Опубликовано в журнале СловоWord, номер 55, 2007
И свет давно угаснувшей звезды,
И древней речки высохшее русло,
И допотопных ящеров следы,
Старинный герб на выцветшей купюре,
Лет двести пролежавшей в тайнике, —
А в будущих веках и их культуре
Поэзия на русском языке.
КАМЕННЫЕ ВЕКИ
1.
Где в тридевятый, тридесятый раз
Нас превращали чары о коварстве
В чумную массу радостных гримас.
От маскарада красных площадей
Краснела голубая кровь небес,
Кричал «да здравствует» Иван-балбес,
Усатый сухорукий чародей
Вселялся в каждого, как мелкий бес,
И мавзолей ломился от вождей.
Кантатой о великом человеке
По деснам кровоточила весна,
Навек смыкая каменные веки
За проржавевшим занавесом сна.
Чугунных гуннов, юбилейных плавок.
Плевок расплющен о пустой прилавок,
И нет булавок на прилавках лавок.
Со школьных досок осыпался мел,
Сворачиваясь кровью на затылке,
Горыныч Змей в бутылке от горилки
Повсюду буйным цветом зеленел.
Эстетика усталого металла
Поистребилась в межусобных сварах
И на похоронах своих плясала
С маразмом поседевших мемуаров.
Тяжелый рок цинизма грохотал
По звонким крышкам цинковых гробов
Безусых циников, но камень лбов
Не разменял себя на капитал
Косой резьбы. Гиперболой болта
Попу ни в ухо не давал Балда,
Ни по лбу… Но крестил евреев Мень.
Над веком каменным созрел ячмень.
цементные литые монументы
каменоломен гулкой пустоты,
где «вы», переходящее на «ты»,
за кадром пулеметной киноленты,
а перед камерой «молчать, скоты»,
на документах подписей кресты
и как фрагмент пустые постаменты;
апостольский постскриптум после скрипки
фальшивей позолоты злобной рыбки
из рабства ускользнувшей вопреки
реке, которая течет обратно,
туда, где братство равенству не кратно,
назад, к истокам высохшей руки…
глухой провинции у синя моря,
где в детстве я боялась априори
кариатид, застывших у дверей
во двор. Одесский неказистый дрор:
трусов и маек мокрый вернисаж
и заскорузлый расписной забор
разнообразят красками пейзаж,
и пахнет морем на коленках йод,
а на лопатках загорает лето,
и папа из кармана достает
бесформенно размякшую конфету…
Гуляют голуби по жести крыш,
а кот ученый и плешив, и рыж:
он птицам мира угрожал войной,
но нам, нейтралам, было все равно,
пока играли в классики и салки,
скакали на скакалке и на палке,
которую забыл хромой,
и не хотелось ужинать, домой…
Но манной кашей переполнен рот,
а бабушка, заставить есть желая,
грозится: «Жри, иначе заберет
тебя к себе кариатида злая,
и станешь пыльной мраморной скульптурой,
не плачь, а ешь, я пошутила, дура…»
И сумрачно глядели в «зман атид»*
глазницы впалые кариатид,
не видя дворика и в нем соседей наших,
которым сквозь чужбины сладкий дым
мой детский страх рукой недвижно машет,
моргая веком каменным своим.
___
*зман атид — будущее время (иврит)
ДЕМОНСТРАЦИЯ ТРУДЯЩИХСЯ
Через площадь, гремящую маршами,
За большим портретом лица,
Генеральным впоследствии ставшего.
Над плащами, пальто и шляпами
Поплавком из шариков ярких
Проплываю, командуя папой —
Кораблем, под старую арку
Твердокаменных рук атлантовых
Над плакатами, транспарантами
С плавниками из кумача
И цитатами Ильича.
Улыбаюсь улыбкой ангела
Четырех с половиной, меньше ли…
Вот толпа у трибуны замерла
И в динамиках звук уменьшили.
Неси меня с моей усталой жизнью
Стареющей и суетной особы,
Оставшейся в растаявшей толпе.
Неси меня со всем моим сегодня
Сквозь страны, что не сделались моими,
На площадь, где под танки не придется,
А если и придется, то не мне.
Не все ли мне равно, какие гимны,
Какие лозунги, какие флаги,
Не все ли мне равно, кто на трибуне,
И разве можно что-то изменить?
А может, опусти меня на землю,
А может, отпусти меня на волю,
А может, помани меня обратно,
Не прерывая временную нить.
А бой в песках идет не первый час,
В песок стирая камни под собою,
Не ставшие надгробными для нас.
Глаза песком забрасывает страх:
Его частицы в воздухе прогретом
В стекло спеклись, оплавясь на кострах,
Под целящимся в небо минаретом.
И пахнет мясом — жареным, горелым.
На минарете снайперы засели —
И тишина чревата артобстрелом,
А смерть не пролетает мимо цели.
И мир уже висит на волоске
Из бороды языческого бога,
Которому опять приносят много
Напрасных жертв, лежащих на песке
Часов песочных, где проигран бой,
И время замкнуто самим собой
И, перевёрнутое, сыпется обратно…
Когда песок сомкнётся над тобой,
Гордись, герой, уставной несудьбой —
Не кратной времени, отвратно ратной.