Рассказ
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 61, 2009
Колонна обреченных вошла в лес. Неожиданно остановилась. Немецкий офицер, что сопровождал эту колонну, дал последние указания солдатам и шуцманам, охранявшим евреев, которых вели на расстрел. Сел в машину и уехал. Это продолжалось несколько секунд, но этого времени хватило Ефиму Блехману оттолкнуть двух своих мальчиков, которых он держал за руки, в кусты. Старшему сыну Иосифу было 13 лет, а его младшему братику Грише – 10. Йоселе прижал Гришу к земле под кустом и шепнул ему, чтобы он молчал. Через несколько минут послышались пулеметные очереди. Йоселе заплакал, а вслед за ним и Гриша. Птицы сорвались с деревьев и с криком понеслись в небо. Йоселе казалось, что это взлетели души их родителей и других евреев, которых фашисты расстреляли.
Мальчики с ужасом лежали под кустом, боясь пошевельнуться. Гриша захныкал: «Хочу домой». Йоселе удивился: неужели он не понимает, что у нас нет дома? Куда же деться?
Когда стало темно, они поднялись со своего куста и пошли в местечко. Приблизились к своему дому. Во всех окнах было темно. Йоселе подумал: «Шуцманы шастали утром в доме и всех до единого еврея выгнали отсюда, поэтому вряд ли утром они придут еще раз».
Мальчики тихо зашли в свою квартиру. На кухне нашли два кусочка хлеба и яблоко. Поели, запили водой из-под крана и легли спать. Гриша сразу же уснул. А у Йоселе в ушах звучали пулеметные очереди и крик птиц над лесом. Но и он задремал.
Первым проснулся Йоселе. В кухне он нашел немного сваренной пшенной каши. Они быстро ее съели. Вдруг они с ужасом услыхали: кто-то вошел в их квартиру. Йоселе узнал эту женщина – это была дворничиха. Она часто бывала у них. На все праздники – религиозные или государственные – мама заносила ей подарок.
Дворничиха посмотрела на мальчиков такими глазами, что им показалось, будто эти глаза стреляют от ненависти.
– Жиденята, что здесь делаете? Вон отсюда! Нет? Позову немца. Он расправится с вами.
Дети услыхали, что на улице кто-то играет на губной гармошке. Но вот он перестал играть, услышав крик женщины:
– Ком, юде!
Немецкий солдат вынул из кобуры пистолет и пошел за женщиной. Она завела его в комнату и, показывая на мальчиков, говорила:
– Шис! Стреляй, они евреи. Шис!
Немец посмотрел на Йосика и Гришу, потом перевел взгляд на женщину, которая удивленно смотрела, как немец прячет пистолет в кобуру. Он ответил:
– Ди клайне киндер. Нихет шисен.
Дворничиха настаивала:
– Они юде. Шис, стреляй.
Но солдат стоял на своем:
– Ди кляйне киндер, нихт шисэн. Это маленькие дети, и я стрелять не буду.
Дворничиха со злости плюнула на пол и выбежала из дома. Немец обратился к детям:
– Ком, шнелл. (Пошли, быстро).
Он оглянулся. Йоселе понял, что он ищет другой выход из дома. Он взял Гришу за руку и пошел с ним на кухню. Там были двери во двор. Немец пошел за ними. Со двора еле заметная тропинка вела в лес, который в этом месте близко подходил к местечку. Немец показал им на эту тропинку и повторил:
– Шнэлл! Шнэлл!
Когда дети скрылись в лесу, немец другой дорогой вышел на главную улицу местечка. Он увидел, как та женщина, которая хотела, чтобы он убил детей, в сопровождении трех шуцманов бежала к дому.
А Йоселе и Гриша, зайдя в глубь леса, спрятались под большим кустом. Рядом стояло дерево, а на земле вокруг были рассыпаны яблоки. Днем дети не показывались из своего куста. Когда стемнело, они собрали яблоки, наелись и легли спать под кустом.
Почти всю ночь Йоселе не спал. Он думал: куда им деться? Ведь и другие люди местечка могут их выдать шуцманам или немцам. Он не заметил, как задремал. Проснулся на рассвете от шороха, который слышался близко. Он выглянул из-под куста и увидел тетю Ксеню, которая была его нянькой, а потом нянчила Гришу. Они ее очень любили.
