Перевод с английского Леонида Яковлева
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 58, 2008
Вильям Брумфилд
Перевод статьи на русский язык Леонида Яковлева
ЦЕНТР ВСЕЙ РОССИИ:
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ И ХРАМ
ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО – СОБОР ПОКРОВА-НА-РВУ
Фотографии Уильяма К. Брумфельда
Красная Площадь, подобно Московскому Кремлю, с которым она граничит, занимает одно из наиболее значительных мест в сознании современного мира. Ассоциируясь с военными парадами и Ленинским Мавзолеем, Красная Площадь стала символом Советской власти, хотя в действительности, термин «Красная» – не имеет политического происхождения, а восходит к старо-русскому слову «красная» – «прекрасная», «красивая».
С ранних дней появления Москвы в двенадцатом столетии, некая форма торгового места существовала к Востоку от укрепленного центра (Кремля) поселения. Свидетельства подтверждают, что ко второй половине четырнадцатого столетия было более четко обозначено пространство, отведенное под торговлю и расположенное вблизи главной восточной башни Кремля, бревенчатые стены которого к этому времени были перестроены в известняке князем Дмитрием Ивановичем. Пространство это было расширено из соображений обороны по указанию Ивана III, после Великого Пожара в 1493 году, который уничтожил много ветхих деревянных торговых лавок.
Свидетельства шестнадцатого века сообщают о драматических изменениях в планировке и назначении Красной Площади. Между 1508 и 1516 годами, Василий III повелел выкопать большой ров вдоль восточной стены Кремля, который к тому времени был перестроен в прочном кирпиче, под руководсством итальянских инженеров. Самая высокая секция стены, которая не имела естественной защитной преграды, обращена к Красной площади, в то время, как Москва-река и Неглинная текли вдоль других двух сторон Кремлевского треугольника. Между 1535 и 1538 годами постройка кирпичных стен вокруг торгового района Китай-города (к Востоку от Кремля) дали Красной Площади свою собственную защитную систему и ров был вскоре осушен. В период пятилетней борьбы за взятие Казани Иваном IV начались работы над самым прославленным архитектурным памятником Москвы, Собором Покрова-на-Рву, обычно называемым Храмом Василия Блаженного (1555-1561). С освящения этого сложнейшего сооружения Красная Площадь оказывается в фокусе внимания, какой и остается до наших дней (см. следующие фото).
Первым правителем, попытавшимся внести определенный порядок в хаотическую торговую зону Красной Площади, был Борис Годунов, который в 1595 г. приказал построить кирпичные торговые ряды на восточной стороне площади. Эти ряды, известные как Верхние, Средние и Нижние, были обращены к восточной стене Кремля и спускались почти до самого берега Москвы-реки. Царь Борис приказал также перестроить Лобное Место, откуда зачитывали государственные указы. Впервые упоминаемый в 1547 г., этот деревянный помост был перестроен в известняке, в виде круга с низким парапетом. С шестнадцатого по семнадцатый века область вблизи Лобного Места становится известной как место проведения государственных казней.
Прекращение в Москве «смутного времени» в ранний период семнадцатого века было отмечено строительством Церкви Казанской Божьей Матери (освящена в 1636 г., разрушена в 1936 г., восстановлена в 1990-1993 г.г.). В то же время Красная Площадь была замощена деревянной брусчаткой и, в течение царствования Алексея Михайловича, ее северной границе было придано более отчетливое очертание – строительством кирпичных Воскресенских Ворот (1680 г.; снесены в 1936, построены заново – в 1990-1993 г.г.). В поздние годы восемнадцатого века Екатерина Великая начала другую кампанию по освобождению площади от деревянных строений. Как часть этого процесса, было расширено пространство, занимаемое торговыми рядами, и Лобное Место было перенесено восточнее, на его теперешнюю позицию. В 1804 г. покрытие площади была заменено на каменное – булыжное. Но только после перестройки Москвы, вследствие пожара 1812 года, рвы были осушены, засыпаны и засажены деревьями.
