Опубликовано в журнале СловоWord, номер 64, 2009
Преподаватель английского в РГГУ, родился в С.-Петербурге, жил в Нью-Йорке, Майами. По первому образованию – китаист-филолог, по второму – юрист. Год назад закрыл свою юридическую практику в Майами, чтобы сосредоточиться на творчестве. Публиковался в периодических изданиях США, Германии, Латвии, России (в т.ч. под псевдонимом Леонид Ланский). Вел поэтическую рубрику в журнале «Флорида». Публикации: «Следы на воде» (Сборник стихов), изд-во Восточная литература, Москва, 2004; стихи – в альманахе «Побережье», No. 13, Филадельфия, 2005; журналах «Переселенец» (Германия) и «Флорида – русские страницы» (США).
Если б мы с тобой играли в колдовские превращенья,
Если ты бы обернулась полосатой зеброй вдруг,
Я тогда бы стал жирафом и, покачивая шеей,
Неуместно длинной шеей, все ходил тебя вокруг.
В золотом песке пустыни мы бы делали секреты,
Дав друг другу обещанье ничего не обещать,
Под стекляшками цветными хоронили бы сюжеты,
Чтоб потом сюжеты эти снова к жизни возвращать.
* * *
Я тебя пережил, пережив целый месяц кошмаров,
Ворох страхов, стенаний, клубки недорезанных вен,
Позади пелена, позади полыханья пожаров,
И стекло в кулаке, и гортанные крики сирен.
Я тебя не прощу, потому что тебе нет прощенья
За молчанье мембран, за признания в винном бреду.
Больше ты не уйдешь, не сбежишь с моего дня рожденья
Босиком по колючему снегу, по талому льду.
Я тебя схороню в задубелой земле у кювета,
И дырявой рогожей укроет тебя темнота,
Ты воскреснешь слепой паучихой в трясине рунета
Твой удел – забытье, мой удел … мой удел – пустота.
Воскрешение сюжетов
Воскрешение сюжетов – это дело непростое.
Это дело не для нервных, а для тех, кто по ночам
Поднимается на небо и на быстроходной туче
Отправляется в поездку на планету Тарарам.
Кто питается слогами и закусывает снегом,
Запивая из ладони соком лунного дождя.
Кто играет на гармошке (даже если нет гармошки).
Кто по радугам гуляет и уходит, уходя.
* * *
Снег умер, снег еще не выпал,
Но над рекой уже провисло
Под грузом одряхлевших мыслей
Небо, провисло, как в саду гамак.
Бесчувственность и безучастье
Суть главные приметы января,
Но на страницах моего календаря
Они не обозначены никак.
Неведенье виной тому,
Что дни проходят в сонном ожиданье.
Все ждут: любви или прощанья,
Кто холодов, а кто тепла.
А я …. Я просто жду покоя,
Один на призрачном морозе.
Санкт-Петербург. Зима почила в бозе.
Ну что ж … Да здравствует зима.
* * *
Снова тает город горькою конфетой,
Снова колет в горле ежиком январь,
И глядит устало тусклою монетой
За окном, качаясь, уличный фонарь.
А зима, блудница, грязными ступнями
То бредет по рынкам, вдоль безледных рек,
То сидит угрюмо, хлюпая дождями,
И в Неве стирает почерневший снег …
Я тебя придумал от прекрасной скуки,
Дунул, плюнул, топнул, хлопнул на ходу.
Точка, запятая, тоненькие руки,
Я собой заполнил эту пустоту
Я тебя раскрасил красками раздумий.
Знал, что не получится. Знал-не захочу.
Я тебя придумал, я и передумаю,
И в ночи задую серую свечу.
Вeчная дорога
На стекло ветровое треснутое
Пикируют комары-комикадзе.
В кои-то веки трезвый,
Несусь в потрепанной «Мазде».
Отнимая у тьмы беззастенчиво
То дома, то дубы, то канавы,
Течет темноте навстречу
Фар лупоглазых лава.
Шершавая и шуршащая,
С оттенками купороса,
Лента шоссе шелестящая
Наматывается на колеса.
Запах горечи источая,
Плавится руль под пальцами,
Мечутся мысли отчаянно
Недостреленными зайцами.
А пока — я лечу на запад
И вернусь из земли восточной.
Тормоза потому что сломались,
А земля кругла, как нарочно.
Миранда
Я вижу сад и слезы белых яблонь
На изумруде сумрачной травы,
И месяца мятущийся кораблик
В сетях ветвей, и силуэт совы.