Йосик негромко позвал:
– Тетя Ксеня…
Ксеня остановилась, оглянулась. Ей показалось, что ей приснился голос Йоселе. Ведь в местечке ее двоюродная сестра сказала, что сама видела в толпе евреев, которых немцы и шуцманы гнали в лес на расстрел. Семья Блехмана была в полном составе, и никто не вернулся. Значит, вместе с родителями погибли и ее любимые Йоселе и Гриша. Ксеня решила уйти из этого местечка на рассвете и дома, на хуторе, оплакивать детей. Ведь для нее они были как родные. И она надеялась вывести их из гетто и забрать на хутор. Там почти никого из чужих не бывает. Но она опоздала на один день: у нее разболелась поясница, и ей было трудно ходить даже по дому. На второй день поясница все еще болела, но Ксеня все-таки пошла. Теперь, возвращаясь домой, она грызла себя, почему раньше не пошла в местечко и не спасла любимых ею мальчиков.
Но вот из-под куста поднялся Йоселе и обнял ее, а потом и Гриша. Йоселе кратко рассказал Ксене, что с ним случилось, и со слезами на глазах сказал, что они слышали пулеметные очереди.
Дом был маленький. Многие дома на хуторе были пустыми, окна были забиты досками. А в остальных жили один или два старика. Ксеня знала, что летом к старикам приезжают их дети и внуки. Что же сделать, где спрятать мальчиков, чтобы ничто не угрожало им?
Она оставила мальчиков в доме. Если к дому приближался чужой, собаки начинали лаять. Это было для детей сигналом, что нужно спрятаться в убежище, которое Ксения устроила для них за печкой. Лишь дважды они прятались в убежище – когда к дому приблизился олень, и когда пришла двоюродная сестра Ксени, тетя Вера. Она сообщила, что немцы ушли, и район освобожден.
Это произошло в начале марта 1944 года. Ксеня боялась, что немцы могут вернуться. Она помнила, что в гражданскую войну ее село трижды переходило из рук в руки. Ксеня не хотела рисковать жизнью ее мальчиков.
Через месяц после освобождения Ксеня пошла в местечко. Двоюродная сестра ее успокоила: немцы продолжают отступать. На днях Красная армия взяла Львов и приближается к Перемышлю. С хорошим настроением Ксеня возвращалась на хутор. Но вдруг налетел холодный ветерок, пошел дождь. Пока она добралась домой, промокла до ниточки и простудилась. Ни к какому врачу она не обращалась. Пришла тетя Вера и поставила ей банки, а также посоветовала ей принять горячую ванну. Вскоре Ксеня выздоровела и смогла уже идти в местечко. Но здоровье мальчиков беспокоило ее. Наконец, все были здоровы, и мальчики в сопровождении Ксении пришли к своему дому. Не успели они открыть двери, как оказались в объятиях своего двоюродного брата Миши. Он до войны окончил пединститут и год проработал в своей же школе учителем математики. За два месяца до начала войны его взяли на переподготовку в армию и не отпустили. С первого же дня он был на фронте. Имел несколько ранений. После последнего сильного ранения Миша был комиссован и отпущен домой. После госпиталя он вернулся в родное местечко и радостно встретил мальчиков.
– Мне сказали, что вас хотели убить. Но вас спасла дворничиха, которая своим телом прикрыла вас и была ранена. Немца, который стрелял, она узнала в лагере для военнопленных. Сейчас в районном клубе проходит судебный процесс над убийцей.
– Это неправда! – воскликнули мальчики. – Немецкий солдат нас спас, а дворничиха велела ему стрелять в нас и побежала за шуцманами!
Миша с детьми и Ксеней подошли к районному клубу. Миша был с орденами на груди. Он попросил дежурного позволить мальчикам взглянуть на немца и на женщину, которая его обвиняет.
– Это очень важно, – убедил он дежурного.
– Только на одну секунду, – согласился дежурный.
Мальчики их узнали. Это была дворничиха, которая назвала их жидами и позвала немецкого солдата, чтобы он их убил.
Во время перерыва заседания суда Миша с мальчиками и с тетей Ксеней подошли к адвокату. Он все выслушал и сказал им, чтобы они не уходили. Адвокат зашел в здание, поговорил с судьей, потом с прокурором. Прокурор куда-то звонил. Потом судья объявил, что следующее заседание суда будет завтра в 10 часов утра. Они попросили Мишу с детьми и тетю Ксеню прийти на следующий день. Дети подробно рассказали все, как было.
– …А она имеет документ, что была связана с местным подпольем. Этот документ какой-то подозрительный. А немца она увидела в лагере военнопленных, что за нашим местечком.
Миша с детьми и Ксеня вышли. Их попросили нигде сегодня не показываться, а назавтра к 10 часам утра быть около клуба, но ни в коем случае никому ничего не говорить.
Перед началом заседания суда Миша, Ксению и детей попросили зайти в отделение ГПУ. Там они рассказали то же самое. Их долго не задерживали.