Исторический Музей
С подьемом экономики и культурного значения Москвы в поздние года второй половины девятнадцатого столетия, Красная Площадь претерпела фундаментальные изменения, которые включали строительство Исторического Музея (1874-1883 г.г.), наиболее впечатляющий, один из ранних, образец «Псевдо-Русского» стиля. (1) Музей был предназначен для выражения Русского национального сознания на месте, находящемся в тени Кремлевских стен, и выигравший проект отражал образы памятников Красной Площади (Кремлевские башни и Покровского Собора), так же, как и многочисленных архитектурных памятников шестнадцатого и семнадцатого веков по всей Москве. После продолжительного конкурса, выигрыш был присужден проекту Владимира Шервуда, выпускника Московской Школы Живописи и Скульптуры. (2) В студенческие годы он познакомился с группой Московских интеллектуалов и художников, определяющих себя, как Славянофильское движение.
В ходе создания национального символа Шервуд обращался к максимально возможному числу исторических справок, но здание получило перекос в пластику средневековой архитектуры. В проекте Шервуда каждый фасад представляет сбалансированную поверхность, с выступающими портиками и башнями и средневековыми декоративными элементами крупного рельефа. Познавательная направленность проекта сосредоточена во внутренних залах, спланированных и декорированных коллективом художников (включая Виктора Васнецова) и историков, которые использовали декоративные материалы, принадлежащие различным периодам Русской истории и предистории.
Верхние Торговые ряды.
Безусловное проявление экономического роста Москвы было отражено в расширении Верхних и Нижних Торговых Рядов (1888-1893 и 1889-1891 годы, соответственно). (3) Перестройка Верхних Торговых Рядов сочетала стиль Русского Возрождения с передовой технологией, примененной в масштабе, беспрецедентном для Русской гражданской архитектуры. Их сторону, обращенную к Кремлю, занимала торговая аркада в стиле неоклассицизма, построенная Осипом Бове после пожара 1812 года. В 1888 г. была сформирована частная компания, чтобы перестроить комплекс, и выбора был удостоен проект Петербургского архитектора Александра Померанцева. Он исходил в своем плане из галереи или пассажа, которые использовались по всей Европе так же, как и в России, для розничной продажи в течение девятнадцатого века. Однако не было еще ничего равного по размерам новым Верхним рядам, с их от 1000 до 1200-ми магазинами. В то время как конструкция множества торговых блоков с удобным доступом, освещением и вентиляцией требовала соответствия новым технологическим методам, расположение Торговых Рядов ставило задачу строительства сооружения, в стиле которого были бы отражены исторические архитектурные памятники Красной Площади.
Верхние Торговые ряды. Интерьер.
После переноса советской столицы в Москву в 1918 г., Красная Площадь становится местом проведения главных демонстраций страны, и ее булыжники заменены плоскими блоками гранитной брусчатки. Мавзолей Ленина, сначала построенный из дерева (1924 г.), а затем в его
нынешнем виде (в 1930 г.; Алексеем Щусевым), становится наиболее заметным символом режима. 7 ноября 1941 года шеренги солдат промаршировали перед трибуной мавзолея, во время решающей фазы Битвы за Москву. После войны внимание всего мира было приковано к парадам на Красной Площади; и в пост-советскую эру Красная Площадь продолжала быть местом демонстраций и экскурсий, так же, как и концертов. Хотя продолжаются дебаты о роли некоторых ее деталей, таких, как Мавзолей Ленина, Красная Площадь является одним из нескольких районов Москвы, который, похоже, в целом останется в его существующем виде в двадцать первом столетии.
Из всех главных архитектурных памятников на Красной Площади доминантным сооружением остается Собор Покрова на Рву, по-другому известный как Василий Блаженный. Этот необычайный храм является, фактически, связанным на многих уровнях с архитектурой Кремля. С завершением главного Кремлевского ансамбля во время царствования Василия III (1505-1533 г.г.), русская ахитектура достигла трансформации от провинциализма к памятникам высшего технического и эстетического порядка. Гений итальянских архитекторов-инженеров, которые заново воссоздали Кремль, состоял не просто в их адаптации северо-итальянских декоративных мотивов и техники строительства к местным потребностям, но также в их принятии наследия домонгольской русской архитектуры.
