Опубликовано в журнале СловоWord, номер 60, 2008
Все-таки есть и чужие стихи, ты не
совсем одинок на вдруг зазвучавшем свете.
Кто-то увидел тоже, в другом, но похожем сне,
эти ночные дороги и горы эти.
Дальнего зарева пойманный отблеск, взгляд
из окна вагона в дивную глубь ландшафта.
На краю обрыва деревья всегда стоят,
как могут, не рассчитывая ни на какое завтра.
Как хорошо! Какой наступает вдруг
покой. Словно проснулся в другом, позабытом веке.
От строк и от век твоих на мгновенье бежит испуг.
Декабрь стоит за окном, все в инее, крыши, ветки.
* * *
Вдруг, на миг, из облаков –
солнце, сноп холодных искр.
Так внезапно из-за слов,
окончателен и быстр,
смысл является, и мы –
каждый посреди своей
собственной, большой зимы,
ледяных и снежных дней –
изумленные стоим,
этим смыслом не согреты,
но зажмурившись от света,
побеждаемые им.
* * *
В том городе были – бывали – сумерки
совсем сиреневые, как будто
Моне писал их; осенью, поднимаясь
над крышами, на востоке, дым сахарного
завода отсвечивал всем, что с запада
светило в него, всем розовым,
лиловым, красным, и казался, по прихоти
ветра, то вопросительным,
то восклицательным знаком над
улицами и жизнью. Мне нравилось
смотреть на город, вечером, с одного
из островов на реке, откуда
он был виден весь с его башнями,
зубцами стен, черепицею крыш, повернутых
каждая в свою сторону.
Было тихо на острове, дальний шум
машин на мосту почти не
напоминал о настоящем. Река
повторяла что-то свое, понятное только ей.
Я прожил в этом городе пять –
худших – лет моей жизни.
* * *
Прошедшее — мимо,
как поезд ночной.
На Piazza Navona,
смешавшись с толпой
туристов, я Рима
вдыхаю покой,
как воздух, огромный,
и легкий, как свет.
Руины, колонны,
раскопок развал,
времен основанья,
и лестницы взлет
на Piazza di Spagna
(где Китс умирал).
Неважно, что будет,
грядущего нет.
О страсти, о чуде
и речь не идет.
Не трудно расстаться
с великой судьбой,
спускаясь на Piazza
del Popolo, где
народ неустанно
следит за игрой
детей у фонтана
и солнца в воде.
Не помня о счастье,
забыв о беде.
……………………………..
СТАНСЫ
Какое дыханье у этой страны,
послушай – дыханье какое.
Дыханье, которому обречены
и души, и слово живое.
А поезд проехал уже Бологое,
и сосны мелькают, как старые сны.
Великая степь, необъятная сушь,
Китая скитанья в Европе,
империя засух, монархия стуж,
без гатей неправые топи.
Я в тамбуре еду, я чаю не допил.
Мелькание сосен, мелькание душ.
Дыханье, дыханье у этой страны…
Как дышат огней океаны,
как дальние замыслы обнажены.
Беглец, возвращенец незваный,
куда-то я еду сквозь серый и рваный
размах начинающей плакать весны.
Твердишь, забываясь, про веру и Тверь.
В Твери, где скрывался отец мой,
отбыв свою ссылку… Безмерная серь
и ширь обступают нас с детства.
И некуда, в общем, податься и деться
от этого счастья и этих потерь.
Громады Батыевых орд бытия,
пол-Азии возле вокзала.
Куда-то я еду, наверное – я,
все было, прошло и пропало.
И все начинается, знаешь, сначала,
как воздух, и воля, и век, и земля.