Опубликовано в журнале СловоWord, номер 57, 2008
Давид стоял в длинной очереди пассажиров к стойке паспортного контроля. Очередь двигалась медленно, то и дело возникали какие-то заминки, возле контрольной аппаратуры суетились техники. Месяц назад в печати промелькнуло сообщение, что в аэропорту устанавливаются американские аппараты для сканирования паспортов. Видимо, полагал Давид, обкатка идёт не совсем гладко, наверно что-то с базой данных. Очередь остановилась совсем. Через несколько минут диктор объявила, что рейс авиакомпании Эль Аль из Тель Авива в Копенгаген задерживается, ориентировочно на час по техническим причинам. Давид летел в Сиэттл сложным маршрутом, через Копенгаген, Детройт. Всё, кажется, моё резервирование билета из Копенгагена в Детройт накрылась, самолёт улетит без меня. Давид вышел из здания порта, вынул сигареты.
– Привет, Дод! Куда летим?
Давид оглянулся. В дверях здания порта стоял охранник с»Узи», небрежно висевшем на плече.
– Привет, Арье! Ты, что, в охране аэропорта?
– Куда деваться, Не все же такие все из себя программисты, как ты.
Это был Арье – Лёня-одессит, с которым Давид служил в спецподразделении ЦАХАЛа. Лёня обладал невероятным чувством юмора, знал массу анекдотов и, как ни странно, увлекался русской классической литературой. За это в отряде Лёнчика-Арье прозвали «Бедная Лиза». Он не обижался, хотя грозился всем набить морду. А тебе, шлемазл, говорил он Давиду, как своему другу, я набью морду в первую очередь. Давид хорошо помнил тот вечер, когда во время их патрулирования, двое хамасовцев обстреляли машину, в которой ехала семья поселенца. Женщина и маленькая девочка на заднем сиденьи были убиты сразу, мужчина за рулём смертельно ранен. Лёня и Давид бросились наперерез террористам, чтобы помешать им уйти в ближайшую арабскую деревню. В ожесточённой перестрелке хамасовцы были ликвидированы, Давид получил пулю. Лёня кое-как перевязал Давида и держал его голову в своих руках, пока не подлетел санитарный вертолёт. После демобилизации их пути разошлись. Давид поступил в компютерную фирму и сейчас летел по делам фирмы в Сиэттл.
– Так ты летишь, в Копенгаген? – спросил Лёня.
– Да, говорят, задерживают на час.
– Брешут. Только что передали по нашим каналам. Тормознули арабскую семью. У них были фальшивые паспорта. А потом, ещё веселей. Один из них, старший сын, оказывается, связан с Исламским джихадом. Так что, теперь, весь багаж по новой досматривают, тут и в два часа не управиться.
Давид подошёл к стойке обслуживания авиакомпании. Подал свой билет. Девушка долго что-то колдовала в своём компютере, затем с облегчением сказала:
– Ну, наконец-то. Ты прилетаешь в Копенгаген вечером. Все рейсы на Детройт уже ушли. Я тебе перебронировала рейс на завтра утром. Там подойди к стойке сервиса компании KLM, они тебе объяснят, что к чему.
Наконец, самолёт взлетел и взял курс на Копенгаген.
В аэропорту Копенгагена возле офиса сервиса стояли трое парней. На корявом английском, путая времена глагола, они что-то втолковывали двум девицам за стойкой. Девицы явно скучали.
Давид подошёл к стойке дал свой билет одной из девиц и спросил, может, случайно, есть ли рейс на Детройт ещё сегодня? Девица ответила, что сегодня ничего нет, ближайший – завтра утром, у него подтверждённое резервирование, единственное, что он может сейчас сделать – подойти к гостиничному сервису на первом этаже и взять отель до завтрашнего утра.
Трое парней что-то говорили между собой, затем один из них сказал по-русски:
– Попробую ещё раз поговорить с этой дурой.
– И не пытайтесь, ребята, – сказал Давид тоже по-русски, – она для нас спецрейс делать не будет.
– Понимаешь, – парни обступили Давида, – завтра нам назначили совещание в компании, а мы им что будем объяснять – что у нас в Аэрофлоте бардак, мы опаздали на свой рейс?
– Ну, у нас в Эль Аль тоже бардак, может, по другой причине. Я, как видите, тоже опоздал. Откуда вы?
– Из Питера. Чёрт, что же делать?
– Да позвоните вы в Детройт, объясните ситуацию. Ну, не идиоты же там. Поймут. – Давид увидел, что на плече младшего из них висит аккуратный чемоданчик.
– Это что у тебя – лаптоп? Адаптер Wi-Fi в нём есть?