Результирующий сплав позволил русским архитекторам шестнадцатого века ассимилировать западные новшества, не отвергая свои старые формы. И если использование итальянских мотивов часто выглядело импровизированным и неуклюжим, необходимо помнить, что стремлением русских архитекторов было отнюдь не полное принятие западной архитектурной системы, но утверждение в кирпиче и камне центрального значения Русской Православной Церкви и воли священного провидения как продолжения державности Московии. В течение шестнадцатого столетия очевидное посвящение архитектурной выразительности новых церквей политическим событиям – и, в особенности, военным победам – подтвердило тенденцию к слиянию светского и религиозного символизма в Московии.
Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьякове.
Слава Собора Покрова-на-Рву проистекает не только из его более чем экстравагантного внешнего вида. Печально известный характером Иван IV (Грозный) – который учредил строительство Собора-Покрова на-Рву в 1555 г. в память о взятии Казани в 1552 г. – и жестокостью позднего периода своего царствования, поощрял строительство, лишенное какого-либо смысла или меры. Еще хрестоматийные архитекторы, Барма и Постник Яковлев (вероятно, одно лицо, родом из Пскова), создали четкий логический план, который представлял одновременно символ и сооружение, подобие других, исполненных по обету церквей, построенных для правящей Московской династии. (5) Наиболее известными такого рода постройками являются Церковь Вознесения в Коломенском (1529-30 г.г.) и Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьяково (1547-54? г.г.), обе находятся в поместьях Великих князей к югу от Москвы.(6) Подобно церквям в Коломенском и Дьяково, Собор Покрова расположен на возвышенном левобережье Москвы-реки и это обеспечивает ему визуальное доминирование над очень большим пространством, даже среди тесной городской застройки, деревянные строения которой были ниже башен собора. Заметность сооружения была усилена его расположением на большой площади, называемой тогда – Пожар (поскольку ее пространство было выжженно огнем пожара), известной в середине семнадцатого столетия как Красная (или «красивая») Площадь. Церковь, таким образом, служила видимым и символическим звеном между Кремлем, центром политической власти, и Посадом, плотно заселенным торговым районом в Китай-городе, где Иван IV пользовался значительной популярностью.
Действительно, ансамбль башен и куполов Покровского Собора вторил городскому окружению Китай-города XVI века со множеством церквей. Он содержит центральную башню, окруженную, на общем основании, семью свободно-стоящими церквями, каждая – со своим собственным входом. Это разрастание форм, увеличенное дополнениями семнадцатого века, подчеркнуто доминированием «шатра» центральной башни и изменением высоты восьми окружающих церквей: малых – по диагонали и больших – по главным направлениям компаса. Восьмиугольная форма основания общего плана повторена в барабане шатра центральной башни, так же, как и в четырех восьмиугольных церквях, расположенных по главным направлениям компаса. Четыре остальных, наименьших церкви (частично заслоненных ограждением соборной терассы семандцатого века) – кубовидные, с куполом и круглым барабаном, поднимающимся на уровень трех рядов кокошников*). Как результат смещения главной башни, маленькие часовни с западой стороны потеряли внутренний угол их куба и уменьшились до размера, способного принимать только небольшую группу молящихся). При взгляде с Западной стороны, Собор и его боковые лестницы ко входу проектируются в хорошо продуманную конструкцию, соответствующую церемониальным функциям, достигающим кульминации на этой стороне, обращенной к одному из главных входов в Кремль (Фроловская, позже – Спасская Башня).
Собор Покрова-на-Рву, план и разрез.
