ее голос (Венди Вайт). Антония поет, словно озаренная последней вспышкой волнения, пока не падает замертво.
Вбежавший Гофман опоздал. И эта любовь, единственная правдивая любовь оказалась обреченной и загубленной чужой волей…
Последняя любовь поэта вызвана женщиной земной, лукавой и неверной. В партии куртизанки Джулии – лукавой бестии из Венеции, где и происходит последний акт, – предстает с большим успехом меццо-сопрано Екатерина Губанова (тоже солистка санкт-петербургского Мариинского театра).
во втором акте оперы
Итак, на сцене Венеция дожей… Розоватые замки и вода каналов, по одному из них от кулисы к кулисе проплывает гондола. Словно покачиваясь в легких волнах, под мерный взмах весел, звучит божественная облетевшая весь мир баркаролла, которую поют Никлаус и Джульетта… Венецианская красотка ради Гофмана готова бросить своего прежнего возлюбленного Шлемиля. Имя этого персонажа известно по новелле Шамиссо о Петере Шлемиле, потерявшем свое отражение или тень… Эстафета ассоциаций подхвачена. Новый недруг героя – злой дух Дапертутто требует, чтобы Джульетта достала изображение Гофмана в зеркале, как прежде она дала ему тень Шлемиля. Борясь за возлюбленную, Гофман выхватывает шпагу, чтобы убить Шлемиля, но и это напрасно… После сцены бурных объяснений, завершившихся великолепно прозвучавшим секстетом, Джульетта, посмеявшись над еще одним влюбленным, отплывает в гондоле с молодым красивым негром…
Существует ли в оперном мире либретто, равное этому по столь сложным мотивировкам? По оперированию философскими и эстетическими понятиями? По сталкиванию категорий безобразного и без образного? (Ведь окружение оперного Гофмана – его мучители, – чудовища, а сам он на время утрачивает свое отражение, то есть свой образ, а значит, идентификацию!) Где еще можно встретить такую насыщенность смысловой многозначностью? Игру преображений? Жажду счастья? Горечь несбывшегося? Крах иллюзий?
Магия театра всегда оказывает особое воздействие. Отнесем к ней перед началом последнего акта выход к оркестру дирижера Джеймса Левайна. Гул восторженного приветствия всего многоярусного театра встретил выдающегося маэстро, который только, что перенес операцию и вернулся за пульт много лет возглавляемого им театра… Во всем могуществе своего таланта он вновь блеснул выявлением красочности и богатства партитуры с ее сверкающими и потаенно приглушенными красками!
В этом великом творении, благодаря торжеству музыки, литература открылась во всем ее могуществе, дав толчок воображению и художественному восприятию. И, ощутив этот апофеоз, режиссер Бартлет Шер смог провести нить в спектакле от гофманианства к кафкианству и к последующему параду монстров, населяющих трагические сны-фантазии Феллини…
______________
*
Канкан – это последняя фигура кадрили, вывезенной из Алжира, ею увлекался весь танцующий Париж, и Оффенбах ввел его в оперетты как момент легкого угара, дурманящего всех и увлекающего в финальный галоп – примеч. мои – А.Ц.*
* Певица Анна Нетребко родилась в южном городе Краснодаре, окончила Санкт-Петербургскую консерваторию и была приглашена В. Гергиевым в Мариинский театр. Недавно у нее родилась дочь.