Опубликовано в журнале СловоWord, номер 58, 2008
Профессор исторического факультета
университета штата Индиана, South Bend.
СЫН АЛЕКСАНДРА
Пьеса
Действующие лица:
Марк, Антигон, Антипатр, Птолемей — диодохи
Сенека — философ
Митридат – офицер
Офицеры, солдаты, рабы
в конце четвертого столетия до нашей эры.
Персеполь. Зал дворца. Диоген получил
известие о смерти Александра Великого.
Великий Александр умер.
Вселенная распалась:
И землю
Осиротили
Его закрытые глаза
И сомкнутые губы.
Он бросил
Нас одних,
Слепых котят
Оставил он
В корзине мира.
Бесчестно так отцу
Бросать своих детей.
Но дело его не погибнет,
Оно в надежных руках наследников.
Ход времен,
Рождение ублюдков
Прекратим:
Ослизких царств,
Империй,
Княжеств
И людей
С кровавой пуповиной,
Что тащат нам
Из прошлого
Желание,
Вражду,
Возмездие
И смерть.
Да.
Мы последнее
Слово мира,
Или сразу за нами
Оно родится.
Но время
Совсем не главное,
Когда времён
Больше не будет.
Мы прикажем Вселенной –
И ей надоест
Гореть и гаснуть
В вращении беличьем.
И когда,
Повинуясь звучанию слова,
Инеем засеребрится твердь,
Мы указ подпишем
И печатью скрепим,
Навечно отменяющий
Смерть.
разговаривать с самим собой.
Ты конечно, как и все остальные, считаешь меня идиотом. Думаешь, что я совсем свихнулся.
Всю жизнь
Я был солдатом,
Дыханию богов послушным.
Обещавшим
В конце истории
Бессмертье
За послушание и службу.
А Зевс взял и умер, и теперь я сам должен думать о том как заполучить бессмертие. Для себя и человечества: нужно всегда начинать с себя, а уж затем переходить к человечеству.
Лет тридцать у меня
В запасе,
А больше
И медяка
Не даст
Природа-старуха,
Нам жизнь
Чтоб вскоре
Забрать её с процентом:
Болезнью,
Старостью,
И ненавистью
К миру.
Но мы её перехитрим:
Подкравшись сзади,
Разнесём ей череп
Ударом топора
И загребём в карман
Кругляшки золотые:
Кровь жёлтую столетий,
Чтоб пить её
До дна.
Он отдаёт честь Диогену.
Пришли послы Птолемея.
Диоген
Пошли их прочь. Я должен найти эликсир бессмертия, а они, я то знаю наверняка, будут заниматься всякими пустяками. Мне дорого каждое мгновение. Мгновение – вечность. Мгновечность. Пусть ими займётся Марк. Он всё равно ни на что иное, как на глупости, не способен.
Солдаты прогуливаются по залу.
Несчастный.
Совсем заучился.
Глаза такие воспаленные,
Что кажется
Мне, лопнут
Они кровавым гнойником
И вытекут на пол.
Опять пошёл,
Наверно, к свиткам
И просидит над ними
До утра.
Второй солдат
К каким это свиткам?
К девкам и вину.
Первый солдат
Ты уверен?
Второй солдат
Я охранял его
Всю ночь
И видел,
Как в комнату его
Катили бочки
И несли еду.
* * *
Дворец. Лес колонн.
Выстроился почётный караул.
Мимо воинов проходят послы
Птолемея Антигон и Антипатр.
Несчастный Митридат.
Известие о смерти
Любимого вождя
Ему стрелой
Пронзило сердце.
Себе хотел он
Перерезать вены.
Его с трудом
Спасли рабы.
Антипатр
Что с Сенекой?
Он, кажется,
Назначен
Воспитателем наследника?
Антигон
Да.
Ты знаешь,
Он пишет книгу
И сильно полысел.
Антипатр
Название её, кажется,
«Как жить по правде».
Антигон
У меня всегда были проблемы с искателями правды. Все они, однако, были персы. Соотечественники, видимо, из-за отсутствия любопытства, правдой не интересовались. Но вот с персами была действительно морока. Однажды, кажется, во время осады Тира ко мне перебежала дюжина персов, и все изъявили желание сражаться на нашей стороне.