Происхождение Покровского Собора столь же сложно, как и его форма. Вскоре после штурма города Казань 1-2 октября 1552 г., Иван повелел, чтобы церковь, посвященная Святой Троице, была воздвигнута на площади, за пределами Кремля, у Фроловских Ворот. (7) С точки зрения национальной значимости его победы, Иван, вероятно, решил разместить церковь-памятник поближе к густонаселенному району Китай-города. И действительно, кирпичная Церковь Троицы, завершенная в 1553 году и расположенная на рву перед Кремлем, немедленно стала популярной святыней, с ее семью пристроенными деревянными часовнями. Не существует достоверных свидетельств того, как выглядел этот ансамбль, и нет причин считать, что это разрастание часовен имело специальный архитектурный план, который послужил как бы прототипом последующего шедевра. Разрастание часовен вокруг святыни было обычной практикой.
Но Иван был намерен перестроить церковь в масштабе, соответствующем сокрушению им Казани, что не только ликвидировало древний и бепокойный остаток монгольского владычества, но также открыло обширное пространство для колонизации и торговли.
А с покорением Астраханского Ханства в устье Волги на Каспийском море, одна из наиболее важных Евразийских торговых артерий пришла в Москву. Вдобавок, и даже более значительным, с религиозной точки зрения, было то, что покорение Восточных Исламских ханств демонстрировало триумф Русского Православия в то время, когда церковь оказалась перед лицом вызова к ее ценностям, ее институтам и ее наиболее священным доктринам, от разнообразных еретических движений, таких, как упорствующие против идеологии Троицы и группы следования символическому посвящению изначальной церкви Святой Троице.
Новый монумент, таким образом, выражал триумф Православия и Московии, свидетельствуя об обоюдной поддержке Собора Покрова и Митрополитом Макарием, и царем. Манускрипты показывают, что Церковь Троицы должна была быть объединена с Церковью, посвященной Покрову, и семью часовнями, с Покровской, как центральной церковью, но Троицкая соперничала с ней по важности. Относительно общего числа церквей по крайней мере один источник семнадцатого века отмечает, что Митрополит Макарий первоначально обусловил восемь церквей (их число на первоначальной святыне), но что архитекторы защитили – девять, для того чтобы достигнуть симметричного расположения ансамбля.(8) Конструкция собора ясно вытекает, частично, из предшествующих, исполненных по обету церквей: центральной шатровой башни в Коломенском и сопутствующих башен церкви в Дьяково. Не существует убедительных доказательств местного прототипа, выполненного в дереве, хотя, практику собирать деревянные молельни вокруг святыни, можно рассматривать схематически предшествующей. В Западной церковной архитектуре присутствует много восьмиугольных конструкций, начиная со средневековых баптистерий до Санта Мария де Анджели, – Брунеллеско (1434 г.; строительство остановлено на первом этаже в 1437 г.), с планом, содержащим центральный восьмиугольник, основание которого открыто к восьми окружающим часовням.
Кроме того, Леонардо да Винчи создал ряд набросков для восьмиугольных церквей. В действительности, основная планировка проекта Браманте для Базилики Св. Петра в Риме имеет абстрактное сходство с планировкой Покровского Собора. (9) Но, все же, за исключением Базилики Св. Петра, упомянутые проекты – подобные идеальной церкви Антонио Филарета – не были реализованы, и они лишь служат примером внутренней логики неких геометрических конструкций, а не восьмиугольной системы отдельных церквей. Хотя эта геометрическая логика и могла быть передана в Москву итальянскими архитекторами, – нет основания предполагать их прямого участия в создании буйных, бьющих через край форм Покровского Собора. (9)
Собор Покрова-на-Рву, вид с Юга.
Вне зависимости от заимствованных мотивов в его композиции (и ряда элементов, имеющих итальянское происхождение), его окончательная форма является безусловным провозглашением уникальности и выделенной идентичности Московии в период военной экспансии.
Собор Покрова-на-Рву, вид с Запада.
Собор Покрова-на-Рву, вид с Востока.
Собор Покрова-на-Рву, вид с Севера.
