Опубликовано в журнале СловоWord, номер 64, 2009
Невыдуманная история
Посвящаю этот рассказ светлой памяти моих родителей, Бази и Мехла, и бабушки Рейзл Ядушливых
Утром, когда я уходил в школу, дома все было благополучно. Мне шел шестой год, я учился в первом классе еврейской четырехлетки в местечке Базалия (тогда Винницкой, а теперь Хмельницкой области). Никто меня в школу не провожал. Автомобилей еще не было, а подводы часто проезжали улицами местечка. Но меня родители научили не переходить дорогу, пока я не посмотрю в обе стороны, налево и направо, чтобы убедиться в том, что дорога свободна.
После уроков прихожу домой, открываю двери (они у нас днем не запирались), и останавливаюсь от неожиданности. Вижу: мать сидит заплаканная, а рядом с ней стоят тоже заплаканные старший брат Зейлик (ему было 11 лет), сестра Соня (8 лет) и младший братишка Срулик (3 года). В спальне лежал в колыбели трехмесячный Фима.
Бабушка Рейзл (мама нашего папы), которая всю зиму лежала в постели, а летом выходила на улицу, увидев меня, расплакалась и крикнула:
– Нюнелла (так меня в детстве называли дома родители), твоего папу час назад арестовали. Пришли два милиционера и сказали ему: «Вы арестованы, идемте с нами». Папа быстро одел свою фуфайку и от сильного волнения ничего не сказал нам перед уходом.
Я был страшно удивлен и напуган:
– Что значит арестован?
Я знал, что в тюрьму забирали воров и бандитов. Что же натворил мой папа? На этот вопрос никто не мог мне ответить.
День и вечер прошли у нас тревожно, кушать никому не хотелось. Ночью я долго не мог уснуть, все думал: «Что с папой?»
Утром мама сказала нам:
– Дети, знайте, ваш папа ни в чем не виноват. В ОГПУ разберутся и его отпустят.
Мама взяла на руки маленького братика и начала кормить его грудью. Я не пошел в школу – остался дома ждать, что папа откроет дверь и скажет, что его арестовали ошибочно.
Но в 12 часов дня в дом зашел милиционер и обратился к маме:
– Кончайте его кормить, вас вызывает начальник ОГПУ Смирнов.
Мы, дети, подняли крик, громко заплакала и бабушка. Зейлик спросил милиционера:
– Что, и маму забираете? Что же будет с малышом?
Но милиционер ничего не ответил. Мама сказала:
– Дети, ведите себя хорошо, надеюсь, что скоро вернусь, возможно, вместе с папой.
…Шел 1932 год. Я знал, что евреев и некоторых украинцев вызывают в ОГПУ и требуют у них семейное золото, серебро, даже то, что осталось в наследство от дедушек и бабушек. Кто отказывался сдать драгоценности, того сильно били, засовывали иголки под ногти, руки прищемляли дверью и даже натравляли на людей собак. И люди были вынуждены отдать все до последнего кольца и сережки. Но у нас не было золотых вещей, мы жили очень бедно. Даже крыша нашего дома была соломенная, а полы – земляные. Ни мне, ни братику родители почти не покупали вещи. Я был одет в одежду, которую раньше носил Зейлик. Срулик носил мои бывшие вещи. (Он умер от дизентерии в 1934 году).
Под вечер вернулась мама, она была сильно расстроена. Мама сказала нам, что отца не били.
– Мехла вызвал в свой кабинет начальник ОГПУ. Не ожидая его вопроса, Мехл сказал, что, к сожалению, у нас нет ни золота, ни серебра, а его отца убили во время еврейского погрома в Теофиполе в 1919 году и сожгли дом. Жена – круглая сирота и тоже никаких ценностей не имеет.
Начальник выслушал его и сказал:
– Мне это все известно. Я не затем вас вызвал. В Америке живет ваша сестра, присылает вам посылки. Пусть ваша жена даст ей телеграмму, чтобы срочно выслала хотя бы 200 долларов.
Папа был шокирован. 200 долларов – большая по тем временам сумма. Наша семья могла бы на них прожить больше месяца. Но папа ничего ему не ответил. А начальник пояснил:
– Доллары нам тоже нужны. – И после нескольких секунд добавил: – Для строительства социализма.
Отец знал, что сестра Гитл живет бедно, ее муж Шмил работает парикмахером и зарабатывает мало в условиях кризиса, а дети Маня и Муша учатся. Но Гитл экономит, чтобы раз в два месяца выслать нам посылку – в основном продукты. Ее мучает совесть, что она оставила свою маму у нас. Баба Рейзя не хотела ехать к ней, когда та еще жила в Одессе.
В 1921 году, когда семья Шмила Розенберга приехала в Базалию, чтобы через ближайшие села перейти в Польшу. Они нашли в пограничном селе Авратин людей, которые за деньги переводили через границу. Гитл плакала и просила свою маму уйти с ними, но бабушка сказала: «Никуда я не пойду отсюда». Бабушка не желала жить даже в своем родном местечке Теофиполе у старшего сына Хаима. Она любила нашего папу. А моя мама была очень хорошей и относилась к бабушке как к родной матери. Мы, дети, тоже очень ее любили…
Начальник ОГПУ посмотрел на папу и добавил:
– Только тогда, когда ваша жена получит из Америки доллары и принесет их нам, мы вас отпустим.