Антипатр
Но почему они
Изменили отечеству
И царю царей,
Которому они
Присягали на верность?
Антигон
Я их об этом тоже спрашивал, но они мне ответили, что царь их тиран и принуждает их жить в неправде, а вот этого они терпеть не могут. Это для них хуже, чем ностальгия, хуже, чем сама смерть. Один из них был таким начитанным, что знал Платона наизусть и прочёл мне целую лекцию по-гречески о том, что тот, кто живёт по правде, получает наслаждение, ни с чем не сравнимое. Товарищи его слушали внимательно, правда, кроме одного: он стоял задумчиво поодаль и покусывал травинку. По-моему, он скучал, я полагаю, из-за плохого знания им греческого. Греческий ведь такой трудный язык для персов. Я, например, пробовал учить персидский и не преуспел. В конце своей речи оратор заметил этого невнимательного слушателя, или, быть может, лишь казавшегося невнимательным, и посмотрел на него этак грозно-осуждающе. Тот сразу же встрепенулся и, как бы оправдываясь, стал говорить окружающим, что он бросил там, в Персии, должность привлекательнейшую, был он по его словам там большим чиновником, богатство, друзей, жену, детей – в общем, всё то, что дорого человеку, и с превеликими трудностями добрался до моего отряда. И все’ это лишь для того, чтобы не жить в неправде. И нет у него сейчас иного желания, кроме как сражаться за свободу против тирана.
Товарищи его при этих словах одобрительно так загудели, а оратор подошёл к нему и, нежно обняв, расцеловал. Слезы умиления обильно заструились из глаз его, и зашептал он с такой, знаешь, нежностью: «Правда. Правда». От слов этих они все зарыдали и стали тут же, при мне, клясться друг другу, что не вложат мечи свои в ножны (мечей, правда, у них не было), пока не освободят они отечество от тирании. И знаешь, всё это было так умилительно и торжественно, что и я заплакал. Я тогда почувствовал, какое это счастье быть греком, свободным, и стремиться к освобождению мира.
Но дальше дела пошли гораздо хуже. Отправил я моих персов под начало старого сержанта, дабы он обучил их владению греческим оружием и основам тактики. Через неделю пришла жалоба: не занимаются мои персы военными упражнениями, но сидят на травке под сенью раскидистого платана (дни, надо сказать, были весьма жаркие) – и обсуждают, какое правление они установят в Персии после свержения тирана. В чем суть их спора, сержант не разобрал, ибо по-персидски знал лишь пару ругательных слов. Попытался он их призвать к порядку и указал на строгость военной дисциплины, но тут они все на него накинулись и стали кричать, что командовать ими в свободной стране он не имеет права и что они сами без его советов разберутся, как им сражаться за правду.
Я их отправил на кухню, но опять таки ничего путного не вышло: каша подгорела, никто её есть не стал, в отряде начался ропот. И уж право не знал я, что с ними делать, как подвернулось дело, как мне тогда показалось, для них весьма сподручное. Дело в том, что взяли мы наконец Тир и захватили массу пленных. Что делать с ними – не знаем. Отправить в тыл не можем – слишком далеко; везти за собой тоже нет никакой возможности: сам понимаешь, кормить их нужно, охранять. Думали мы, гадали и, наконец, решили их всех перевешать; жестоко это, а мы, как ты знаешь, теоретически против всякой жестокости, но от реальности не уйдёшь. И вот, значит, стали мы их вешать; и увидели всё это наши персы. Увидели и подняли страшный шум; стали кричать, что это невинные люди, что мы им обещали жизнь, что так паскудно не поступают даже персидские тираны. А дальше выступил вперёд этот их лидер и с пеной у рта стал ораторствовать: дескать, только он понял, какую роковую ошибку он совершил, перебежав к нам; понял он, да, увы, поздно, что главная-то неправда, оказывается, не у персов, а у нас, и бороться с нами есть их священный долг. С этими словами выхватил он меч, надо сказать нами же ему вручённый, и бросился на нас; за ним последовали и его товарищи, кроме, правда, одного. Да, ты угадал. Это был тот самый, который плохо понимал по-гречески. Мечи у них мы легко выбили, с оружием они обращаться не умели, связали их и стали вешать вместе с другими персами.