Утром ровно в десять часов началось заседание. Судья попросил Марию Соловей еще раз рассказать о преступлении Густава Трингера:
– Я уже рассказывала, но могу повторить. Когда я обнаружила еврейских мальчиков в их доме, я решила спасти их. Но тут в квартиру ворвался этот фашист, – она показала пальцем на немца, – и открыл огонь из пистолета. Я прикрыла их своим телом. Вот здесь на боку у меня остался след от пули. Я потеряла сознание, а немец убил детей. Их трупы он куда-то выбросил, ибо я их не нашла.
– Значит, он их убил? – спросил судья. И неожиданно для всех он воскликнул:
– Иосиф и Григорий Блехманы, зайдите в зал!
Присутствовавшие в зале встали, чтобы лучше рассмотреть мальчиков. Мария побелела.
– Вы являетесь свидетелями по этому делу. Вместе с вами ваш двоюродный брат. Он учитель и он проследит, чтобы суд не нарушил ваши права.
В зале стало так тихо, что было слышно, как пролетает муха.
Иосик четко сказал:
– Эта женщина обозвала меня и братика «жидами», гнала нас из нашей квартиры, потом позвала вот этого немецкого солдата и попросила его расстрелять нас. Но солдат ответил, что мы «кляйне киндер», а он детей не убивает. Дворничиха плюнула и побежала за шуцманами. А немец вывел нас на улицу и помог добраться до леса. Там на второй день мы встретили тетю Ксеню, которая спрятала нас в своем доме на хуторе.
Судья снова объявил перерыв. А к Марии подошли двое людей и объявили ей, что она арестована.
Суд оправдал Густава Трингера. А через месяц состоялся суд над дворничихой – фашистским агентом по кличке «Верная». Ее приговорили к расстрелу.
Дети и тетя Ксеня остались в местечке в их квартире. С ними жил и Миша. Ксеня стала для них настоящей матерью.
Густав вернулся в лагерь военнопленных, и его еще несколько лет видели на новостройках города. Перед отъездом в Германию он оставил свой адрес.
На прощание Миша, Йосик и Гриша договорились с Густавом, что будут с ним переписываться.
С начала учебного года Йосик пошел в четвертый класс, а Гриша – во второй. Миша работал преподавателем в школе. Ксеня прожила у них всю зиму, а весной заторопилась домой – надо было посадить картофель на огороде. Она ушла в среду, а в воскресенье все Блехманы были у нее дома, на хуторе, и помогли ей посадить картошку. Потом еще приходили на хутор, чтобы окучивать картофельные кусты, обрызгивать их химикатами от долгоносика и колорадского жука.
Осенью они помогли ей собрать выращенный урожай. Часть картофеля закопали в яму, чтобы весной выкопать их на семена.
А с Густавом наладилась переписка. Он писал, что пошел учиться. Через год он пригласил всех Блехманов на свадьбу. У Миши были экзамены в школе, а юные Блехманы были еще слишком малы, чтобы ехать самим. Густав написал им, что женился на еврейке, которую спасли его родители.
Прошли годы, десятилетия. Миша женился на местной девушке, вернувшейся из эвакуации. У них родились дети – два мальчика и девочка. Назвали их именами погибших родителей.
Йосик и Гриша окончили школу. Йосик с большим трудом поступил в мединститут. А Гриша учился на тройки и четверки. Он решил поступать в строительный техникум. Окончив его, стал прорабом на строительстве. А Йосиф окончил медицинский институт с «красным» дипломом и выбрал для работы местную районную больницу.
Ксеня в последние годы часто болела и уже не ездила на хутор. Она успела побывать на свадьбе Йосифа. Когда ей стало очень плохо, Йосиф позвал других врачей – кардиолога, невропатолога и терапевта.
Но консилиум ничего не дал. Ксеня, которой исполнился 91 год, умерла на руках у ее названного сына. Она его любила, как родного. Ксеня при жизни ходила в церковь, и Йосиф пригласил на ее похороны православного священника. Отпевали ее в церкви. Там собралось почти все село. Священник сказал:
– Мы хоронили сегодня героическую женщину, которая в войну спасла две человеческие души. Ее подвиг мы никогда не забудем…
На похоронах были Миша с женой и Йосиф со своей супругой. Были проведены поминки в день похорон, на девятый и сороковой день на ее могиле был поставлен крест.
Через два месяца после похорон позвонил Густав. Он звонил из Израиля, так как месяц был в гостях у родственников жены. В тот момент он с семьей возвращался в Гамбург. По дороге собирался заехать в Подолье.
В аэропорт пришло человек двадцать. Среди них были Миша, Гриша и Йосиф с женами и детьми. Все местечко знало о бывшем немецком солдате, который своим примером доказал, что не все немцы – фашисты. Такие встречи стали регулярными. Блехманы с семьями побывали несколько раз у них в гостях.
А в Иерусалиме, в мемориале «Яд Вашем» красовались имена Ксении и Густава.