Перевод на английский язык Дмитрия Туровского
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 55, 2007
Записки трёхлетнего Человека
1. Я
У меня есть кость. Вот здесь, за пазухой есть кость. И в ручке есть кость, и в ножке, особенно в коленке. Это называется скелет. Так мама сказала. У неё, оказывается, тоже есть кости. И у папы. И у братика. И даже у бабушки. А бедному Кеше никто этих костей почему-то не даёт, а он их так любит. Кеша всегда хочет есть и всегда просит – скулит и виляет хвостиком. Бабушка говорит, что если бы я ела, как Кеша, я бы не болела и, слава Богу, ходила бы в садик. В садик я не хожу, а сижу дома с бабушкой, потому что часто болею. Меня зовут Маша и мне 3 годика. Правда, до трёх я считать ещё не умею, но до семи уже могу: раз, два, семь! Я знаю много разных слов и говорю их маме, папе, бабушке, братику и Кеше, но мне ещё трудно их все друг за дружкой выговаривать. Вот если бы меня понимали без них!
А ещё у меня есть орза. Орза – это когда кашляешь, а из носика течёт водичка. Тётя доктор как пришла, как увидела меня, так сразу и сказала: орза! Сразу сказала и сразу побежала дальше, потому что зимой этой орзы, оказывается, очень много. Мама погналась за ней что-то спросить, но не догнала. Молодец тётя доктор: быстро бегает.
Мама со мной никогда не болеет, потому что у неё на работе всегда всё разваливается. Я очень люблю, когда всё разваливается (как теремок из кубиков, когда я наступаю на него ножкой), и всегда прошу маму сводить меня на работу посмотреть. Но мама говорит, чтобы я отстала, и что сейчас придёт бабушка. Бабушка живёт через дорогу и приходит каждое утро, а иногда меня отводят к ней домой.
2. БАБУШКА
Пришла бабушка и сразу сказала: «Опять простудили ребёнка (ребёнок – это я!). Говорила же – надо теплее одевать». – Я заплакала.
– Вот, пожалуйста, – сказала бабушка, – ребёнок болеет и плачет, и никому нет дела. – И она прямо в шубе начала меня целовать. А я отворачивалась и кричала: «Не хочу!»
– Ну конечно, – сказала бабушка, – бабушку здесь не любят, бабушка уходит. – И стала выходить в дверь.
– Мама! – громко сказала моя мама (это очень смешно: оказывается, моя бабушка – это мама моей мамы!). – Мне нужно на работу! Конец года, ты же знаешь: Парфёнов меня съест! – Я испугалась, что маму съедят, и заплакала громче. – А ты противная девчонка, – рассердилась мама на меня, – не любишь такую замечательную бабушку!
Это я противная девчонка? – Я заревела что было сил. Мама тоже заплакала.
Ну почему, почему я противная девчонка? Я очень люблю бабушку, и люблю, когда она меня целует. Я только не хочу, чтобы меня теплее одевали. Мне и так всегда жарко и хочется всё снять, и я очень устаю в этих одеждах, они меня обхватывают. И ещё я ужасно не хочу, чтобы маму съели. Вот от этого от всего я и заплакала. И не противная я! Просто я не могу всего этого объяснить словами, мне нужно, чтоб меня понимали без них.
Наконец мама и папа ушли на работу, братик – в школу, и мы остались вдвоём с бабушкой (и ещё Кеша).
Зайдя в большую комнату, бабушка схватила тряпку и с возгласом: «Пыль!» напала на стол.
– Квартира никогда не убирается, – приговаривала бабушка, вытирая пыль со стола. Я опять начинаю плакать, потому что бабушка смахивает тряпкой со стола моего куздрямчика, которого я нарисовала пальчиком ещё вчера и которого уже успела полюбить.
– Не капризничай, – говорит бабушка, – привыкли жить в грязи. Что бы вы без меня делали?
Тут в окошко заглядывает солнышко, и на месте пыльного куздрямчика начинают прыгать весёлые зайчики.
– Красота! – говорит бабушка.
– Красота! – говорю я и уже не плачу. Я гляжу на этих весёлых зайчиков и мне самой становится весело, я подпрыгиваю вместе с ними и громко смеюсь.
