Опубликовано в журнале СловоWord, номер 62, 2009
Ну что, Тютькин, опять ты на работу пьяный пришел. Что мне с тобой делать? Придется увольнять.
– Не-е-е, что вы, Семен Семеныч, у меня уважительная причина…
– Какая же? Говори.
– Тещу поздравляли с семидесятилетием. Вчера у нее был день рождения. Правда, не то чтобы ее поздравляли – померла она уже года четыре как… Душевная была теща, чуткая. Бывало, придешь в полночь – заполночь – всегда нальет стаканчик…
– Может, ты мне еще про тестя байку расскажешь?
– А что тесть? Тесть хороший был мужик, тоже помер. Выпить любил. Мы и на помин его души тоже хорошо гульнули, бляха-муха… В связи с рождением тещи.
– Ну, хватит про тестя с тещей. Ты, Тютькин, нарушил трудовую дисциплину, пришел пьяный и должен быть за это наказан.
– Семен Семеныч, я не пьяный пришел, а чуть выпивши. Какая же это пьянка? Всего одну бутылку на троих с утречка выпили. Опохмелились слегка после вчерашнего помина. Еще, правду сказать, самогонки по полбанки приняли. Так опять же за здоровье тещи. Ой, не-не, за упокой души…
– Ты мне, Тютькин, голову совсем заморочил своей тещей.
– Правду говорю, как на духу, за тещу пили. Вот с собой еще банку принес.
– Ты едва уже на ногах стоишь со своей самогонки, сможешь до дому добраться?
– Семен Семеныч, скажите честно, вы меня ваще уважаете?
– Ступай домой, завтра поговорим.
– Вы такой человек, такой человек, Семен Семеныч. Я так хочу выпить за вас. За тещу пили? Пили. И за тестя пили. Теперь за вас хочу, царствие небесное… О-о, нет, что это я, блин? Вы же еще пока живой…
– Дурак ты, Тютькин, что несешь? А-ну, прекрати сейчас же пить, убери немедленно.
– Семен Семеныч, самогонка первый сорт, честное слово, вот попробуйте сами.
– Ты что, рехнулся? Я же на работе.
– Ну, совсем немного – один стаканчик…
– …Ой, крепка зараза. Из чего гнали? От нее разит сильно свинячим навозом… Но пить можно, если зажать плотно обе ноздри.
– Может, повторим, а?
– Нет, нет, не могу, потом… Ну, ладно уж, раз ты меня так уважаешь, значит, и я тебя должен уважать. Правильно я говорю? Давай за это выпьем?
…Эй, ты опять наливаешь? Погоди, Тютькин, кто-то звонит. Подай-ка трубку. Алло! Это вы, Ва-асиль Ва-асилич? Слу-ушаю. Что? Язык запинается, го-оворите? Да, я тут, па-а-нимаешь, по пра-а-вде сказать, выпил маленько. Что? Выговор и лишите пре-е-мии? Нет, что-о вы, Ва-а-силь Ва-а-силич, у меня ува-а-жительная при-и-чина… Что? За-а-втра в девять быть у вас с объяснением при-и-чины?
О, бросил трубку, рассердился. Ладно, наливай.
…Ну вот, Тютькин, видишь, что ты натво-о-рил? Меня начальство вызывает, как я стану объяснять ему ува-а-жительную причину? Тоже твоей родней со стороны жены? Ты их и сам сегодня уже порядком достал.
…И еще, Тютькин, посмотри, как неправильно ты себя ведешь – разлегся на моем служебном диване и вовсю храпишь. А мне что прикажешь делать? На полу устраиваться? Я же на-а-чальник. А ну, слезай, пьяная рожа. Не хочешь, мычишь, да? Ну, погоди, Тютькин, завтра приеду от на-а-чальства, если кондрашка не стукнет – все тебе припомню: и причину твою уважительную, и диван служебный, и самогонку в рабочее время… Уволю по статье. Только, вот, не знаю, есть ли такая статья в законе – спаивание руководящего состава…
…Хотя, Тютькин, погоди-ка, у меня идея. Да проснись ты, слушай, что говорю. Я тебя прощаю. Но только ты завтра с утра пораньше принесешь мне банку самогонки. Попробую и я споить начальство, может, и оно меня простит. Как думаешь?