Круто спадающие треугольные фронтоны Церкви Троицы образуют контраст с волнообразным тюрбаном луковки, размещенной там – так же, как с другими луковичными куполами – в восстановленном соборе в 1586 году, последовавшем за его повреждением во время катастрофического Московского пожара в 1583 году. Ввиду отсутствия зарисовок этого памятника периода 16 века, оригинальная форма куполов, по-видимому, одноцветных, покрытых лужеными железными листами, может только предполагаться – наиболее вероятно – шлемообразная, или низко-купольная, схожая с куполами в Дьяково. Навесная бойница под куполом Церкви Троицы присутствует, в большей или меньшей степени, в каждой из четырех основных сопутствующих церквях.
В центре главных осей находится башня посвященная Покрову Пресвятой Богородицы, одному из наиболее почитаемых праздников Русской церкви. Кроме своего значения, как празднование божественной защиты, распространенной на Россию, день его соблюдения, 1-е октября, совпадает с датой начала заключительного штурма Казани. В связи с ее удвоенным значением, башня Покрова является наикрупнейшим компонентом Собора, и до завершения Колокольни Ивана Великого в 1600 г. она была самым высоким сооружением в Москве: около 61 метра (сравнимым с ее прототипом в Коломенском). Действительно, архитектурной перспективе Покрова во многом обязана восьмиугольная конструкция большой Кремлевской колокольни, иллюстрирующая, таким образом, своеобразный и продуктивный сплав итальянского Ренессанса и строительных проектов московитов в этих, в основном русских, сооружениях. Основание шатра, восьмиконечная звезда, вырастающая из множества ярусов кокошников, первоначально служило платформой для восьми малых барабанов и куполов, воспроизводя на центральной башне большую конфигурацию собора. Внешнее украшение шатра сочетало позолоченные крученые металлические полосы вдоль ребер шатра с глазурованными терракотовыми орнаментами.
Собор Покрова-на-Рву, деталь Западного фасада.
В течение 1950-х исследование поверхности интерьера центральной башни открыло на основании шатра оригиналы надписей, отмечающих посвящение Церкви Покрова 29 июня, 1561 г. (церковный праздник Апостолов Петра и Павла) Святой Троице, в присутствии царя, царевичей Ивана и Федора, и Митрополита Макария. (Окружающие, меньшие церкви были возведены в 1560 г.) Реставрация интерьера, также обнаружила, прежде скрытые, декоративные образцы, предположительно сходные с интерьерами в исполненных по обету церквях в Коломенском и Дьякове. Главная часть интерьера представляла крашенный красным кирпич, с белыми швами расписанными, для воспроизведения сходства с известковым раствором – техника, известная, как «под-кирпич», или имитация кирпича. Эта практика, примененная также и ко внешним стенам собора, была импортирована из Италии и проявляется в том, что ряд Кремлевских сооружений раннего периода шестнадцатого века, такие, как Грановитая Палата, были первоначально раскрашены в той же самой манере. Покраска не только защитила стены от просачивания влаги, но рисованный кирпич, также улучшил цвет поверхности. Хотя примыкающие церкви позже покрылись фресками, возвращение к первоначальному кирпичному рисунку в некоторых интерьерах проявило их предназначение как ограниченного, замкнутого пространства. Интерьеры приходов завершались закрученной спиралью под сводом купола – как в боковых часовнях церкви в Дьяково. Интерьер наибольшей башни Покрова (46 метров в высоту от пола) имел более искусный орнамент, включающий на внутенних гранях шатра рисованную имитацию ромбообразного рисунка, использованного на внешней поверхности в Коломенском.
Собор Покрова-на-Рву, центральная башня.
