Опубликовано в журнале СловоWord, номер 57, 2008
Поэзия Кристины Россетти
1830 – 1894
Не так уж много в англо–американской поэзии девятнадцатого века известных женских имен. Элизабет Браунинг, Эмили Дикинсон, Марианна Мор, сестры Бронте… И звездой первой величины среди них – Кристина Россетти.
Ее стихи звучны и певучи. Они часто грустны, если не трагичны. Безукоризненно владея строгой формой сонета или ронделя, Кристина, к недоумению педантов, вдруг переходит на живой, раскованный стих в “Базаре гоблинов”; она употребляет паузник, более характерный для стихов двадцатого века. В своих великолепных детских стихах она близка к фольклору. Непосредственность чувства и сила поэтического самовыражения – вот что делает ее поэзию живой для нас, шагнувших в двадцать первое столетие.
Еще при жизни ее высоко оценили знаменитые современники: Роберт Браунинг (поначалу рассердившийся, что Кристина затмевает славу его дорогой Элизабет), Алджернон Суинберн (который был способен пуститься в пляс от стихов Кристины) и, уж конечно, Данте Габриел Россетти – любимый брат, много способствовавший выходу в свет ее стихов, украсивший ее сборники своими великолепными гравюрами. В двадцатом веке Кристиной Россетти не уставала восхищаться Сара Тисдейл.
Поражает богатство содержания ее стихов. Меньше всего они – лирический дневник. Чаще в них открываются сложные человеческие чувства, драматические взаимоотношения. Иногда кажется, что такое разнообразие чувств могло бы относиться к персонажам какого–то ненаписанного романа. Как если бы у автора “Доктора Живаго”, создавшего за своего героя лирические шедевры, пропало желание возиться с прозой!
Углубляясь в биографию Кристины Россетти, поражаешься, как она постигает глубины человеческой натуры при таком, казалось бы, ограниченном жизненном опыте одинокой и сдержанной женщины викторианской эпохи.
Конечно, приходят на ум слова О. Мандельштама, что “лирический поэт, по природе своей, – двуполое существо, способное к бесчисленным расщеплениям во имя внутреннего диалога”. Впрочем, так ли уж был этот опыт ограничен? Взять хотя бы семью, в которой Кристина родилась и прожила свой век.
Ее отец, Габриел Россетти, профессор итальянского в одном из колледжей Лондона, сам итальянский поэт и бунтарь, бежавший от тогдашних властей Неаполитанского королевства, создал английскую семью. Но своим детям он привил любовь к итальянскому языку (Кристина писала и итальянские стихи!) и культ великого Данте Алигьери. Все четверо детей – погодки, очень дружные – оказались творчески одаренными, писавшими стихи, прозу, критику. Любимым их развлечением была игра в буриме.
Много ли в истории семей, где двое из четырех детей становятся знаменитыми поэтами! (А Данте Габриел знаменит и как живописец, один из создателей течения прерафаэлитов; впрочем, и Кристина рисовала замечательно.)
От матери у Кристины было серьезное отношение к религии (англиканство), сдержанность в манерах,строгость в поведении и даже в выборе одежды. Не случайно друзья–прерафаэлиты прозвали ее Санта Кристина… Кристина дважды была обручена – и дважды рассталась с избранниками, главным образом, из–за их нестойкости в религиозных убеждениях. Но у Кристины была редкая черта: ненавидя грех, она могла простить грешника. Она сохраняла добрые отношения с отвергнутыми женихами. Один из них, Чарлз Кейли, поэт и филолог, пронес свое чувство к ней до конца жизни. Кажется, и Кристина любила его.
Прощальные слова.
Какая боль в разлуке,
Когда любовь жива.
Разлука за разлукой,
Привычный злой недуг.
Глядишь, а боль при встречах
Сильней, чем боль разлук.
Умирает отец (1854 г.), все в семье вынуждены искать зарабаток, одна Кристина не в состоянии стать гувернанткой, она серьезно больна, врачи опасаются за ее жизнь… Уходит в монастырь старшая сестра Мария… В расцвете лет обрывается жизнь брата Данте Габриела… Все, что происходит в семье, проходит через сердце Кристины.
Болезнь и страдания, хорошо знакомые Кристине и убившие ее в конце концов (гипертиреоз, рак груди), – не обогащают ли и они, самым тягостным образом, жизненный опыт поэта?
Как бы там ни было, стихи Кристины Россетти выдержали испытание временем: более ста лет прошло со дня ее смерти 28 декабря 1894 года. В письменном столе, завещанном ей верным Чарлзом Кейли, было найдено ее последнее стихотворение.
Вот и уснула. Ни грома больше, ни гула.
Бледна, холодна, укрылась от дружеских глаз.
Вот и уснула.
Сердце спокойно – наплакалось, бедное, всласть, –
Боль не терзает, и страхи как ветром сдуло.
