Опубликовано в журнале СловоWord, номер 64, 2009
А если бы не долетел,
допустим, грохнулся на взлёте,
в кошмаре из кусочков тел
пропал в заливе бы, в болоте;
и не нашли бы ничего,
не распознали бы ни грамма,
и телеграмма «нет его!» –
туда, где «мама мыла раму»,
и в рамке фото на столе,
и слёзы близких – я надеюсь,
и, океаны одолев,
та новость никуда б не делась:
нашла бы братьев по перу,
сестёр прекраснейших по блогам –
стихи из лучших подберут
и помянут меня, поохав.
И в этом зале бы почли
минутой памяти, вставаньем,
и за меня бы всё прочли,
вслед одарив каким-то званьем;
и распахнули б для меня
страницы толстеньких журналов,
и без – ни номера, ни дня,
ни антологий, ни анналов…
…
Но вот беда – я долетел,
не видеть мне посмертной славы…
Писать, читать и куча дел…
Короче – никакой халявы.
_____________________
Рейс № 240, Нью-Йорк – Брюссель, 17 сентября, 2009
Имя
Всё же в имени дело, в имени,
в нем и корни, и семена.
Не забыл я его, не выменял,
ни на йоту не изменял.
Можно выбрать простое, звонкое,
понароднее, порезвей…
но порвётся цепочка тонкая,
что-то важное вместе с ней.
Потому что в любой фамилии
и рождение – и конец,
судьбы, надписи над могилами,
деды, прадеды, твой отец.
С тем же именем – вместе с ними мы,
а плевать тебе – откажись,
и подписывай псевдонимами
псевдострочки и псевдожизнь.
Где выход?
До физика не доучился,
до лирика не догулял,
среди других себя не числя,
остался около нуля.
Кидало в минусы и плюсы,
и в лёд, и в воду, и в огонь…
Два царства разменявший лузер,
плетусь понуро, словно конь.
Не слишком эмоционален,
рационален не во всём.
И кто в итоге, что в финале? –
осадок жизни невесом.
Эх, разговор об этом долог…
Где выход? Кто покажет – «Вот»?!
Мне подсказал один проктолог,
что выход там же, где и вход.
Шахид
Если вокруг с рожденья – «убей, убей!»,
можно не знать, не помнить о «не убий…»
небо земли возвышенней, голубей,
там тебя будут девственницы любить.
Слышишь, опять на камень нашёл кассам,
видишь, опять кассам не нашёл людей,
будет вернее, если коса ты сам –
не избежит ни эллин, ни иудей.
Пояс потуже, имя Его тверди,
промыслом Божьим планы – чисты, святы,
влейся в толпу неверных – врагов ряды,
глаз не сводя, контакты на них сведи…
Каждому Бог воздаст по его делам,
волей пророка в дух превратишься – в пар,
каждому даст Аллах по его телам,
только успей промолвить:
«Аллах акбар!»
Память
Копаясь в памяти не раз,
смотрел на содержимое:
коллаж людей, поступков, фраз…
и в нём хранится жизнь моя.
Не память – старенький комод
с вещами и предметами,
перебирай за годом год,
найти пытаясь место им.
Немало барахла набрав
и мусора… привык к нему…
Ведь память – не комод, не шкаф:
ненужное не выкинуть.
Язык
«Любому веку нужен свой язык»
Б. Кенжеев
Любому веку нужен свой язык,
а в этом почему-то не возник.
Язычники, наверное, не в моде.
И верится теперь уже с трудом,
что к новому язычеству придём,
пока не сменим ящики в комоде.
Не выкинем на свалку старый хлам,
скопившийся по полкам и столам,
хранящий дух ушедшего столетья;
и книги не оставим позади,
переведя Шекспира на СD,
от русского оставив междометья.
Используя COBOL и С++ ,
набросятся писатели для масс
на тонкие журналы и газеты.
Заблеют, замурлычут, замычат,
затронув душки самок и самчат,
сиреневым стихом неопоэты.
Так новоречью сочинит писец,
что повторить придётся мне – писец,
отведаешь – ни сладко и ни кисло.
О чём он пишет, сам же не поймёт,
и даже если звуки чистый мёд,
испортит бочку звуков капля смысла.
Потомок, роясь в наших письменах,
теряя слух и нюх, воскликнет – «Ах!
Великий и могучий, что случилось?
«Любому веку нужен свой язык»?
Но к этому я как-то не проник,
и нужен ли такой, скажи на милость.
Татуировка
Все его руки, спина и грудь –
в разных татуировках;
кто ни посмотрит – парнишка крут,
сам он балдеет – во как!
Девочки, звери, драконы, Бог,
фразы из умных книжек…
брюки мешали – никто не мог
видеть, что там пониже.
Многосюжетная красота,
словно не тело – телик,
только на личике пустота…
Пусто – на самом деле.