Антипатр
А тот, тот который плохо понимал по-гречески? Что он делал?
Антигон
Он? Он нам помогал.
Антипатр
Что?
Антигон
Помогал вешать. Руки у него, правда, первоначально дрожали, но затем ничего, наловчился. Потом он у нас стал штатным палачом и вешал всех с превеликим усердием и сноровкой.
Антипатр
Он должен был затем сойти с ума.
Антигон
А с чего ты это взял?
Антипатр
Да как с чего? Повесить друзей. Отречься от идеи. Разочароваться в мире. Да тут любой ум помутиться должен.
Антигон
Не знаю. Может быть, и должен по теории, но вот у него, по-моему, с умом было всё в порядке. Ночью спал сном младенческим. И днём спал. Утром поработает, подремлет часок, а затем вечером за новую партию примется. Мы пленных тогда брали пачками, так что он не скучал. Всё у него было в порядке, только вот на баб был большой охотник.
Две делегации встречают друг друга.
Антигон обнимает Марка.
Марк!
Радость встречи
В душе моей смешалась
Вином горячим
С водой холодною
Утрат.
Слуги между тем начинают
расставлять столы и ложа:
хозяева и гости располагаются на них.
Марк
Ты помнишь Ганику?
Антигон
Я конницей
Командовал
Тогда.
Марк
А центром я.
Антипатр
Была жара.
Мы пили много,
Хоть знали
Что нельзя.
И кожа лат
Слипалась
С потным телом.
Марк
Мы шли всю ночь,
А утром,
Когда туман
Рассеялся
И капельки росы
На шлемах
Высохли,
Сплошной стеной
Стояли персы,
Серпом
Охватывая
Нас.
Валились
С ног
Солдаты.
Но протрубил рожок –
И мы пошли
В атаку.
Антигон
Ты спас меня тогда.
Марк
Ты не забыл?
Антигон
Такое не забудется.
Я видел смерть.
Она
Зазубренным
Клинком
Висела надо мной,
Холодным пламенем
Горя на солнце.
Я руку
Его держал
И видел лицо,
Очень сосредоточенное,
И глаза,
Сузившиеся
От напряжения.
Я очень хорошо помню
Длинную бороду,
Очень длинную,
С проседью…
Она щекотала
Мне лицо
И перхоть с нее
Мне сыпалась
На лицо.
Я думаю, что он
Совершил ошибку,
Не укоротив
Её
Перед боем.
Она, наверно,
Очень мешала
Ему
В схватке.
Вдруг
Лицо его
Стало
Очень удивлённым.
Как будто
Он –
Что-то
Понял.
Идею какую-то
Очень важную,
Над которой
Он размышлял,
Быть может,
Всю жизнь.
Затем
Он упал,
Пронзённый
Насквозь
Твоим копьём.
Антипатр
Интересно бы узнать, что думал этот перс перед своим концом.
рабу-виночерпию.
Раб
Я полагаю,
Что думал
Он
О том,
Что мужу мудрому
Не следует
Думать о глупостях,
Но следует
Есть ему,
Пить
И любить.
Антигон
Дурак и раб и ответ твой дурацкий и рабский.
около его ложа солдату-стражу.
Солдат
Перс понял,
Что проиграл,
Потому
Что сражался
За неправое дело,
За ночь деспотизма,
Против свободы святой.
Антигон
А если бы мы проиграли? Что бы тогда думал этот перс? Быть может, он изменил бы своё мнение?
Солдат
Свобода
Не может
Быть поверженной,
Ибо пекутся о ней
Бессмертные боги,
Нам даровавшие победу
Над нечестивыми варварами.
Антигон
Ты прав, солдат:
Свобода и право
Всегда оказываются
В объятьях победы.
А посему
Я всем предлагаю
Выпить
За Нику Самофракийскую.
Марк
Антигон
Наилучший из тостов.
Воины-стражи
потрясая копьями:
Да здравствует Ника.
* * *
обсуждают результат переговоров
с представителями Диогена.
Мы провели
Прекрасный вечер.
Всё было превосходным,
Особенно вино,
И удивляюсь я,
Как быстро
Стал разбираться
В его сортах
И приохотился
К посуде дорогой.
