Опубликовано в журнале СловоWord, номер 61, 2009
Сэр Вильям Форрестер являлся младшим сыном сэра Теодора Форрестера и отличался нравом не то чтобы беспутным, но рассеянным и беспечным. И вот после очередной размолвки с отцом сэр Вильям оказался перед выбором: потерять свою долю наследства либо идти на военную службу. Таким образом, в скором времени молодой человек усаживался в коляску, направляясь в Лондон для поступления в Ее Величества гвардейский полк. Было четыре часа пополудни.
Тут надобно сказать о расположении Форрестер-Холла. Поместье это находилось милях в 95-ти к северо-востоку от английской столицы. А почти на полдороги, милях в 30-ти, простирались печально известные Вайтвиндские болота. Обходной путь кругом болот занимал немалое время, однако осторожные люди, а тем более при приближении сумерек, предпочитали провести пару лишних часов в дороге, нежели терпеть страх, навеваемый сим гиблым местом, а и паче рассказами о его страшных обитателях. Сэр Вильям был не из таких.
Несмотря на уговоры своего возницы, он настоял держаться прямой дороги, которая на протяжении нескольких миль шла окруженная топями. Смеркалось. Спустился густой туман. Даже кучер не мог теперь различить колеи и лишь лошадь оставалась им верным проводником сквозь белое безмолвное царство. Безмолвное? Нет. То слева, то справа слышались как бы вздохи, всхлипы, ворчба, а то – издалека – глухие, будто из преисподней доносящиеся, завывания. И сколь сэр Вильям ни пытался убедить себя, что все сие – лишь игра природы, то бишь болотных газов, а в крайнем случае, некоей ночной птицы, однако ж истории о чудовищных мерзких тварях, предания о нераскаянных грехах – невольно и его заставляли порой оглядываться и ежиться как бы от холода. Так что, когда в сыром белесом тумане показалось прерывистое мерцание пары огоньков, то оба, и возница и седок, преисполнились тревогой – не болотные ль ведьмы их водят? Однако, расслышав слабое позвякивание на ветру колокольцев, они одновременно вздохнули с облегчением. Да и лошадка потрусила живее.
Оказалось – церквушка. Рядом – запряженная коляска. Не снимая плаща с капюшоном, сэр Вильям вошел. Лишь две свечи освещали убогое помещение. «Мы Вас давно ждем», – тихо сказал появившийся из полумрака старенький пастор. Кроме него, лишь две фигуры были различимы: дама в черном и шляпе с вуалью да крупнобородый мужчина. Взяв молодого человека за руку, пастор подвел его к амвону. Дама тоже приблизилась. Пастор принялся говорить что-то по-латыни, из чего сэр Вильям не понял ни слова, затем начертал в воздухе крест. Дама подняла вуаль и оборотилась к Вильяму. И вдруг ужас отразился на лице ее, будто бы она увидела привидение, и страшное проклятие сорвалось с ее губ. Сэр Вильям смутился и пошел к выходу. «Белиберда, спектакль теней», – пробормотал он и приказал ехать. По дороге ему припомнились темные истории из жизни прадеда, на которого, как говорят, он был чрезвычайно похож внешне, но вскоре туман разошелся, стало светать и обычная ясная самоуверенность духа вернулась к нему.
Теперь, думается, читателю наконец понятно, чем закончится эта история, так что опустим многословные рассуждения мистера Скуорвилла о том о сем и ограничимся скромными фактами. Umnius, кaк говорится, оm.
Военная служба далась сэру Вильяму на удивление легко, и вскоре он в чине 1 -го лейтенанта был направлен в Индию. Участвовал в боях, был ранен, награжден. Весть о кончине отца, сэра Теодора, застала его в китайском Тибете. Будучи уже майором от артиллерии, он вышел в отставку. Надобно сказать, что печали войны, а точнее, ужасы, испытанные им при подавлении сингхов, а затем и тибетцев, лишили его былой беспечности, и печать смерти легла на лицо его.
Он вернулся в родовое гнездо и частенько прогуливался по болотам в любое время дня и ночи, не заботясь более ни о странностях сего места, ни о своей o безопасности. Любви он не знал. Походная служба приучила его относиться к женщине как обязанности необходимой, но силою присяги не облеченной. Книги наскучили. Друзей не было. Он думал было заняться энтомологией, но бегать с сеткой, натянутой на палку, за бабочкой-однодневкой показалось ему делом не достойным ни насекомого, ни себя. Конечно, в погребах сэра Теодора хранилась неплохая коллекция вин, способная заинтересовать как знатока, так и любителя, однако сэр Вильям был не из таких.
И вот как-то в пятницу, было уже за десять, он вышел на болота. На сей раз необычное волнение и даже страх овладели им. То слева, то справа слышались как бы вздохи, всхлипы, ворчба, а то – издалека – глухие, будто из преисподней доносящиеся, завывания. И сколь сэр Вильям ни пытался убедить себя, что все сие – лишь игра природы, то бишь болотных газов, а в крайнем случае, некоей ночной птицы, однако ж истории о чудовищных мерзких тварях, предания о нераскаянных грехах – невольно, как и когда-то, заставляли творить молитву.
Так что, когда в сыром белесом тумане женская фигура в черном явилась его взору, он похолодел. Прокричала выпь. Вздохнуло болото.
Тихо, как бы не касаясь ногами почвы, фигура приблизилась.
Она откинула вуаль. Лицо ее было красиво и спокойно. Да, он знал и любил ее в прошлой, невозвратимой уже жизни. Он знал, что должен сейчас попрощаться и уйти. Попрощаться, наверное, навсегда.
– Ну, я выключаю, – неуверенно проговорил он.
– Выключай, – пожав плечами, равнодушно сказала она. Двери неожиданно резко захлопнулись и лифт ушел вниз.
Рис. Ильи Шенкера