Опубликовано в журнале СловоWord, номер 58, 2008
В результате многих десятилетий тотальной изоляции и цензуры широкая культурная общественность Советского Союза была в полном неведении о творчестве и самом имени Эмили Дикинсон. Русскому читателю было позволено познакомиться с нею впервые лишь в 1969 году (!). Это определялось фантасмагорической атмосферой СССР, царящим в нем духом ненависти к Западу и США. Для того чтобы визуально представить себе иррациональность навязанной коммунистической партией стране идеологии приведем официальный учебник Издательства «Просвещение» «История американской литературы» под редакцией профессора Н. Н. Самохвалова (Москва 1971) [1]. В предисловии к книге (стр.4-5) имеются два пассажа, безосновательно высокомерное и маразматическое содержание которых очевидно:
«Учебников по американской литературе для высших учебных заведений в США создано множество, но ни один из них не воссоздает объективный ход развития американской литературы. Это и понятно: буржуазное литературоведение игнорирует ведущую роль народных масс в историческом процессе… недооценивает роль трудового народа как творца культурных ценностей… Воссоздание объективно правильной картины развития американской литературы возможно лишь на основе марксистско-ленинского анализа литературных явлений. На базе ленинского учения о двух культурах в каждой национальной культуре, с учетом высказываний В.И.Ленина о революционных традициях американского народа» (стр.4,6). На этой книге стоял следующий гриф: «Допущено Министерством просвещения СССР в качестве учебного пособия для студентов факультетов иностранных языков педагогических институтов».
Что же удивляться, что на страницах этого двухтомного издания для будущих литераторов-профессионалов не нашлось места не только для творчества Эмили Дикинсон но и для упоминания самого её имени! По недосмотру цензуры на форзаце книги среди двадцати четырёх выдающихся американских писателей и поэтов остался лишь крохотный портрет поэта.
Между тем, Эмилия Элизабет Дикинсон – одна из немногочисленной череды Великих поэтов Америки и Мира. Говоря «великий», я имею в виду вневременной характер её поэзии, плывущей над социальными и техническими эпохами, над царствами, деспотиями и республиками («I just wear my Wings-» (#324) (PNT1). Она оперирует вечными и непреходящими ценностями Природы, глубинными основами Человека и аппелирует лишь к Высшему Смыслу, к высокоинтеллектуальной и духовной Сущности Личности. Плывя над мелькающими материками, странами и веками, Великий поэт неограниченно часто посещает прошлое и, что гораздо интереснее, подобно Машине Времени, периодически проникает в Будущее. Говоря о перфорации границы между Вчера, Сегодня и Завтра, я имею в виду не метафору – Великий Поэт, осознавая или не осознавая этого, способен посещать, по меньшей мере, ментально, Грядущие времена и Иные Миры и быть провидцем, опережающим Время. Именно поэтому Великий Поэт принадлежит не просто и не только нашему Миру, но и всей Вселенной. Эмили Дикинсон – как раз из этой космической плеяды. Её Поэзия изначально приемлет беспредельную множественнность миров (Dickinson #501,»This World is not Conclusion.» – «Наш мир не завершенье»2), пространств и времен – «Time feels so vast that were it not/ For an Eternity – / I fear me this Circumference/ Engross my Finity – » (# 802) (PNT).
Неудивительно поэтому, что поэзию Дикинсон читают во всем мире. С огромным и нарастающим во времени интересом читают её и в России [2,3]. О некоторых особенностях её издания на русском языке в бывшем Советском Союзе между 1969 и 1982 годами и пойдет речь. При этом рассматриваются, в первую очередь, ёмкость переведенной поэзии, тематика перевода, его интеллектуальная и духовная насыщенность. Используются русские переводы, приведенные в пяти изданиях Emily Dickinson (1969, 1976, 1976, 1981, 1982) [5-9].
Оригинальная поэзия Дикинсон цитируется по классическому изданию под редакцией Thomas H. Johnson «The Complete Poems of Emily Dickinson» [4], в котором все стихотворения пронумерованы. Та же самая нумерация используется в настоящей работе.
Поэзия Эмили Дикинсон основана, по крайней мере, на следующих фундаментальных позициях: Бог и Религия, Поэзия и Поэт, Смерть, Мудрость, Наука и Разрушение. Общее количество стихотворений Дикинсон – 1775. Из оригинальных стихотворений, посвященных религиозной тематике, на русский язык переведено 13,4%. Из стихотворений, посвященных смерти – 16,7%. Мудростная компонента отражена полнее – 17,9%. Наука – еще лучше – 27,8%. Эта фундаментальная поэтическая ветвь, как и разрушение (59,9%), переведены безусловно представительно. Содействовал этому, конечно же, интернациональный, точнее, вне-, более того, наднациональный характер точных наук.
