Опубликовано в журнале СловоWord, номер 65, 2010
Юбилей
Я справляю юбилей:
Завтра будет ровно месяц
Неписанья новых песен.
Ни строки, ну хоть убей!
Завтра будет юбилей.
О нетворчестве моем,
Напряженном и тернистом,
Над коньячною канистрой
Аллилуйю пропоем:
Ах, нетворчество мое!
Клуб «Восток», газета «Труд»
И издательство «Планета»
Мне за неписанье это
По три премии дадут.
Будет праздничный салют.
Будут речи, адреса,
Для журналов репортажи,
И, возможно, даже вражьи
Бибисикнут голоса –
Завтра, в двадцать два часа.
Будут водка и елей,
Мне присвоят к этой дате
Званье «Лучший неписатель».
Кончен месячник. Налей!
Завтра будет юбилей.
Песенка о милом муже
Пусть он врет, как сивый мерин,
И в портвейне неумерен,
Да и мне не очень верен,
Да и мной не так любим,
Но зато по пьянке – смирный,
Не нахальный, не настырный,
Он доволен коркой сырной
И экраном голубым.
Что ему мои печали?
По плечу ли? Да сплеча ли?
Он, как яхта на причале,
Проживет без парусов,
Но зато не лезет в душу,
Тихо курит, мирно дышит,
Он удобен, прост и дёшев,
Только сердце – на засов…
Пусть ни блата, ни зарплаты,
Только ладь ему заплаты,
Ну а сам – ума палата,
Все-то валится из рук,
Но зато не пусто в доме,
Но зато – мужчина в доме,
Но зато – хозяин в доме,
Разлюбезный мой супруг!
То ли сказка, то ли быль…
Жил да был один бобыль.
Отродясь у бобыля
не водилось ни рубля,
вечно в доме неуют,
вечно бабы не дают.
Ну, да он не унывал:
уходил на сеновал,
сладко спал, а на рассвете
шел рыбачить, ставил сети…
Но стряслася с ним беда:
вынул рыбку из пруда,
а она сказала: Чу!
Отпусти – озолочу!
Он в ответ: не надо платы!
Мол, плыви, куда плыла ты,
я тебя, мол, не держу! –
ну а рыбка: награжу!
Вот пришел мужик домой.
Что он видит! Боже мой!
Отчего труба дымит,
а в избе ухват гремит?
Что за баба у крыльца,
неприветлива с лица?
Молвит: я – твоя награда!
Он: спасибо, мне не надо!
Только в сказках, рад-не рад,
не берут назад наград…
Что там дальше по сюжету?
Ублажая бабу эту,
к рыбке он ходил не раз
(ну, про это – долгий сказ:
начиналось-то с корыта,
ну а после – что добыто,
то и отнято потом…)
Впрочем, сказка не о том.
В общем, наш бобыль женился,
отгулял, остепенился,
на обед – и щи, и квас,
баба пилит всякий раз:
вымой руки, вытри ноги,
ты – в избе, а не в берлоге…
Загуляет – скалкой в лоб:
где шатался, остолоп?
почему разит сивухой? –
и повторно скалкой – в ухо…
В общем, счастлив, спору нет!
Доброй рыбке шлет привет.
* * *
Не верь, не верь поэту, дева!
Федор Тютчев
Не верь, не верь поэту, дева!
Все то, что в рифму – не всерьез.
Ты ради рифмы – Королева!..
Созвучьям в жертву он принес
всю честность истинного чувства,
словами подменил дела.
Созвучны чувство и искусство,
но пропасть промеж них легла!
Ах, сладкострунные напевы –
преддверье горя и потерь.
Не верь, не верь поэту, дева!
…да и прозаику не верь.
П А Р О Д И И
ЖИВОЙ ТРУП
с похмелья – слаб и туп,
на собственной тахте
я обнаружил труп
…
Труп сел на край тахты
и прошептал: «Ты… хто?»
эдакий облом! –
я нашел свой труп
в кухне под столом.
В серебре седин,
напрочь не у дел,
труп лежал один
и слегка смердел.
Где ж друзья, родня?
Господи прости!
Некому меня
мелом обвести,
некому вздохнуть:
мол, погиб поэт.
Хоть бы кто-нибудь!
Но и этих нет.
Бледный труп пока,
жалок и бескрыл,
отхлебнул пивка,
глазки приоткрыл…
Солнце прет в зенит,
В доме – ни души…
Боже, как тошнит!
Хоть стихи пиши!
…вынув ножик из кармана…
когда луна осенний ножик вынет.
Над всей Россией тучи ходят хмуро,
и в магазинах «появилось сыра».
И пить кампари, чтоб не опознали.
В вечернем баре девке в мини-юбке
слегка и бескорыстно улыбнуться
с надеждой, чтобы, опознав, еще налили.
(Андрей Грицман, «Октябрь» № 3, 2000)
и месяц из кармана ножик вынет
и на крыльцо златое свет прольет,
где царь, портной, царевич и сапожник,
где под ногами – пыльный подорожник,
где пьют и плачут ночи напролет,
a после – утром – эне-бэне-раба…
Уже Катюше на берег пора бы,
поскольку ей уж замуж невтерпеж,
к тому же надо, надо умываться,
не ожидая славы и оваций
и несмотря на то, что сказка – ложь.
Уже горит восток зарею новой,
а над Канадой – алый лист кленовый,
а над Россией – соловьи поют…
Но ты лепи цитаты, как заплаты!
В тени аллюзий сядешь у стола ты:
вдруг, опознав строку, еще нальют?
Весомые строки
(было опубликовано в Израиле)
Однажды ночью снег пошел,
как будто бы нарочно.
Сколь томик Тютчева тяжел,
теперь я знаю точно.
(Владимир Салимон, «Новый Мир» № 10, 2008)
Я как-то к девушке зашел:
искал тепла и ласки.
Все начиналось хорошо
и двигалось к развязке.
Я ей принес цветы и торт,
но по пути к кровати
меня какой-то дернул черт
стихи свои читать ей.
Хотел прельстить ее, пижон,
вот и попал на плаху.
Как том стихов моих тяжел!
особенно с размаху…