Если Церковь Троицы представляет святыню или апсиду всего ансамбля, и Церковь Покрова – центральный храм, то главным входом в ансамбль является западная церковь, посвященная Вступлением Христа в Иерусалим. В то время, как завершение главной оси отдает должное Вербному Воскресенью, западная церковь также символизирует триумфальное вступление Ивана Грозного в Казань. Ассоциация двух событий – Казань и Иерусалим – идет от раннего 1557 г., с установления ежегодного ритуала, в котором царь, ведомый на коне, украшенном, как ослик, изображает процессию Вербного Воскресения. Ритуал поначалу был ограничен Кремлевскими соборами (в Успенском Соборе находился алтарь, посвященный вступлению в Иерусалим); но, по свидетельствам 1559 года, процессия была перенаправлена за пределы Кремля к Церкви Троицы, находившейся в процессе строительства и укрупнившей Покровский Собор. Подразумевалось, что новая святыня, а не Кремль, и его соборы представляли священный город, Сион, Иерусалим. И, действительно, Покровский Собор часто называли просто «Иерусалим», что отмечено в записях семнадцатого столетия Западными посетителями Москвы, как, например, Адамом Олеариусом.
Значительный резонанс Иерусалима в формулировке идеологии Московитов, проявляется не только архитектуре периода царствования Ивана Грозного, но и в последующем веке. Ведь скопление десяти башен Собора Покрова, представляет больше, чем образ огромного города; оно является отождествлением мессианской идеи с самой Москвой. Все усилия Москвы, которые она приложила для утверждения своего национального тождества против враждебных государств на Востоке, Юге и Западе – собирание вместе составных частей, огораживание этих частей на едином основании, имитация крепостной архитектуры (вплоть до использования в качестве элементов – бойниц), ощущение иерархии и централизации – все представлено в форме собора, даже его посредничество между Кремлем и светским миром, гражданским миром посада и Китай-города.
Собор Покрова-на-Рву, интерьер, центральная башня
С установлением приоритета религиозных и символических концепций по главным осям, с Востока на Запад, другие шесть церквей подразумевают символическую программу, относящуюся к Казанской компании, увековченной четырьмя церквями – в добавлении к более общему памятнику – Церкви Покрова. Северо-Западный придел посвящен Архиепископу Армении Григорию, на чей церковный праздник (30 сентября) произошло два главных события, предшествоваших штурму Казани: разгром военной вылазки вражеских войск на Арском Поле и впечатляющий подрыв Арской Башни, одного из главных бастионов города. Северная церковь, посвященная Святым Киприану и Устинию (2 октября), увековечивает завершение завоевания, после штурма города в предыдущий день. Северо-Восточная церковь, повященная трем Византийским патриархам (Александру, Иоанну и Павлу), представляет победу, одержанную 30 августа, над татарской кавалерией, ведомой Князем Епанчей, которая устранила главное препятствие ко взятию Казани. Эта битва предстает увековеченной также и в Юго-Восточном Приделе, посвященному Св. Александру Свирскому, чей день, также приходится на 30 августа.
Собор Покрова-на-Рву, интерьер, Часовня Троицы (придел).
Остальные две церкви – обе на южном фланге – относятся к царской семье, продолжая установившуюся практику в более ранних церквей по-обету, таких, как в Дьяково. Посвящение Юго-Западного придела Св. Варлааму Хутынского Монастыря, близ Новгорода, – увековечивает отца царя, Василия III, который незадолго до смерти взял на себя традиционную роль монаха и принял имя Варлаам. Южная церковь посвящена иконе Св. Николая Великорецкого (от названия Река Великая в районе Пскова), благолепный образ которого был принесен в Москву, для переосвящения. Роль Псковских монахов в формулировании миссии Московитской автократии, была отмечена выше, и не следует считать неожиданностью, что была отдана дань почтения святому в Псковской монашеской традиции. К этому необходимо добавить неоценимый вклад псковских строителей в развитии строительства методом каменной кладки в Московии, в течение пятнадцатого и шестнадцатого веков, с кульминацией в Соборе Покрова-на-Рву.