Начальник вызвал дежурного милиционера и велел ему привести Базю Ядушливую. А папу вернули в камеру.
Через минут пятнадцать мама уже была в ОГПУ. Но ей пришлось ждать больше часа, поскольку начальник ушел на обед. Когда он появился, он впустил маму в свой кабинет и велел дежурному милиционеру привести арестованного Мехла Ядушливого. Начальник повторил свое требование послать в Америку телеграмму, чтобы родственники выслали 200 долларов:
– Когда вы мне принесете деньги, то заберете мужа домой.
Выйдя из здания ОГПУ, мама в первую очередь вернулась домой. Фимка плакал. Баба Рейзя пыталась дать ему молока, разведенного сладкой водой, но он этого не хотел. Мама взяла малыша на руки и дала ему сисю. Он успокоился и задремал.
Нам мама сказала, что идет на почту. Там она взяла бланк телеграммы и на нем сначала написала адрес: «Бронкс. Нью-Йорк. США». Потом название улицы, номер дома и квартиры. Ниже написала текст телеграммы: «Убедительно прошу сражу же выслать нам 200 долларов. Целую Базя». Мама была грамотной, она хорошо читала и писала по-русски, по-украински и по-еврейски. Она научилась этому у своего старшего брата Мануса Айхенвальда, который по совету выдающегося еврейского писателя Менделя Мейхер Сфорима открыл в 1911 году школу для бедных детей. Мама помогала ему. В 1913 году он снова поехал в Одессу, чтобы сообщить писателю о первых успехах в школе, но был сильно избит черносотенцами и спустя месяц умер.
Через три недели начальник ОГПУ снова вызвал маму:
– Что, не получили еще доллары?
Мама ответила ему, что почта из Америки идет на пароходе больше месяца.
– Вашего мужа мы переводим в тюрьму пограничного местечка Ямполь. Когда вы принесете нам доллары, я напишу начальнику тюрьмы и вы сможете его забрать.
Мама выслушала начальника и спросила:
– А сейчас я могу увидеть его?
– Нет, – решительно ответил тот. – Пока вы не принесете 200 долларов, вы его не увидите.
Мама заплакала и вернулась домой. Она каждый день ходила на почту и спрашивала, нет ли для нее перевода из Америки. Прошел уже месяц, как забрали папу. Но Америка молчала. Бабушка и мама часто тихо плакали, стараясь, чтобы мы, дети, не видели этого.
Наконец-то через семь недель работник почти спросил ее, принесла ли она с собой документы, подтверждающие ее личность. Она предъявила эти документы, и ей выдали 200 долларов.
Начальник ОГПУ предупредил начальника почты, что когда придут деньги из Америки на имя Бази Ядушливой, он должен ему позвонить.
Мама с почты отправилась в ОГПУ, ее по дороге сопровождал милиционер, чтобы, не дай бог, она не зашла домой.
Начальник пересчитал деньги и сказал:
– Вы свободны, можете идти домой.
Мама с ужасом и удивлением спросила:
– А записку начальнику тюрьмы вы разве не обещали мне дать?
– Ах, да, я забыл.
Мама пошла на улицу Майдан, к знакомому крестьянину-единоличнику, который имел лошадей и повозку, и договорилась за определенную сумму поехать вместе с ним в Ямполь за папой.
– А где этот Ямполь? Я там никогда не был.
– Надо ехать через Теофиполь, Ляховцы (теперь Белогорье), и там спросим, как ехать дальше. Ямполь входит с Ляховицкий район.
Нам мама велела хорошо себя вести, для малыша оставила две бутылки теплого молока. Фимка вел себя хорошо, немного поплакал.
До Ямполя было километров 70-80, и мама договорилась с ездовым выехать в четыре часа утра, чтобы к девяти быть уже в Ямполе. К этому времени они и прибыли к тюрьму. Перед кабинетом начальника стояла небольшая очередь, но через час мама зашла в его кабинет. Начальник прочитал записку, ничего ей не сказал, а дежурному велел выпустить Михаила Ядушливого.
Они позавтракали или пообедали вместе с ездовым по дороге теми продуктами, которые мама взяла с собой. Под вечер они вернулись домой. Папа обнял и расцеловал нас и бабушку. Он был очень бледным и похудевшим. Рано вечером лег спать.
Утром он рассказывал бабушке, что одно время его держали в камере вместе с уголовниками. Те издевались над ним, забирали у него еду, и ему часто приходилось ложиться спать голодным.
Через несколько дней после прибытия домой папа заболел и пролежал в постели месяц. После выздоровления он поехал в больницу, и врач сказал, что у него порок сердца.
А как восприняла телеграмму нашей мамы тетя Гитл в Америке? Она была в шоке. Когда ее муж вернулся с работы, он застал ее заплаканной. Она сказала ему:
– Что-то у них случилось. Нужно срочно одолжить деньги и послать им.
Гитл с мужем бросились по знакомым и собрали эту сумму. Через два дня Гитл смогла отправить по почте 200 долларов. Где-то они задержались в дороге и мама их получила только через семь недель…
…Я рассказал эту историю одной женщине, родившейся после Второй мировой войны. Она удивилась:
– Разве такое могло быть? Это же шантаж и грабеж.
Я ей ответил:
– А разве раскулачивание и коллективизация на селе не были шантажом и грабежом? Я прошу Бога, чтобы наши дети, внуки и правнуки никогда не узнали ничего подобного.