Опубликовано в журнале СловоWord, номер 62, 2009
То, чем занимается художник Илья Шенкер сегодня у многих может вызвать недоумение: он берет кисти, разводит краски, натягивает холст на подрамник и …пишет картину. Всего лишь!
А ведь этот основополагающий процесс почти канул в прошлое. За последние полвека такое отношение к живописи стало считаться архаичным, не вписывающимся даже в сильно растяжимое и гипертрофированное понятие «современное искусство». Вслед за подменой традиционного инструментария – кистей, мастехинов и пр. на разного рода воздушные набрызгиватели, произошла и замена технологического процесса – компьютерная обработка еще на стадии композиции открыла такие возможности, о которых не грезилось даже в самых смелых мечтаниях.
 Портрет Сергея Довлатова. 1991 г. |  Портрет кинорежиссера Петра Тодоровского. Одесса, 1974 г. |
Те, для кого путь в искусство был заказан, ввиду отсутствия либо таланта, либо усидчивости в постановке руки в одночасье обрели свое место в пространстве этой тонкой субстанции – в мире живописи. Они пришли нахально, вооруженные новыми технологиями и электронными средствами производства. Мир ахнул и попал под магнетизм всего этого завораживающего процесса – большого художественного перфоманса, итог которого всегда был непредсказуем. Впрочем это единственное – непредсказуемость конечного результата – и позволяет рассматривать этот эксперимент как художественный акт.
Весь Нью-Йорк бушует, расцвеченный люминисцентными красками. Каждая выставка – претензия на новое течение в искусстве, каждое произведение – эпатажный вызов общественной морали, заявленные цены на все выставленные объекты – становятся тоже своего рода шокирующим перфомансом. И в это время Илья Шенкер в своей мастерской в Манхеттене берет холст, натягивает его на подрамник, разводит на палитре краски и кисточкой лессирует композицию, которую только что отрисовал карандашом. Лично для меня – вот это и есть понимание того, как создается живописное произведение искусства. Художник, рисующий кистью по холсту, невзирая на почти ядовитый запах масляных красок и растворителей, вызывает сегодня у меня глубокое уважение. Вот такие времена.
Вы только не подумайте, что я хочу представить вам очередного неадекватного художника, который оторвался от мира в поисках истины и заблудился по жизни. Илья здравомыслящий современный человек, наблюдающий чрезвычайно активную художественную жизнь Нью-Йорка не как случайный человек, а как его житель с 30-ти летним стажем.
– Вы не представляете, как я люблю этот город! Всю его людскую суету, улицы – особенно дома. Я ведь архитектор по образованию и могу профессионально оценить некоторые детали, которые, может, и не всем заметны. Высокие, огромные, многоэтажные сооружения – в их нагромождении есть своя красота. Красота особенного нью-йоркского пейзажа. Именно нью-йоркского – такого ведь нигде больше нет, чтобы вершины небоскребов вонзались так глубоко в небо. Это завораживает. И рождает новые сюжеты. Город – он ведь всегда разный – для художника он неисчерпаем и я его рисую все эти годы. Вы говорите, «бурная художественная жизнь – Сохо, Челси». Конечно, я все это видел, да и сейчас интересуюсь, но ведь не это, в моем понимании, называется искусством. Компьютер? Ну, что вы – это не мое. Вот холст или бумага, вот карандаши, кисти, краски, белила, фломастеры, наконец – это то, чем художник работает. А зачем еще что-то?
Такой простой вопрос – его хочется выкрикнуть посреди нью-йоркского артквартала Челси: зачем все это? Если не умеешь карандашом – нанотехнологии не помогут. Ни обрести себя, ни завоевать зрителя, ни приблизиться к истине.
Но вернемся в мастерскую художника Шенкера. Столько лет на городских, пусть даже и самых вдохновенных, пейзажах популярность не удержишь. А на выставках Шенкера всегда полно народу. И все приходят посмотреть – что нового? И одним из вопросов является: кого сегодня поместил художник на улицы нашего города?
Танцующие девушки.
Масло, холст. 2002 г.
– Почему Дон Кихот и Санчо Панса в Нью-Йорке? Потому что это Нью-Йорк! Здесь может случиться все что угодно! А Дон Кихот – он вечен, так же как и верность Санчо Панса к нему. Они могут появиться везде, они должны быть здесь – они олицетворение благородства, верности, справедливости – без этих качеств человечество не может выжить. Да они всегда здесь – я только зарисовал то, что другим, к сожалению, не всегда заметно.
Совмещение двух реальностей – это одна из особенностей творчества Ильи Шенкера. Перемещение исторических персонажей он производит с легкостью волшебника, манипулирующего своей палочкой, совершенно не заботясь о том, каково будет средневековым русским боярам в Бруклине на хасидском празднике. Но получается, что всем весело – все смеются, и ты уже им веришь и тоже смеешься. Такова сила убедительности образов и художественных средств, которыми воспользовался художник – и это несмотря на очевидную абсурдность ситуации.