Когда уже перечислены все построенные в оригинале церкви, остается еще одна, с популярным в народе «посвящением» Покровского Собора Василию Блаженному (1469-1552 г.г.), Московскому юродивому – или «Блаженному во Христе» – который был почитаем самим царем, так же, как и простыми людьми, за его святость, его дар пророчества и его смелость. По совпадению Василий умер в год взятия Казани, и деревянная часовня в его честь была воздвигнута к Востоку от первоначальной Церкви Троицы. Часовня сохранилась в течение строительства Покровского Собора и в 1588 г., была заменена маленьким кирпичным приделом, повященным Василию Блаженному и пристроенным к Северо-Восточному углу собора. Независимо от скромных размеров часовни в сравнении с окружающими башнями, культ Василия рос в таких пропорциях, что охватил в повседневном пользовании первоначальное назначение собора, официально и неофициально. Даже его совершенно беспрецедентная конструкция – одиночный барабан и купол над куполообразным сводом без внутренних поддерживающих колонн – установила форму конструкции, типичную для ряда церквей в «стиле Годунова».
Эволюция Собора Покрова в течение трех последующих столетий началась с добавления Часовни Василия Блаженного и луковичных куполов в конце шестнадцатого века. Этот процесс достиг кульминации в семнадцатом веке с включением террасы, строительством другой церкви, прилегающей к Василию Блаженному с Восточной строны и ряда других изменений на уровне земли, включая тринадцать часовен, убранных с их первоначального расположения, вдоль рва Красной Площади. Эти святыни «на крови» были построены на месте различных публичных казней в период правления Ивана Грозного; большинство из них были разобраны во время обновления собора в течение 1780-х годов. Около 1680 г. большая свободно-стоящяя колокольня на Юго-Восточном углу собора была перестроена в орнаментальном стиле семнадцатого века, с полихромным декором и шатровой крышей с керамическими плитками. Много раскрашенного орнамента на внешних стенах, особенно на новой галерее, было добавлено в поздний период века. Как главный собор одного из густонаселенных районов Москвы, Покровский, или Троицкий Собор – или Храм Василия Блаженного, или просто Иерусалим – стоит подобно массивной скале, омываемый волнами перестроек в каждую круто меняющуюся эру, выдерживая некоторые видоизменения, но никогда не теряя форму, которая ознаменовала вступление Московии в статус империи на Востоке.
_________________________
*) т.е. декоративных и поддерживающих арочных элементов, напоминающих одноименный русский национальный женский головной убор. (Л.Я.)
ПРИМЕЧАНИЯ
1. О псевдорусском стиле в Московской архитектуре, см. William Craft Brumfield, The Origins of Modernism in Russian Architecture, Berkeley: University of California Press, 1991, pp. 9-14.
2. В своем программном заявлении «Смысл и Значение [Исторического] Музея» (1873), А.С. Уваров и И.Е. Забелин, отметили: «Путь, который пренебрегает историей, никогда не приведет к добру. Люди, стремящиеся достигнуть величия, должны знать эту историю, под страхом отказа от того, чтобы быть великими людьми… Музеи являются наиболее мощным средством достижения самосознания людей – высшего достижения истории». Цитата по Е. И. Кириченко, «Архитектор В. О. Шервуд и его теоретические воззрения», Архитектурное наследство, No. 22 (1974), стр. 4.
3. О разработке торговых аркад и галерей в России, см. William Brumfield, «Dai bassifondi all’edificio dei Torgovye Rjady; il design delle gallerie commercial di Mosca», Ricerche de Storia dell’arte, 1989, No. 39, p. 7-16.
4. О жизни и творчестве Шухова см. Г. М. Копельман, Творчество почетного академика Владимира Григорьевича Шухова, М.:ГИС, 1961.