Птолемей
Да,
Это странно,
Ведь он,
Как мы,
Всю жизнь
Провел в походах.
Ты помнишь
Как мы
Переходили
Гиндукуш?
Антигон
Конечно.
Хребты до неба,
И вершины
Стоят щитами,
Защищая
Собою Индию
От нас.
Птолемей
А там внизу
Песок долин
И драки
У колодцев,
Когда мы
Липкой жижей
Заливали рот…
Что с Диогеном, продолжай…
Антигон
Он жадным стал
До жизни
И полюбил
Девочек,
Вино,
Барашков жареных
И кубки,
И мягкую постель,
И жесткий трон.
Он вдвое растолстел.
Почти не ходит,
И на носилках его несут
От девочек. Поесть –
И снова к девочкам.
Затем медвежьи травли,
Скачки, пляски,
Толпа уродов и шутов.
Так день и ночь.
Птолемей
А солдаты?
Антигон
Им неплохо.
Считают золото
И пьют.
А многие начальники
И толще
Господина своего.
Они довольны:
За что им клясть судьбу?
Птолемей
А армия? Та, что стоит у нашей границы.
Её он отведёт?
Ты всё
Вокруг да около
Мне ж нужно дело.
Антигон
А разве девочки не дело?
Барашек жареный
И доброе вино?
Птолемей
Власть выше этого.
Антигон
Быть может, для тебя,
Не для него
Он, я полагаю, стал философом и презирает всю эту чепуху.
Птолемей
Война?
Антигон
Неизбежна.
И нужно нам
Опередить его.
В противном случае, как сам понимаешь, вырежут всех. Мы с тобой в одной лодке.
Птолемей
Он друг мой.
Антигон
Это болезнь, вроде насморка или сифилиса. От неё излечиваются или умирают.
Птолемей
А он ещё болен?
Антигон
Несомненно. В противном случае он напал бы на тебя первым.
перед Птолемеем.
Вот, подпиши приказ:
Войскам напасть на крепость,
Что путь загородила нам
На перевале.
Птолемей
Рука моя,
Привыкшая к мечу,
Дрожит
И лист не смеет тронуть,
Как губы милой,
Не смеет тронуть
Любовник молодой,
Как волк,
Не смею перейти я
Красную черту.
Антигон
Конечно.
Птолемей
Антигон
Антигон
Хвала Асклепию!
Он выздоровел.
Не одного петуха,
А целый курятник я вырежу
В твою честь.
* * *
Беда.
Великая беда!
Будь даже ты
Провидцем, мудрецом,
Который знает
Судьбу планет
И мотылька,
Рожденного
До первых холодов,
Который зрит
И путь Вселенной
И пылинки,
Кружащейся
На солнечном луче,
Будь даже богом ты –
Всё равно
Не мог бы ты предвидеть это.
Диоген
Что случилось?
Вестник
Крепость захвачена.
На перевале!
В живых остался
Я один.
Диоген
Лжёшь!
Вестник
Они купцами прибыли,
Чтоб соль продать,
Оружье, ткани, утварь
И игрушки для детей.
Антипатр
Ты лжешь!
Вестник
А дальше видел я,
Как женщины метались,
Детей своих
Спасая от меча!
Так птица малая
От своего гнезда
Уводит человека
И припадает на крыло.
Как передать вам то,
Что в душе моей творилось,
Когда в клоаках
У казарм
Искал я труп отца…
Не смог я
Умереть солдатом
И в том моя вина.
Диоген
Ты лжёшь!
Тебя повешу
Как лжеца.
Лгать
На товарищей в борьбе, –
То страшная измена,
Предательство!
Кто подкупил тебя?!
Скорее говори!
Признаешься –
Помилую и награжу.
Вестник
Мне не в чем признаваться.
Лишь в трусости.
Готов принять за это казнь.
Война!
Перешли границу,
Змеёй обвили города
И крушат стены,
Взяты Иерусалим,
Дамаск и Газа!
Их флот сжёг наши корабли:
Друзьями
Зашли они
В морские гавани без боя.
Убиты тысячи
И пленных без числа
Мы потеряли
В этот день.
Диоген
Все лжёте!
Все!