В чем дело? Откуда такая разница? Все очень просто. Это результат работы цензоров в период холодной войны. Другими словами, вмешательство коммунистической идеологии и государства в литературу!
БОГ И РЕЛИГИЯ
Поэзия Эмили Дикинсон – это глубинно религиозная поэзия. Как по сути своей, так и по терминологической насыщенности Она содержит, практически, весь спектр библейских и религиозных обозначений, включающих Высший Смысл, Персонажи, географическую и религиозную локации, Имена. В целом, по самым грубым оценкам в 1775 стихотворениях Дикинсон содержатся не менее чем 764 терминов из этого направления.
В русской литературе в обсуждаемые годы (1969-1982) никаких литературоведческих исследований, посвященных Эмили Дикинсон, тем более, анализирующих религиозную компоненты её поэзии, не было вообще. Перед советскими издательствами и переводчиками открывалась возможность ознакомить читателя с подлинными, религиозными взглядами Дикинсон. Но это полностью расходилось бы с ожесточенной антирелигиозной идеологической линией партии. Поэтому из уникального поэтического массива Эмили Дикинсон и из её многомерного дивергентного религиозного пространства были тенденциозно выхвачены и переведены стихотворения, долженствующие свидетельствовать, по мнению партийных идеологов, о неприятии Дикинсон Бога и неприязни её к Религии. Здесь просматривается настоящая пропагандистская система времен холодной войны.
Вначале это ученый, не скрывающий своей ироничности в стихотворении # 185, в котором поэт противопоставляет науку слепой, но не любой вере:
«Faith» is a fine invention
When Gentlemen can see –
But microscopes are prudent
In an Emergency.
MR3. VD4
Вера – прекрасное изобретение
Для «зрящих незримое», господа.
Но осторожность велит – тем не менее –
И в микроскоп заглянуть иногда.
Затем, это неприятие eю изначальных религиозных основ, когда Дикинсон сомневается в обещаниях райской жизни после смерти для всех страдающих на Земле (# 301):
I reason, that in Heaven –
Somehow, it will be even –
Some new Equation, given –
But, what of that?
MR, VD
Допустим – в райских селениях
Все разрешит сомненья
Новое уравнение –
Но что из того
Далее следует, пренебрежительное отбрасывание Бога (# 1551):
Those – dying then,
Knew where they went –
They went to God’s Right Hand –
That Hand is amputated now
And God cannot be found.
The abdication of Belief
Makes the Behavior small –
Better an ignis fatuus
Than no illume at all.
MR, VD
Когда-то – в предсмертный миг –
Знали – ведет напрямик
В Божью Десницу стезя –
Но эта рука ампутирована
И Бога найти нельзя –
Низложение Веры
Наши дела мельчит –
Лучше блуждающий огонек –
Чем ни просвета в ночи.
И, наконец, нескрываемое и оскорбительное для религии презрение в #1623:
A World made penniless by that departure
Of minor fabrics begs
But sustenance is of the spirit
The Gods but Dregs
MR, VD
Мир – обнищенный их отъездом –
Ищет ветошь по сходной цене –
Но прокормит его лишь собственный дух –
Боги – спивки на дне.
Этот ряд искусственно вырванных советскими издательствами стихотворений из огромного творчества большого религиозного, по сути своей, поэта может быть продолжен без труда. Подобный выборочный перевод при оттеснении в тень основного массива произведений, является методом идеологической войны и, безусловно, рассчитан на дезинформацию советского читателя в целях проведения, в данном случае, антирелигиозной пропаганды.
Искренняя и неподдельная вера Дикинсон, конечно же, не секрет ни для переводчика (И.Маркова), ни для издательства (Художественная литература), но они считают себя находящимися в окопах холодной войны на её идеологическом и религиозном фронтах. И это становится очевидным, когда они вынуждены познакомить читателя с религиозным мышлением Эмили Дикинсон в стихотворении #1601:
Of God we ask one favor,
That we may be forgiven –
For what, he is presumed to know –
The Crime, from us, is hidden –
Immured the whole of Life
Within a magic Prison
We reprimand the Happiness
That too competes with Heaven
MD5. VD
«Прости нас!» – молим мы
Того – кто нам невидим.
За что? Он знает – говорят –
Но нам наш грех неведом.
В магической тюрьме –
Всю жизнь на свет не выйдем! –
Мы счастье дерзкое браним –
Соперничает с Небом.