Пурим. Масло, холст. 2003 г.
Не легко определить художественный стиль таких работ. Как правило, пейзаж выполняется в импрессионистической манере и это уже сразу настраивает на романтический и не совсем серьезный подход. А вот персонажи подчеркнуто реалистичны – лица с национальными чертами, детали костюмов какого-то конкретного исторического периода – все выполняется с подчеркнутой реалистичностью. При этом композиции многофигурны и сложны. А краски используются открытых цветов и накладываются пастозными широкими мазками. Все это вместе каким-то неуловимым образом переводит нас в экспрессивное и эмоциональное состояние. Иными словами, зритель смеется и не просто, а с большим удовольствием.
– Откуда столько исторических персонажей? Я люблю историю, я ее изучаю. И не просто по книгам – я много путешествовал. Когда мы еще жили в Советском союзе я проехал от Черного моря до Белого. То есть от Одессы, где я жил, до Мурманска, куда меня привел исторический интерес. Я писал пейзажи, зарисовывал типажи лиц. И обязательно церкви. Архитектура церквей – это особенная одухотворенная архитектура. Больше всего меня привлекает история «доромановского» периода. Это средние века – боярские кафтаны, отделанные мехом, рукава до пола, бороды у мужиков, расшитые женские платья и длинные косы из-под кокошников. Но главное – строгая церковная архитектура православных храмов. Главенствующая аскетичность быта при сильной духовной жизни. Нет. Сам я ни к какой религии не принадлежу. Ни к еврейской, к которой мог бы относиться по рождению, ни к христианской, ни к какой другой. Я всех уважаю и думаю, что Бог один для всех.
Выставку посетило множество зрителей. Помещаем фотографии некоторых их них:
Творчество художника Шенкера многообразно – в свои экспозиции он всегда вкючает работы различных направлений, тематик, выполненных в разное время и в различной технике. За этим стоит широкий исторический интерес, искренняя любовь к тем местам, где он родился и прожил большую часть своей жизни – конечно, здесь и виды Одессы, и жанровые сценки еврейских местечек, где среди жителей можно найти родителей самого художника. Европейские впечатления – Италия или Голландия – это исследования иной культуры, в которых художника привлекает любимый им городской пейзаж. Русские белокаменные церкви, увиденные как бы через призму, устремленные куполами ввысь никогда не остаются не замеченными зрителями.
Отдельным направлением всех выставок художника можно считать серию работ с изображением веселых праздников – и еврейского Пурима, и хасидской свадьбы, и русского гулянья. В этих работах художник достигает наибольшей экспрессии за счет ярких красок, многофигурности и попытки передачи движения танца. Смех, удаль и раздолье присущи любому веселью, если оно истинно народное и искреннее – в этом художник нас убеждает своими полотнами и трудно с ним не согласиться.
Целая галерея портретов создана художником. Многие из них написаны по желанию самого Шенкера, а не по заказу. Так портрет Сергея Довлатова сделан уже после его смерти, в память о нем и о многолетней дружбе с ним. Портрет режиссера Петра Тодоровского возвращает нас на много лет назад, когда все были много моложе и еще не были созданы киноленты, которые потом станут всенародно любимыми. Они тогда только задумывались, и по-видимому в этот самый момент Тодоровский и запечатлен на этом эмоционально сосредоточенном портрете.
Слева направо: Михаил Беломлинский, Илья Шенкер, Константин Вайс,
Михаил Вайнштейн с женой и дочерью
Среди портретов встречаются и незнакомые никому лица – это дань художника своей профессии: запечатлеть и донести до зрителя что-то интересное, необычное, редкое. Не упустить из внимания то, что видеть дано только профессиональному художнику и показать это нам, воспринимающим жизнь с меньшим количеством оттенков – так решает свою творческую задачу художник Илья Шенкер на протяжении уже многих десятилетий.
– Как сложилось, что я работаю художником практически всю жизнь? Я так себя ощущал, невзирая на города, страны и разные времена, в которых пришлось жить. Творчество я считал главным, и уже все остальное отражалось в нем. Где бы я ни жил, у моих картин всегда находился зритель и покупатель: и в советское время, и на протяжении всех лет в Нью-Йорке, и даже в тот короткий срок, когда мы ожидали визы в Италии. Мне кажется, что я всю жизнь иду вперед по одной дороге, но лишь с той разницей, что раньше я имел силы многое отыскивать и писать с натуры, а сейчас я все больше вытаскиваю что-то из памяти. И, знаете что, смешение всех этих исторических пластов и событий открыло передо мной такие творческие просторы…
Как удивительно приятно слышать про творческие планы от человека, которому, скажем так, 80 было уже почти лет десять назад. Значит, успехов вам, дорогой художник!
Посетители в знаменитой галерее «ИнтерАрт» во время выставки Ильи Шенкера