Всех повесить…
Не верю.
Он друг мой!
Мы вместе делили хлеб
И шли в атаку.
И сколько раз
Меня спасал он
От персидского клинка
Зачем?
Я спрашиваю вас
Зачем?
Офицер.
Генерал,
Солдаты ждут приказа.
Диоген
Какой приказ?
За что мне драться?
За себя?
За вас?
Чтоб вы жирели,
Пили,
Меняли девок
Каждый день
И золото копили по подвалам?
И это всё цена крови?
Вас мучит жажда –
Пейте сами.
Я напился
И новой чаши
Вам не поднесу.
Офицер
Мой генерал,
Персы подняли мятеж.
Всё греческое население вырезано
Я отдал приказ
О выступлении…
Вам нужно отдохнуть,
А утром
Вы возглавите войска
Наш генерал болен.
Он не может выдержать бремя войны, а посему, как старший по званию, я беру командование на себя. Есть ли среди нас послы Птолемея?
Офицер
Да.
Марк
Мой первый приказ: схватить послов. Вечером мы их четвертуем на площади.
Офицер
Это невозможно.
Марк
Почему невозможно? Вы с ними не сладите? Их всего пятеро, включая повара и погонщика мулов
Офицер
Послы священны. Казнь послов есть поругание всех обычаев и правил.
Марк
Дурак!
Весь план врага
Построен ведь на том,
Что мы не выдержим,
Попятимся.
От ужаса глаза закроем,
И сил и смелости у нас не хватит,
Чтоб перейти заветную черту.
Ему покажем мы,
Что он ошибся.
* * *
Птолемей. Антигон, вестник.
Их казнь произошла
При свете факелов.
Сначала палач отрубил им руки, а затем головы; их он показал толпе.
Вестник
Народ кричал: «Да здравствует великий Марк,
Что защищает нас
От тирании Птолемея».
Птолемей
Была ли толпа искренней в своих чувствах?
Вестник
Конечно.
Она любит сильных,
Как женщина и раб.
Птолемей
Кто преступает
Правду вечную,
Что боги дали нам,
Тот будет навеки отлучён
От славной Ники.
И я клянусь,
Его я напою
Как Дария поила Томрис…
Не будем пленных брать.
* * *
последние новости с советниками
Вести прекрасные.
Вести обольстительные.
Фортуна нам улыбается,
как молоденькая девочка старичку,
Давно потерявшему надежду на внимание.
Как знаешь, мой любезный, дела наши были совершенно отвратительны. Силы у Птолемея огромные, и стал он первоначально бить нас безжалостно. Но в дальнейшем поступил он чрезвычайно глупо: стал вырезать он мирных жителей и пленных.
Офицер
А разве мы не поступали точно так же, когда вели войну с персами?
Марк
Ах, друг мой,
Ты право
Ничего не смыслишь в политике.
Персы привыкли, что их вешают, может быть, на всю Персию нашлась сотня персов, которые нас осудили. Да и то это не настоящие персы, а эллинизированные, начитанные греческих книг. Основной массе персов, смею тебя заверить, эти виселицы даже понравились: они поняли, что имеют дело с властителями, а не размазнями, и приняли нас за своих.
С греками совсем другое дело. Они к такому персидскому обращению вовсе не привыкли.
Офицер
А наша резня в крепости?
Марк
Ты слишком полагаешься на память человечества. Та резня в прошлом, а эта в настоящем.
Ты помнишь Антигона?
Отличный был солдат
И тонкий дипломат.
Так вот, несчастный Антигон убит,
Ибо пытался остановить безумцев.
Офицер
Я также слышал, что с сыном Александра он обращается крайне скверно. Птолемей, по слухам, даже грозится его убить вместе с воспитателем.
Марк
То, что ты говоришь, совершенно верно. И я собираюсь спасти царевича от рук Птолемея. Это очень поможет нам, если мы представим дело так, что мы спасаем мир и греков от тирана.
И продолжаем дело праотцев,
Всегда стремившихся
К свободе и согласию.
Мы организуем побег, и нам в этом поможет Сенека, воспитатель малыша.
Офицер
Не думаю.
Он слишком знает хорошо,
Что мы не лучше Птолемея.
Он знает истинное положение вещей.