В конце аллеи — дом, крыльцо, веранда,
За шторами — мерцание свечи.
Я имя сокровенное — Миранда —
Шепчу, шепча, — и в шелесте ночи
Вдруг слышу голос: ты поешь печально,
Постанывает старенький рояль.
Вот крышка хлопает. Вот пауза молчанья.
Звучат восторги и звенит хрусталь …
Звенит июль в прощальный колокольчик,
Воспоминаний плещется вино.
Разлуку нам никто не напророчит:
Ведь двум разлукам быть не суждено.
Ты помнишь театр в городе у моря?
Оркестр на летней сцене бушевал,
Безумствовали волны, трубам вторя,
Но голос твой и волны заглушал,
И все летел над скалами в пространство,
Петляя меж добром и бытием,
Миры и звезды выводя из транса,
Покуда не вернулся в этот дом.
Но знаешь, мне ни встреч, ни слов не надо,
Я расставаний больше не боюсь:
Ведь нету дома здесь, как, впрочем, нет и сада,
И нет меня. Тебе я только снюсь.
Бесчувственная
Ты работала в аптечном киоске
У метро, на задворках рынка,
Ты носила белый халатик
И заштопанную косынку.
Фасовала порошки и мази,
Из таблеток слагала узоры
Украшала елку пипетками
И свечками от запора.
Tы всегда была никакая,
Бессловесная и бескрылая,
Лишь тускнела порою улыбка
На губах ацетилсалициловая.
Вроде, слушала за маникюром
Про Китай, Кастанеду, кометы,
А когда высыхали ногти,
Убегала жарить котлеты.
Шуток ты моих не понимала,
Лишь шуршала ресниц ромашками,
Тщетно морщила упрямый лобик
И на кухню шла греметь чашками.
А любовь твоя – так, любеночек
Хныкал, жаловался беззвучно,
Света боялся, бедняжка,
Вяленький был и скучный.
И устав от твоей холодности,
Я влюбился в цыганку прекрасную.
Боже, как она танцевала!
Как летала в движениях страсти!
Я сказал тебе, что уеду,
Я собрал саквояж коричневый,
Говорил о любви к цыганке,
Чтоб твое растопить безразличие
Как всегда, ты в ответ промолчала,
Ни слезы, ни угроз, ни проклятий.
Накормила ромовым тортом
Уложила спать на кровати
А сама из бутылки рома
Допила остатки цикуты
И лежала со мною обнявшись
До последней до нашей минуты.
* * *
Люблю, люблю, люблю, и ненавижу,
Жить не могу без этой стервы рыжей,
Без этих вечно удивленных глаз,
В которых пляшет синий газ
Безумия. Без этих губ, в насмешке
Трепещущих с презреньем вперемешку,
Трепещущих, как рыбки в кулаке,
И я котенком в той реке
Барахтаюсь, прозрев от влаги мутной …
…Но нет, пожалуй, не люблю
И все же ненавижу почему-то.
* * *
Королева, в твоих лучах не бывает света,
Только осколки льда и молчанье ночи.
Лишь твоя подслеповатая свита
По-прежнему полагает иначе.
Менестрели все еще щиплют струны лютням,
Разнося по миру тепло твоей славы,
Но в саду твоем когда-то летнем
Замерзли вечнозеленые сливы.
Королева, твоя луна каплет липким воском,
Медленно разливаясь по задворкам замка.
Слуги сидят у лужи вязкой,
Пьют вино, когда воет поземка.
Летом лужа дрожит и пузырится лавой,
Порождая шахматные фигуры.
Тот, кто не зовет тебя королевой,
Отвозит их на телеге в горы,
А в горах продает скаредным лесорубам,
Отдавая остатки в дар прохожим,
Или скармливая стеклянным рыбам,
Которых тебе подают на ужин.
Koролева, твой король потерял корону,
И в глазах его поселились пчелы.
Поклоняется он ледяному барану
И глядит во сне на чужие причалы.
Он давно пропустил свой срок бить в барабаны,
В барабанах теперь вода — и живут лягушки,
Он забыл про день, когда стелят попоны,
Лошади околели, и крысы им выгрызли кишки.
Королева, если хочешь вспять повернуть время,
Вспомнить все, чему тебя научили,
Обрести свое настоящее имя,
И узнать, кто ты есть на самом деле,
В лес пойди ко рву,
Когда клены начнут качаться,
Вылезет изо рва седая волчица.
Королева, это твоя мать, не бойся.
Молока ее черного напейся,
Отомсти потом за отца своего, волка,
Королю, что когда-то стрелял на охоте метко.