– Это есть, да толку-то.
– Вот самый толк и есть. Пошли в справочную, почирикаем с девочками, они должны знать. Пошлёте письмо своему начальству – и спите спокойно.
Они снова подошли к справочной.
– Скажите, у вас в порту есть Free Wi Fi zone? – Спросил Давид.
– Да, конечно. Вон, видите в конце зала декоративные ворота? Там вы можете подключиться к интернету.
Через некоторое время Давид вернулся.
– А Дима где? – спросил парень постарше, которого звали Феликс.
– Вон там расположился с лаптопом. Вошёл в Интернет. Пишет емелю вашему начальству. Давно вы у них работаете?
– Недавно. Да мы, вообще по контракту, живём в Питере. Пишем для них программки. Чёрт их там знает, опоздаешь – плюнут, своих возьмут.
– Не так сразу. Вы для них выгодны. Вам можно платить меньше, для вас не надо покупать страховки. Только работайте с ними чётко – опаздываешь – сообщи.
Подошёл Дима, запихивая лаптоп в чемоданчик. Всё нормально, отослал.
– Ну, чо, уважаемые, понимаешь, россияне, вперёд, на штурм отеля?
– Дорогие, понимаешь, – уточнил Дима.
– Пусть будет гречка. Айда вниз.
На первом этаже к стойке гостиничного сервиса компании KLM стояли около десятка человек. Уважаемые, а, точнее, дорогие, понимаешь, россияне и Давид пристроились в хвост очереди. Примерно минуту спустя из лифта появилась живописная группа. Пожилая, можно, даже сказать, очень пожилая дама в широком, несколько обвисающем, но с большими яркими цветами, платье и легкомысленной шляпке шла впереди. За ней служащий аэропорта толкал инвалидную коляску. В коляске восседал джельтмен, примерно такого же возраста, как и дама, в тёмно-сером костюме-тройке, шляпе с тирольским пером. За коляской двигалась большая платформа, нагруженная примерно двадцатью чемоданами и толкаемая двумя грузчиками. Дама, не обращая ни малейшего внимания на очередь, подошла к стойке и властно потребовала к себе внимания клерка, сидевшего за стойкой. За ним подкатили инвалида, как видно — её мужа. Сзади подъехал вагон с чемоданами. Дама ничего не спрашивала у клерка. Она выставляла требования – номер должен быть только люкс, для их перевозки в отель должен быть подан специальный автобус – только для них, больше ни для кого. Клерк быстро оформил, позвонил в отель и наилюбезнейшим тоном обьяснил даме, что автобус будет подан с минуты на минуту. После чего эскорт служащих компании KLM препроводил даму, её мужа и её чемоданы к посадочной площадке автобуса.
После ухода этого святого семейства очередь пошла довольно быстро. Давид и его новые друзья получили направление в отель и вышли на автобусную стоянку. Давид позвонил с автомата в гостиницу и сказал, сколько человек собираются к ним. Портье пообещал выслать автобус.
Ребята зашли в вестибюль отеля. Возле стойки портье стояла их старая знакомая дама, рядом в инвалидном кресле сидел её муж. Гора чемоданов была уже на тележке. Портье с улыбкой протянул даме ключи. Дама взяла ключи и что-то по-немецки сказала своему мужу. Муж встал с инвалидной коляски и удивительно для его возраста лёгкой походкой последовал за своей супругой.
– Ну, Пиночет, – сказал Давид.
– Да, фрукт ещё тот. А почему Пиночет?
– Недавно было в газетах. Граждане Испании потребовали от Англии выдачи Пиночета международному трибуналу за убийства их родственников в Чили, когда он только пришёл к власти. Власти Англии, учтя его преклонный возраст, и то, что он прикован к инвалидному креслу, отпустили его в Чили. В аэропорту Чили его вывезли из самолёта на коляске. И на глазах репортёров он встал с коляски и вполне легко пошёл. Позже, в интервью журналистам он рассказал, как легко было обдурить британские власти.
Ребята разошлись по номерам. Рано утром задребезжал телефон. Давид с трудом разлепил глаза, затем вскочил, наскоро умылся и спустился в кафетерий. В этот ранний час кафетерий был почти пуст. В дальнем углу сидела пара японцев. Перед ними стояли чашки с чаем и крохотные блюдца с печеньем. Они тихо, почти неслышно разговаривали. В кафетерии уже был Феликс.
– А где остальные? – спросил Давид.
– Вон, идут.