Марк
А что такое истина?
По большей части
Это горькая кислятина,
Которую отправить в рот
Никто не жаждет.
Что толку,
Если разум
Запер нас.
Нам сердце-дурень
Подберёт ключи,
Замок откроет
И покажет выход.
Я собираюсь в ставку Птолемея немедленно. Официальный предлог – поиск мира; желание вести переговоры всегда свидетельствует о слабости.
Это, несомненно,
Ему понравится
И сделает его гостеприимным.
С собой возьму оруженосца Митридата:
Офицер он гвардии И больше ничего.
Офицер
Что с Диогеном?
Марк
Да ничего.
По-прежнему
Вино пьёт бочками,
Его водой не разбавляя,
И девок лапает –
И всё.
Ну, мне пора
Готовиться к посольству.
* * *
Чадит факел. На кресле сидит Сенека.
Входит Марк. Он в дорожном плаще.
Ты весь седой, Сенека.
Ты помнишь,
Как говорил поэт:
«Какой молитвой
Остановим мы
Печальной старости приход
И неизбежной
Для смертных смерти».
Мы встретились с тобой,
Как Приам с Ахиллом.
Ты помнишь у Гомера этот стих?
Старик Приам пришёл
Просить труп сына,
Убитого копьём.
Колени он
Убийце обхватил,
Сказав,
Что много есть
Страданий среди смертных.
Его ж – сильнее всех:
Убийце сына
Должен целовать он ноги.
И тут Ахилл заплакал сам –
Он вспомнил
Друга своего Патрокла.
За ним заплакали
Наложницы, рабыни:
Им память воскресила
Отцов,
Мужей
И братьев,
Убитых на войне.
Атаки штурмы,
Колонны пленных
И чёрный дым пожаров
В небесах.
И поняли они
Не разумом,
А сердцем,
Что некий бог,
Жестокий и слепой,
Их заставляет
Убивать друг друга.
А ведь зачем? Сама природа
Очень скоро
Сломает хрупкий
Механизм бытия.
Ребёнком равнодушным
Отбросит в сторону
Ненужную игрушку.
Таков удел людей.
Сенека
Мы в разных лагерях.
Марк
Ужасна всякая война.
Гражданская – трехкратно,
Когда законы человека
Рвутся тонкой паутиной.
Цель нашего посольства –
Восстановить закон и мир.
Сенека
Победой партии своей?
Марк
Победой мира и любви.
Хочу я кровь
Остановить Эллады.
Зажать аорту
Сильною рукой.
Сенека
Марк
Я вижу
Ты равнодушен ко всему
И ни во что не веришь.
Без веры же и бога
Жить нельзя.
Сенека
Не мне искать его. Мой факел догорел.
Чадит и тает. Я привыкаю
Жить во тьме.
Марк
Мы оба близки
К старости и смерти.
Два странника,
Мы встретились с тобою
У наших затухающих костров
В конце дороги дальней.
Так давай же
Перед дорогой вечной ночью вечной
Без злобы вместе переломим хлеб.
но он вдруг отдергивает руку
и вскакивает с кресла.
Ты лжешь!
Марк
В чём ложь моя?
Сенека
Во всём.
И вы не лучше их.
Марк
Возможно,
Но мы мудрее.
Я хочу спасти тебя и сына Александра от этого идиота Птолемея, который режет всех подряд. Это дело гуманное, благородное и, поверь мне, очень выгодное.
Бывает так
Что благородство
Становится
Доходным делом,
Что стоит
«Трудов, усилий
И дороги дальней
Что привела меня сюда.
Выгодно очень
Спасти ребёнка.
Сына царя,
Который
В будущем даст
Нам святую свободу,
Хлеб без труда
И господство над миром.
Защитник правды
Всегда в почёте,
И воины
В гривастых шлемах
К нему стекутся
Рекой полноводной,
Чтоб битвой
Последней
Окончить войну.
Я спешу на встречу с Птолемеем. Скоро я возвращусь, и ты мне дашь свой ответ. Подумай. Как говорил поэт: «Мудрость – высшее благо для смертных».
Сенека остаётся один.
Что делать?
Охотником
Обложен зверь:
Кругом рогатины
И копья,
И лай
Хозяйских псов.