Переводчик передал основной смысл произведения, за исключением одной «маленькой детали» – он опустил слово Бог!!! Естественно, что это изменило фундамент стихотворения. Действительно, кто это такой «кто нам невидим»? Это ведь может быть, собственно говоря, кто угодно…
Между тем, у объективного читателя складывается впечатление, что Дикинсон постоянно ведет дискуссию с Высшим Смыслом, но… стоя на коленях и молясь при этом! Она, безусловно, осознает жизненную необходимость религии, как и то, насколько трагична потеря веры в Бога (# 1062):
Groped up, to see if God was there –
Groped backward at Himself
Caressed a Trigger absently
And wandered out of Life.
MR
Пошарил – на ощупь – есть ли бог?
Вернулся – на ощупь – в себя самого.
Погладил курок рассеянно –
Побрел наугад – из жизни вон
В действительности, Дикинсон глубинно верующий человек и об этом свидетельствуют многие десятки стихотворений. Например, # 626:
Only God – detect the Sorrow –
Only God –
The Jehovahs – are no Babblers –
Unto God – (PNT)
God the Son – confide it –
Still secure –
God the Spirit’s Honor –
Just as sure –
В этом стихотворении 8 строк. При этом Бог упоминается 5 раз, Иегова –1 раз, Сын – 1 раз, Душа – 1 раз. Не удивительно, что стихотворение не было переведено.
Представлен ли религиозный раздел поэзии Дикинсон в русских переводах? Представлен, но совершенно недостаточно Огромная работа переводчиков – в первую очередь, В. Марковой и И. Лихачева, – не могла, вероятно, не встретить препятствий и непреодолимых барьеров воинствующей антирелигиозной коммунистической идеологии. И даже вольнодумствующий, почти еретический оттенок религиозных канонов в поэзии Эмили Дикинсон был неприемлем для русской цензуры брежневских времен. Сюда добавился и государственный антисемитизм, который воспрепятствовал, например, любому упоминанию Израиля, Назарета, Иерусалима или Ханаана, а это более двадцати стихотворений великого Поэта!
СМЕРТЬ
Категория Смерти является одной из важнейших в поэзии. Анализ контрольных слов показывает, что этот и смежные с ним термины встречаются на страницах Дикинсон не менее чем 364 раза, т. е. почти в каждом пятом стихотворении. Эта категория представлена в русских переводах в относительно большем количестве, чем религиозная тематика. Тому была, по меньшей мере, одна причина. – Это непреходящее, маниакальное стремление советской идеологии представить Западный мир, и, прежде всего, Америку, как области упадка, разложения и декаданса. – Кто уж там будет разбираться, в каком веке жила Дикинсон? Вместе с тем, было и сдерживающее начало, – не заразить бы пессимизмом ура-оптимистическое и инфантильно – «чистое» советское общество, строящее самый светлый путь в «стерильное будущее лучшего из миров». Этими соображениями, вероятно, и определялось количество переведенных стихотворений и их содержание. Пожалуй, лучшим из переведенного является стихотворение # 712:
Because I could not stop for Death –
He kindly stopped for me –
The Carriage held but just Ourselves –
And Immortality.
MR
Раз к Смерти я не шла – она
Ко мне явилась в дом –
В ее Коляску сели мы с
С Бессмертием втроем.
Перевод И. Лихачева
Подобное звучание Смерти, как удобного антипода Бессмертию, Жизни, и Красоте встречается в переводах достаточно часто. Например, в # 172:
Life is but Life! And Death, but Death!
MR, VD
Жизнь – только Жизнь. Смерть –
только Смерть
В этом же «оптимистическом» ключе выдержана, а стало быть, и «приемлема» и версия проигрыша Смерти (#455), пусть даже Вере, тем более, что это слово в русском языке, помимо религиозного, имеет и смежное и обыденное звучание – Надежда:
There’s Triumph in the Room
When that Old Imperator – Death –
By Faith – be overcome –
MR
Триумф в четырех стенах:
Старая владычица – Смерть –
Верой побеждена.
И, кстати говоря, подобная логика доминирования над смертью не только Надежды, но и Любви, действительно присутствует в поэзии Дикинсон, более чем на полстолетия опережая М. Горького. К примеру, в # 924:
Love – is that later Thing than Death –
More previous – than Life – PNT
Однако, в главном, смерть у Дикинсон – это реперная точка, линейка, итоговый масштаб любого явления, более того – это Наука. Поэтому, (# 539, PNT) «The Science of the Grave», или (# 740, PNT): «… I have learnt – / An Altitude of Death…/ Yet – there is a Science more –», или (# 1184, PNT): » The Days that we can spare/ Are those a Function die».