5. Конечно, немаловажным является такой вопрос, как идентификация имен архитекторов. Вплоть до конца девятнадцатого столетия не были обнаружены рукописи, которые упоминали некоего Барму (указанного в Пискаревом Сборнике, как руководителя строительства, но без какой-либо дополнительной информации) и Постника, последний – из Пскова, отождествляемый с Постником Яковлевым, известным из других источников. Другие теории, основанные на сходстве имен «Барма» и «Постник» с прозвищами, скорее, чем с подлинными именами, предполагают, что настоящее имя Постника было Иван, или что Барма и Постник были фактически одним и тем же лицом. Для ознакомления с соответствующими документами, см. В. Л. Снегирев, Памятник архитектуры храм Василия Блаженного, (Москва, 1953), стр. 32-41. Н. Соболев, ведущий специалист по археологии Собора Покрова, считает, что, на основе исчерпывающего сравнения строительных методов церкви в Дьяково и Покровского Собора, можно с большой долей уверенности заключить, что архитекторы обоих памятников идентичны. См. «Проект реконструкции памятника архитектуры – храма Василия Блаженного в Москве», Архитектура СССР, 1977, No. 2, стр. 48. Не существует сохранившихся российских документов, содержащих упоминание о том, что Иван Грозный ослепил архитектора, чтобы предотвратить строительство еще более значительных сооружений. Эта легенда, которая появилась в связи с прославленными архитектурными памятниками на Западе, получила распространение в российских отчетах семнадцатого века благодаря западным путешественникам, таким, как Адам Олеариус. См. Снегирев, Памятник архитектуры, стр. 30.
6.Детальные анализы церквей в Коломенском и Дьяково содержатся в William C. Brumfield, A History of Russian Architecture. (New York and Cambrdge, 1993), pp. 114-123.
7. Документальные материалы по строительству собора детально сличались с указаниями хроник, М.А. Ильин, Русское шатровое зодчество. Памятники середины XVI века, (Москва, 1980), стр. 64-66.
8. Ильин, Русское шатровое зодчество, стр.64. Нет полной ясности в том, какая церковь была добавлена (если только принять достоверность отчетной книги), еще одна недавняя работа определяет девятую, как западную церковь Вхождения Христа в Иерусалим. См. М. А. Ильин и Т. В. Моисеева, Москва и Подмосковье (Москва, 1979), стр. 434.
9. Проект Брунеллесчи обсужден и иллюстрирован у Певзнера, стр. 181-182. Для дополнительных комментариев и сравнения с Леонардо да Винчи, Браманте и Филаретом, см. Брунов, Храм Василия Блаженного, стр. 60-61.
В следующем номере “Слова” будет продолжен цикл статей Вильяма Брумфилда
о русской архитектуре XVI века:
статья “Соловецкий монастырь”.
Вильям Брумфилд
Вильям Крафт Брумфелд, фотограф и историк русской архитектуры, в течение почти четырех десятилетий, начиная с лета 1970 г. Среди многих его книг – “Золото на лазури: 1000 лет русской архитектуры (1983 г.), “Истоки модернизма в русской архитектуре” (1991 г., Univ. of California Press), “Потерянная Россия: фотографирование руин сооружений русской архитектуры” (1995 г., 1995, Duke Univ. Press) и “Достопримечательности русской архитектуры: фотографический обзор” (1997 г.). Кроме того Брумфелдом опубликованы 10 книг в России, посвященных, в основном, документированию архитектурного наследия российских регионов, от Севера европейской части до Сибири.
Удостоенный ряда наград, включая премию Джона Симона Гуггенхейма, Брумфелд был избран в 2002 г. членом Российской Академии Архитектуры и Строительных наук, а в 2006 г. – избран почетным членом Российской Академии Искусств – беспрецедентная честь для западного ученого, быть избранным членом двух государственных академий.
Брумфелд является профессором славистики Туланского университета (Нью-Орлеан). Его фотографии российских архитектурных памятников являются частью коллекции фотографических архивов Национальной Галереи Искусств и были представлены на выставках в США и России. Большой выбор его работ также представлен на сайте “Встреча границ”, созданном Библиотекой Конгресса США. В 2004 г. University of Washington Press опубликовала расширенное издание его образцовой работы “История русской архитектуры”.
Перевод на русский язык Леонида Яковлева