Опубликовано в журнале СловоWord, номер 66, 2010
ХРОНИКА: НАШИ ГОСТИ; ТЕАТР; КИНО
Гость Нью-Йорка – Вера Павлова
Когда поэта Веру Павлову спросили, что она читает и какую музыку слушает, она задумалась и промолчала. Потом призналась, что недавно прочитала «Руслана и Людмилу» А.С. Пушкина. Еще она прочитала чудесное стихотворение, написанное ее дочерью в дошкольном возрасте. В. Павлова охотно отвечала на вопросы, затрагивающие ее жизнь, биографию, судьбу. Она упомянула, что ее любимый муж — американец по национальности, что последние полгода она жила в Америке, но настоящая ее родина — та страна, где живут ее родные. У Веры две взрослых дочери, каждая из них – творческая личность.
Впрочем, о своих взаимоотношениях с творчеством других писателей Вера Павлова рассказала Татьяне Толстой и Евдокии Смирновой в их передаче «Школа Злословия».
В. Павлова – миниатюрная, изящнейшая женщина 46 лет. Джинсы, рубашка, свитерок, распущенные темные с проседью волосы, очень живые, подвижные черные глаза. Главная тема ее стихов – любовь. И она охотно говорит о ней, искренне делясь своими соображениями. Вера подчеркивает, что ей чуждо такое понятие, как «подростковый любовный опыт». Она чувствует, что женщина всю свою жизнь должна ощущать себя неискушенным подростком и каждый эпизод своего интимного опыта рассматривать как первый и ошеломляющий. Что же, это и красиво, и оптимистично, и вселяет надежду. И служит хорошей подоплекой обилию интимностей в стихах поэтессы.
Мало кто из нас представляет себе образ Айседоры Дункан, но эту танцовщицу и учительницу невольно вспоминаешь, когда Вера Павлова рассказывает о том, как преподавала детям искусство. Начиналось это обучение, конечно, со стихов. Слыша их и видя перед собой неординарный, чуть колдовской образ учительницы, дети пели ее стихи, потом «танцевали» их. (Как известно, Веры Павлова по профессии музыкант.)
Кто-то из маленькой аудитории поинтересовался, не чувствует ли Вера в себе присутствие метафизических свойств, ведь если женщина идеализирует вечную девственность, и к тому же она поэт и музыкант, легко возникает вопрос: а она часом не колдунья?
«Пожалуй…» – без нажима, но и без отрицания задумалась поэтесса. И призналась, что действительно умеет безошибочно угадывать, куда запропастилась вещь.
Недавно вышла 14-я по счету книга стихов Веры Павловой – на этот раз на английском языке. Вера с радостью говорила, какое наслаждение ей доставляет эта публикация и существующий в Америке подход к книгоиздательству: качество бумаги, выбранный шрифт, формат.
В одном стихотворении из сборника «Интимный дневник отличницы» Вера упоминает, что когда она была подростком, ей успешно удавалось пользоваться в метро деревянной палочкой от эскимо вместо проездной карточки. «Это, наверное, тоже метафизика!» – полушутя заявила поэтесса.
Еще она вскользь упомянула, что когда она была маленькая, в семье господствовал ханжеский подход к жизненным вопросам – вот почему Вера воспитывала своих дочерей в обстановке интимной доверительности.
Вера Павлова сказала также, что ее имя занесено в некий (неформальный?) список десяти «главных» поэтов России. В частности, в этом списке есть такое имя, как Елена Шварц.
Когда к поэтессе был обращен вопрос об обилии физиологических подробностей и интимных уточнений в стихах, она заметила, что ежели физиологическая подробность обрамлена достойной поэтической формой, то судьба похабного изречения ей не угрожает.
Мы публикуем несколько стихотворений Веры Павловой.
Надя Рафальсон
Беда – урок дыхания цепного.
И только сон, и только крепкий сон —
урок дыхания как такового.
Освобожден от обонянья вдох,
а выдох не татуирован речью,
и проявляется в чертах – двух-трех-
лица – лицо щемяще человечье.
Ты – человек. Запомни: только ты
и более никто – ни зверь, ни птица —
спать можешь на спине, чтоб с высоты
твое лицо к тебе могло спуститься,
чтоб, выдохнув из легких черный прах,
дышать как в детстве, набело, сначала,
и чтобы по улыбке на устах
твоя душа впотьмах тебя узнала.
* * *
Они менялись кольцами тайком.
Они в санях по городу летели.
Метели покрывали их платком
и хмелем посыпали их метели.
И путь у них настолько был один,
настолько было некуда деваться,
что не хотелось куриц и перин,
что даже не хотелось целоваться,
а только лица ветру подставлять,
а только на ветру в лице меняться.
Метели мягко стелят. Страшно спать.
Еще страшнее будет просыпаться.
* * *
Благословляю вас, леса
вокруг облезлой колокольни.
Лесами больше небеса,
чем колокольнею, довольны,
тем более довольны птицы.
Эх, вот бы, пересилив страх,
и славословить, и молиться
не на коленях – на лесах!..
* * *
А может быть, биенье наших тел
рождает звук, который нам не слышен,
но слышен там, на облаках и выше,
но слышен тем, кому уже не слышен
обычный звук… А может, Он хотел
проверить нас на слух: целы? без трещин?
А может быть, Он бьет мужчин о женщин
для этого?