Более того, Дикинсон воспевает Смерть (# 165 PNT):»Ecstasy of death» – «Смерти экстаз»и поэтизирует её (# 1003, PNT):»Dying at my music». И в этом направлении она явно достигает трудно осмысливаемой крайности (# 241, PNT):» I like a look of Agony,/ Because I know it’s true – «! Для того, чтобы понять в какой степени понятие Смерти органично в поэзии Дикинсон, достаточно сослаться на стихотворение # 705 (PNT) из 8 строк, в котором Смерть (Death) употребляется 3 раза, Perish – 1, Die – 1, Annihilation – 1 and Immortality 1 раз! Справедливости ради, укажем, что, по меньшей мере, четыре стихотворения из этого цикла были переведены И. Лихачевым. Это # #705,712, а также # 1078:
The Bustle in a House
The Morning after Death
Is solemnest of industries
Enacted upon Earth –
MR
Вся Суета в дому,
Где совершилась Смерть –
Значительнейшее из дел,
Творимых на Земле –
и # 1691:
The overtakelessness of those
Who have accomplished Death
Majestic is to me beyond
The majesties of Earth.
MR
Ненастигаемость того –
Кто Смерть осуществил –
Величественней для меня
Величья на земле.
Перевод последних был явно флуктуацией, вырывающейся за официально разрешаемые барьеры. Но само существование барьеров и преград, порой непреодолимых, сомнению не подлежит, о чем свидетельствуют сотни непереведенных в те годы и оставшихся неизвестных русскому читателю произведений Дикинсон и, в частности, # 976:
Death is a Dialogue between
The Spirit and the Dust.
«Dissolve» says Death – The Spirit » Sir
I have another Trust» – PNT
Показательным является блистательное отсутствие в списке переведенных стихотворений прoизведения Эмили Дикинсон # 335, способным быть истолкованным цензорами, напряженно искавшими скрытый смысл, как намек на безысходно тяжелую обыденную жизнь граждан СССР в те годы:
‘Tis not that Dying hurts us so –
‘Tis Living – hurts us more – PNT
МУДРОСТЬ
Контрольными словами, определяющими эту категорию избраны: Infinity, Immortality, Eternity, Life, Everlasting. Их количество в оригинальной поэзии Эмили Дикинсон не менее чем 234. В русских переводах эти слова встречаются, относительно, не реже 42 раз (17,9%), что может быть истолковано определенно – эта часть поэзии Поэта переведена достаточно представительно, во всяком случае, пропорционально полно. Это и понятно – эти стихотворения не противостояли официальной идеологии. И, как всегда, стоит навязанной обществу палочной идеологии отойти в сторону, как поэзия расцветает.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Стихотворение не переводилось в 1969-1982 годы. (The poem was not translated at 1969-1981 (PNT)
2. За исключением специально оговоренных случаев, все приведенные переводы выполнены В. Марковой.
3. При переводе стихотворения на русский язык смысл сохранен. (The meaning is retained in translation (MR))
4.При перевода лексика отклоняется от использованной в оригинале (The vocabulary is deviated (VD)
5. При переводе стихотворения на русский язык, смысл искажен. (The meaning is distorted (MD))
ЛИТЕРАТУРА
1]. История американской литературы» под редакцией профессора Н.Н.Самохвалова. Издательствo Просвещение (Москва 1971).
[2]. Виктор Финкель. Поэзия Эмилии Дикинсон через призму русского перевода в бывшем Советском Союзе 1976-1982. RUSSIAN LANGUAGE JOURNAL, Winter-Spring-Fall 2000, Volume 54, Numbers 177-179, h. 201-238.
[3]. Виктор Финкель. Дикинсон и Цветаева. Общность поэтических душ. Филадельфия. 2003. 247 стр.
[4]. Dickinson Emily. The Complete Poems of Emily Dickinson, Edited by Thomas J. Johnson, 1960.
[5].Dickinson Emily. Американские поэты в переводах М.Зенкевича. Художественная литература, Москва, 1969, стр. 89-92..
[6].Dickinson Emily. Иностранная литература, Москва,1976, №12: Emily Dickinson, Henry Longfellow, «The Song of Haiawatha», Walt Whitman, стр. 89 — 97.
[7].Dickinson Emily. Стихотворения и поэмы. Художественная литература. Москва,1976: Emily Dickenson, Stikhotvorenia, стр. 427 — 502.
[8].Dickinson Emily. Стихотворения, Художественная литература, Moskva, 1981,стр. 174.
[9].Dickinson Emily. ПОЭЗИЯ США. Художественная литература, Moskva 1982. Emily Dickinson, стр. 270 — 289.