Ребята подошли к стеллажу, за которым работала официантка. Рассматривали блюда, не решаясь выбрать. В кафе вошли вчерашние дама и её муж. Муж сел за стол возле стеллажей, дама, не обращая внимания на ребят взяла два подноса, стала впереди. Громко переговариваясь по-немецки, дама и её муж выбирали себе еду. Дама отодвинула поднос Давида, который ей, видимо, мешал.
– Excuse me… – сказал Давид.
– Давай-давай, – вдруг произнесла дама по-русски, – лопата-работа.
Давид и трое парней оторопело уставились на мадам.
– Do you speak Russian? – спросил Давид.
– Да, немного, – дама перешла на английский, – у меня на ферме работали русские пленные.
– А кем был ваш муж? – спросил Давид, всё ещё растерянно.
– Он служил фатерлянду.
Дама снова громко что-то сказала своему мужу по-немецки, затем отодвинув другие подносы, стала ложить на свои подносы бутерброды. Давид не знал, что дальше ей говорить. Он почему-то подумал, что скорее всего этот Пиночет служил в войсках СС – это они жгли и расстреливали русских, украинцев, евреев. Это они устраивали облавы на молодых парней и девушек, угоняли их в Германию, где сдавали в рабство вот таким вот бауэрам, как эта мадам. В голове ни с того ни с сего застрял этот отвратительный нацистский марш «SS Marchiert».
– Хенде хох! – вдруг громко и чётко, как команду, произнёс Дима.
Почти мгновенно с дамой произошла удивительная метаморфоза. Она как-то сразу потухла, наглое и высокомерное выражение слетело с её лица. Молча взяв свои подносы, она отошла в дальний конец стеллажа. Больше не слышно было её громких переговоров со своим защитником фатерлянда.
Ребата расположились вокруг столика.
– Посмотрите, что с мадам, – сказал Давид, – видно, старый рефлекс сработал. А ты, Димыч, даёшь. Откуда знаешь?
– Дед был у меня боевой – до Вены дошёл. Эти слова знал каждый солдат. К концу войны при этих словах фрицы послушно вздёргивали лапы кверху.
Фрицы, подумал Давид. Так называли немцев советские солдаты во время войны. На него, как бы повеяло духом тех времён. И вот же удивительно – молодой русский парень, родившийся тогда, когда память о войне начала постепенно стираться, когда по улицам российских городов стали маршировать бритоголовые ублюдки со свастиками на рукавах, вот этот парнишка знает и понимает, что есть Зло. А зла и ненависти ещё много на земле и дело не только в этом престарелом эсэсовце. Молодые несут это Зло, это они взрывают дискотеки в Тель Авиве, фестивали и рок-концерты в Москве. Это они поливают всех нас грязью лжи и клеветы. Мы все на фронте – и этот Димка и Лёня-Арье.
– Пошли, мужики, вон автобус подходит.
Самолёт выруливал на полосу. Феликс, сидящий в переднем ряду, обернулся к Давиду.
– Тут какие-то коктейли есть. Ты не знаешь, какие получше?
– Возьми коктейль Лимонный. Это водка с лимоном. В этой компании их неплохо делают. Они туда добавляют какую-то каку и получается неплохой аромат. Только скажи, чтоб льда кинули.
Давид чувствовал какой-то дискомфорт. Вот так, каждый раз, что-то, вроде раздвоения личности. Как будто спорят два Давида. Почему же так получается – видя наглую бабу, да ещё с фашистским душком, он ни с того ни с сего начал задавать ей вопросы? А вот, русский парень, не имеющий никакого понятия об ужасах той войны, нашёл точное выражение, чтобы осадить нахалку. Может, это генетически? Русские – народ воинственный, у них военный опыт. А у евреев – галут 2000 лет. Ну да, галут, возражал второй Давид, а как же с нашим боевым опытом – Маккабим, Бар Кохба? А восстания в гетто, партизанские отряды? Как будто не твой прадед, Давид, строил Реховот, загибаясь в малярийном болоте, а по ночам дежурил с карабином. Да и в наше время – сколько было войн с нашими милыми соседями – и ни одного поражения. Может, что-то во мне? Верно, что-то в тебе… Ну, так я тоже труса не праздновал – служил в ЦАХАЛе, воевал с террористами. Нет, не надо, наверное, разводить глубокую философию на мелком месте – примем гипотезу об индивидуальных особенностях конкретного Давида и конкретного Димы.
Голос из динамика вывел Давида из дрёмы:
– ОК, ребята. Это первый пилот говорит. Мы подлетаем к Детройту. Минут на 5-6 будем раньше. Погода – малооблачная, ветер слабый. Совсем неплохо для наступающего уикэнда, не так ли?
Самолёт начал снижаться.