Уж так судьбою повелось,
Что человек
В ловушке бьётся
Пойманным зверьком,
Ища прорехи в сетке.
Но, может,
Снизойдёт судьба
И бросит нам медяк,
Что подают
Калекам и убогим?
Монетку-жизнь,
Что не убавит
Сокровищ смерти
И зло не пустит
По миру
С сумою бедняка.
Я решаюсь. Ведь там, у Марка, Митридат. Он никогда не занимался философией и не думал о целях нашего похода: он просто был предан Александру и не позволит, чтобы с его сыном и со мной обращались дурно.
* * *
Где Митридат?
Слуга
Его послал я
Разведать переправу.
Мне говорили,
Что ураган вчера
Разрушил
Все мосты.
Марк
Что с Сенекой и мальчиком?
Офицер
Беда случилась.
Конь их захромал.
Марк
Мы медлим.
Я слышу
Шум погони.
Ещё немного –
Будет поздно.
Офицер
Сын Александра
Не должен им достаться.
Марк
Не нам – так никому.
Офицер
Ты прав.
Марк
Постой…
Мне будет трудно
Сделать это.
Знаешь,
Бывает в жизни так,
Когда умом
Ты понимаешь неизбежность,
Но сердце-конь
Не слушает узды
И, закусив удила,
Скачет в пропасть
Вместе с седоком.
Рука моя
Не нанесёт
Удар смертельный сразу…
Он будет мучиться.
Я не хочу того.
Ты ж справишься
С двоими сразу.
Офицер
Конечно.
Мой меч разит без промаха.
Рука моя не дрогнет,
Если даже
Мне придётся
Перерезать глотку вам.
Я подчиняюсь
Лишь приказу.
Марк
Ты прав,
Приказ
Всего превыше.
Слышатся два крика.
Офицеры слушают донесения Марка.
Победа близится,
То несомненно,
И, если даже
Боги сейчас вмешаются,
Им ход войны
Не изменить.
Птолемей осаждён в его столице, и наши сейчас штурмуют её. В ближайшее время мы должны получить сообщение о результатах штурма.
с окровавленной одеждой.
Убийца!
Доказательства неопровержимы.
Рубашку эту
Слуга принёс
Ко мне.
Ты убил наследника царя!
Ты весь в крови.
Марк
В крови?
У всех в крови здесь руки.
Ты лишней каплей
Не прольёшь
Уже наполненную чашу,
Не опрокинешь сей
Сосуд.
Чем лучше нас ты?
Митридат
Ту кровь пролил я
Честно.
То кровь боёв.
Марк
Какая честность может быть
В пролитии крови?
Митридат
Я убивал солдат.
Марк
Солдат?
Когда входили в города,
Мы не щадили никого.
В нас дети дротики метали,
И женщины на шлемы
Лили кипяток.
Любая власть в крови,
Её фундамент на костях.
Таков закон борьбы.
Митридат
Я вашего закона не приму.
Марк
Ты смерти можешь не принять,
Седых волос,
Потери близких
И крикнуть:
«Куми Талифа».
Но этим ты не повернёшь
Колесо закона.
* * *
Солдаты, Марк – убийца сына вашего царя. У меня неопровержимые доказательства. Убийцам отомстить ваш долг.
Первый солдат гвардии
Известно точно мне –
Нет выхода у Птолемея:
Он осаждён
И ждёт конца.
Второй солдат
Штурм начался,
Я точно знаю.
С минуты на минуту
Крепость
Пасть должна.
Третий солдат
Он просто завидует Марку.
Четвёртый солдат
На ухо третьему солдату:
Ты прав.
Когда распутник обессилен,
Он порицает
Молодых повес.
Он проиграл,
А потому мудрец.
Первый солдат
Он обезумел
И погубит нас.
Второй солдат
Ты прав
И вот верёвки.
бросаются на Митридата.
Он падает. Вбегает вестник.
Хвала богам!
Победа полная –
И Птолемей убит.
Солдаты.
Да здравствует
Великий Марк!
Я нашёл,
Нашёл эликсир бессмертья.
Вестник
Кто впустил сюда
Этого сумасшедшего?
З а н а в е с
Редактура и корректура Натальи Васильевой.