3. ВЕЧЕР
Маме все мы надоели, потому что всё из-за нас. Мама приходит вечером с работы (у мамы интересная работа – ведь там всегда всё разваливается) и сразу бежит на кухню готовить ужин, но обязательно наступает на Кешу. Кеша взвизгивает и бежит тоже на кухню, обгоняя маму. Забежав на кухню, Кеша неподвижно становится посредине и тихонько скулит. Он хочет кушать. Мама начинает вытаскивать из холодильника и шкафов всякую еду. Я бегу помогать мамочке, потому что у неё много дел и мне её жалко.
Я достала из открытого холодильника свёрток с колбасой и понесла его к столу. Свёрток большой, нести его тяжело. Посредине кухни стоял Кеша. Я стала думать, с какой стороны его лучше обойти – с головки или с хвостика? Пока я думала, Кеша перестал скулить, вкусно обнюхал меня и вдруг схватил зубами свёрток. Наверно, он видел, что мне тяжело, и решил помочь мне его нести.
– Молодец, Иннокентий, – сказала я, – ты настоящий друг. Неси колбаску на стол, а я пойду принесу из холодильника масло.
Но Кеша колбасу понёс не на стол, а под стол. Ну, конечно, ведь он же голодный, я совсем забыла!
– Ах ты, паршивая собака! – рассердилась мама на бедного Кешу, – отдай колбасу! – и забрала у него свёрток. Кеша вышел на середину кухни, застыл неподвижно и начал выть. Он хотел кушать.
– А ты противный ребёнок, – сказала мама мне. – Я целый день на работе, устала, как собака, а ты вместо того, чтобы помогать, только мешаешь и крутишься под ногами.
Мне стало очень обидно. Как же так? Я же маме хотела помочь, а она меня наругала. Я подошла к Кеше, и мы стали выть вместе.
Тут на кухню заскочил братик Вовка.
– Жрать будем? – спросил он, схватил свёрток колбасы, отобранной у Кеши, развернул и стал есть.
– Отдай колбасу, сейчас ужинать будем, – сказала мама и забрала колбасу. – Как вы мне все надоели, сил моих нет!
Братик остался стоять посреди кухни рядом со мной и Кешей, но не выл. Мама поставила на огонь кастрюлю с жарким, на кухне вкусно запахло. Пришёл папа и сказал:
– Погрызть бы чего. Чем это так вкусно пахнет?
– Идите в комнату, я накрою на стол и позову, – сказала мама. Но папа взял со стола кусок колбасы, которую отобрали сперва у Кеши, потом у братика, откусил кусок и стал жевать. Папа у нас суровый, но справедливый. Когда я как-то пожаловалась маме с папой, что Серёжка из нашей песочницы обсыпается песком, мама сказала, что расскажет всё Серёжкиной маме, и та надерёт Серёжке уши. А папа сказал:
– Нет. Пусть разбирается сама, без нас. (Это маме). А мне: – Будет обсыпаться, дай по зубам.
Я не поняла, как это можно дать по зубам, зубы ведь у него внутри! Тогда папа сказал: «Ладно, стукни его ножкой изо всех сил. Вот так». И он показал – как. Я подумала, что это не очень-то больно и решила это проверить. Я подошла к братику Вовке, улыбнулась ему, чтобы он чего не подумал, и изо всех сил трахнула своей ножкой по его. Братик взвыл и дал мне по шее. Значит, правильно папа учит! Так вот, папа откусил кусок колбасы и стал жевать.
– Отдай колбасу, ты подаёшь детям плохой пример (дети – это мы с братиком!), – сказала мама и стала отбирать колбасу. Колбаса шлёпнулась на пол, в неё тут же вцепился зубами Кеша.
– Это всё из-за вас! – сердито сказала мама. Я очень огорчилась, что и папа, и Кеша такие непослушные.
– Отдай колбасу! – закричала я на Кешу и выдернула кусок у него из-под носа, а папе строго сказала: «Не приставай к маме. Мама целый день работала и устала, как Кеша». – Тут мама поставила на стол много еды и сказала всем:
– Мойте руки – и марш за стол!
Папа и братик побежали в ванную мыть руки, а мама взяла меня и помыла мне ручки сама. Потом она бросила Кеше кусой отнятой у всех колбасы и сказала:
– На, доедай уже, паршивец такой!
Мы все сели за стол и принялись есть, и съели всё, что мама приготовила, очень быстро, осталась только куча грязной посуды.
Вкусно было!
– Спасибо! – сказали и папа, и братик и стали маму целовать. Я тоже обняла мамочку и поцеловала, а Кеша подпрыгнул и лизнул.
– Как вы мне все надоели! – сказала мама, пряча лицо от наших поцелуев. Но голос у неё был очень счастливый.