Вот и уснула, в беззвучную тьму погрузясь,
Без сновидений. Ни птичья звонкая страсть,
Ни ураган, которым дубы пригнуло,
Не пробудят. Легла под красного клевера вязь.
Вот и уснула.
А поэзия Кристины Россетти и сейчас охмеляет, как старое вино.
Стихи Кристины Россетти
Переводы Бориса Ривкина
Кристина Россетти.
Портрет работы неизвестного художника
Песня
Ты мне не посвящай,
Ни роз, ни кипарисов
В ограде не сажай.
Пусть колосятся травы
Там, где не дышит грудь.
Захочешь – так вспомянешь,
А нет– навек забудь.
От ливня озорного
Мне больше не страдать,
От боли соловьиной
Мне больше не рыдать,
И, в дреме бесконечной
Ловя былого нить,
Я рада буду вспомнить
И рада позабыть.
Эхо
Приходи ко мне в тишине ночей,
В тишине, которая сном говорит;
С нежной округлостью щек, с блеском очей –
Так ручей на солнце горит.
Приходи, мой свет,
Память, надежда, любовь угасших лет.
О, как сладок, как горько-сладок сон,
От которого впору проснуться в раю,
Где каждый, кто верен, кто разлучен,
Встречает любовь свою.
Как медлит тугая дверь:
Открылась, впустила, не выпустит уж теперь.
И все ж приходи в мои сны, чтобы я жила,
Превозмогая смертельный недуг,
Приходи в мои сны, чтоб я отдала
За дыханье дыханье и сердце – за сердца стук.
Склонись ко мне, мы с тобой одно,
Как давным–давно, мой друг, ах, как давно!
Идущий в гору
– Вьется ль дорога вверх по горе?
– Да, вверх и вокруг.
– До ночи идти, коль встать на заре?
– С утра до ночи, друг.
– Найдется ль какой постоялый двор?
– Найдешь, как сгустится мрак.
– Заметит его усталый мой взор?
– Не проминешь никак.
– Кого в попутчики подобрать?
– Кто выйти пораньше смог.
– Мне как: постучать или голос подать?
– Не будешь стеречь порог.
– Разбитый, больной обрету ли покой?
– Там ждет награда за труд.
– Уложат ли спать на перине тугой?
– Там всех постели ждут.
Сестра Луиза де ля Мизерикорд*
Желанья знала, и была желанна,
И жар пылал, где ныне пепел сед.
Ушедших дней навек затоптан след,
Развеяны вчерашние туманы,
Огонь желанья – суета сует.
Любовь – и темный омут сладострастья,
Желанье жгучее – и память бед,
И наслажденья гибельный рассвет,
И слез потоки сердце рвут на части.
Огонь желанья – суета сует,
Из сердца, где отбушевало пламя,
За бледной каплей – бледная вослед…
Где цвет любви и страсти, жизни цвет?
О роза жизни, ты взялась шипами!
Огонь желанья – суета сует.
Огонь желанья – суета сует.
Где был мой сад, там трав болотных цвет,
Зачахла юность, жертва буйных лет,
Огня желанья злее в мире нет,
Огонь желанья – суета сует.
————————————————
* В миру – Луиза де Лавальер, фаворитка Людовика XIV.
Блудный Сын
Тот светильник горит ли в отцовском доме,
Что отец возжигал в роковую ночь?
Ничего, оглянувшись, не видел, кроме
Золотого луча, летящего прочь.
Не хотел ли отец мне вернуться помочь?
Я глотаю слюну, когда чавкают свиньи.
Этот голод неведом жильцу палат.
Мне в бреду мерещится полное вымя,
Я в бреду вижу прыгающих ягнят,
У отцовских овец колокольцы звенят.
Много хлеба для всех в отцовском доме,
Давят масло из благородных маслин,
И кувшины вина молодого
Дополняют старый разлив.
Я же гибну от голода, наг, несчастлив.
Даже слуги почтенны в доме отца.
Я паду, расшибусь, весь в грязи и гное:
“Батюшка, не отврати лица!
Я растратил сыновство свое дорогое –
Не прогони, дай мне быть слугою!”
Вернись ко мне
Вернись, мой друг, тебя я верно жду;
Нет, погоди, ведь ты уйдешь опять,
И радость улетит, а вот беду
Разлуки снова мне переживать.
А без тебя, пока я в сотне дел,
Все на уме одно: “Вот он придет…”
Любимый, ты – счастливый мой удел,
В тебе мой мир опору обретет.
Как нам свиданья наши уберечь?
К нам боль разлуки близится, сильна.
Растут и убывают, как луна,
Надежды наших быстролетных встреч.
Где мои песни, те, что ты хвалил
И жизнь мою хвалою озарил?
Разлука
Разлука за разлукой,
Прощальные слова.
Какая боль в разлуке,
Когда любовь жива.
Разлука за разлукой,
Привычный злой недуг.
Глядишь, а боль при встречах
Сильней, чем боль разлук.