Опубликовано в журнале СловоWord, номер 58, 2008
«…мы враги всяких недомолвок и таинственностей».
«Мастер и Маргарита«
Куда летит Маргарита?
Наверно, глава «Полет» – самая непонятная и таинственная. Во-первых, очень скупо обозначены (практически скрыты) место назначения и маршрут полета Маргариты.
Во-вторых, непонятен смысл происходящего, цель «незаконного сборища».
В-третьих, в предыдущих главах фантастические события, конечно, происходили, но дозированно. Здесь же фантастика просто выходит из берегов. Причем фантастически ведут себя не только одушевленные или неодушевленные существа и предметы – то есть явления, внеположные тексту, но (и это новая грань фантастики) и части самого текста. Например, в главе «Погоня» впервые появляется кот: «третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач».
Сравнения как сравнения. Но в главе «Полет» из этих трех уподоблений – два материализуются и оживают: боров Николай Иванович, грач-шофер.
Глава недаром названа «Полет»: в ней летают ведьмы и русалки, летает толстяк-бакенбардист, летают буланая машина и некто козлоногий (зато грач – не летает).
Фантастика, повторяем, вышла из берегов, а вот ради чего – непонятно.
* * *
Попробуем все же разобраться.
Начнем с маршрута полета Маргариты. В формулировке Азазелло он звучит так: «на юг, вон из города, и прямо на реку». Небогатая формулировка, что и говорить. И странноватая. Тем не менее и из нее можно кое-что извлечь.
«Город» – это Москва, тут сомнений быть не может; если бы Москва была названа по имени, это не прибавило бы никакой информации.
Так. А вот река не названа. Потому, очевидно, не названа, что известность этой реки среди рек сопоставима с известностью Москвы среди городов.
Не Иордан ли? Это соответствовало бы указанию «на юг» и очень красиво стыковалось бы с «евангельскими» главами. Но нет! – русалки и ведьмы не водятся в Иудее; русалки и ведьмы – это Европа.
Хорошо. Тогда посмотрим, как направление полета Маргариты соотносится с указаниями Азазелло. Тут нам поможет луна:
«Маргарита увидела, что она наедине с летящей над нею и слева луною»
и –
«Поворачивая голову вверх и влево, летящая любовалась тем, что луна несется над нею, как сумасшедшая, обратно в Москву, и в то же время странным образом стоит на месте».
Поскольку действие происходит в начале мая (см. «Свидетель находит автора»), после десяти вечера и в северном полушарии, то луна слева означает движение на юг – в полном соответствии с указанием Азазелло. Ну, а поезд, который Маргарита обгоняет, увозит Поплавского в Киев с Киевского вокзала Москвы, то есть тоже пока идет на юг (а потом повернет на запад): «…где-то вдали, почему-то очень волнуя сердце, шумел поезд».
Поезд идет в Киев – как же ему не волновать сердце? Свои ностальгические, щемящие чувства к Киеву Булгаков передал Маргарите.
Но вот большая часть маршрута осталась позади, – и тут направление полета меняется: «Легкая тень летящей скользила по земле впереди – теперь луна светила в спину Маргарите». Значит, теперь – на запад, упреждая поезд.
Таким образом, маршрут, продиктованный Азазелло по телефону, состоял из двух звеньев ломаной линии:
– «на юг»;
– на запад («прямо на реку»)
«Прямо» означает, очевидно, строго на запад, по параллели.
И вот Маргарита прилетает «на реку»: «противоположный берег был плоский, низменный… Далее, сколько хватало глаз, на посеребренной равнине не виделось никаких признаков ни жилья, ни людей».
Речь идет не о противоположном береге реки, как может показаться, а о береге острова: «На остров обрушилась буланая открытая машина»; «Островок пустел»; «остров пропал, пропала река».
Но если «сколько хватало глаз» – это всего лишь остров, то сколь же широка река! Сколь редкая птица долетит до ее середины!
Да, это Днепр; а меловая гора («Тень меловой горы сюда не достигала») – это известная киевлянам Лысая гора, чье название напоминает о казни Иисуса.
Теперь понятны лягушки, русалки и ведьмы: это языческие силы, обитающие вокруг Днепра и вообще на Украине и описанные еще Гоголем.
Смысл «незаконного сборища» – провозглашение Маргариты королевой ведьм и вообще языческих сил («черной королевой»). Подвыпивший толстяк еще называет Маргариту светлой королевой («Простите великодушно, светлая королева Марго!»), но это происходит еще до перелета на остров, то есть до церемонии провозглашения. А вот на балу Тофана уже именует Маргариту ее новым титулом: «Как я счастлива, черная королева, что мне выпала высокая честь».
Четырехкратное упоминание верб («музыка под вербами ударила сильнее»; «Под ветвями верб… сидели в два ряда толстомордые лягушки»; «Нагие ведьмы, выскочив из-за верб, выстроились в ряд»; «Краткое пребывание Маргариты под вербами ознаменовалось одним эпизодом») отсылает читателя к вербному воскресенью, то есть ко въезду Иисуса в Иерусалим.
«Благословен грядый во имя Господне!», и каждый элемент этого благословения, будь то элемент явный или подразумеваемый, скрытый, – пародийно преображен:
– мужчина – женщина;
– одетый – голая;
– едет – летит;
– на осле – на борове (или на щетке);
– в воскресенье – в пятницу (день позорной казни);
– в Иерусалим – к Киеву;
– во имя Господне – во имя Сатаны.
* * *
Но почему берег, на который прилетела Маргарита – левый берег Днепра, – оказался обрывистым, хотя должен быть плоским? Почему Лысая гора оказалась на левом берегу, хотя должна быть на правом?
Потому что таким способом подчеркивается глубокий антихристианский смысл «незаконного сборища». Берега Днепра поменялись местами, а это значит, что воды его пошли вспять.
Если купание Ивана в Москве-реке было крещением, хотя и пародийным, то купание Маргариты в Днепре, текущем вспять – анти-Днепре, – есть антикрещение, раскрещение.
Прежде чем стать королевой ведьм и хозяйкой великого бала у Сатаны, Маргарита должна смыть с себя остатки христианства – раскреститься, и сделать это там, где когда-то князь Владимир Красное Солнышко крестил Русь.