Содержание Журнальный зал

Александр Межиров

Стихи о войне

Опубликовано в журнале СловоWord, номер 54, 2007

ЛАДОЖСКИЙ ЛЕД

Страшный путь!
                  На тридцатой,
                        последней версте
Ничего не сулит хорошего?!
Под моими ногами
                  устало
                        хрустеть
Ледяное,
            ломкое
                  крошево.
Страшный путь!
            Ты в блокаду меня ведешь,
Только небо с тобой,
                  над тобой
                        высоко.
И нет на тебе
            никаких одёж:
Гол
            как
                  сокол.
Страшный путь!
                  Ты на пятой своей версте
Потерял
            для меня конец,
И ветер устал
                  над тобой свистеть,
И устал
            грохотать
                  свинец…
— Почему не проходит над Ладогой мост?! —
Нам подошвы
            невмочь
                  ото льда
                        отрывать.
Сумасшедшие мысли
                  буравят
                        мозг:
Почему на льду не растет трава?!
Самый страшный путь
                  из моих путей!
На двадцатой версте
                  как я мог идти!
Шли навстречу из города
                        сотни
                              детей…
Сотни детей!
            Замерзали в пути…
Одинокие дети
            на взорванном льду —
Эту теплую смерть
                  распознать не могли они сами
И смотрели на падающую звезду
Непонимающими глазами.
Мне в атаках не надобно слова
                        “вперед”,
Под каким бы нам
                  ни бывать огнем —
У меня в зрачках
                  черный
                        ладожский
                               лед,
Ленинградские дети
                  лежат
                        на нем.

ВОСПОМИНАНИЕ О ПЕХОТЕ

Пули, которые посланы мной,
                  не возвращаются из полета,
Очереди пулемета
                  режут под корень траву.
Я сплю,
            положив под голову
                        Синявинские болота,
А ноги мои упираются
                  в Ладогу и в Неву.
Я подымаю веки,
                  лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
                   ловлю исчезающий зной.
И когда я
            поворачиваюсь
                  с правого бока на спину,
Синявинские болота
                  хлюпают подо мной.
А когда я встаю
            и делаю шаг в атаку,
Ветер боя летит
            и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
                  и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
             свой
                  второй
                        шаг.
И белый флаг
            вывешивают
                   вражеские гарнизоны.
Складывают оружье,
                  в сторону отходя,
И на мое плечо,
                  на погон полевой зеленый,
Падают первые капли,
                  майские капли дождя.
А я все дальше иду,
                  минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
                  и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пилъзене
                        пену сдуваю с пива
И пепел с цигарки стряхиваю
                   у Бранденбургских ворот.
А весна между тем крепчает,
                  и хрипнут походные рации,
И, по фронтовым дорогам
                   денно и нощно пыля,
Я требую у противника
                  безоговорочной
                        капитуляции,
Чтобы его знамена
                  бросить к ногам Кремля.
Но, засыпая в полночь,
                  я вдруг вспоминаю что-то.
Смежив тяжелые веки,
                        вижу как наяву:
Я сплю,
            положив под голову
                        Синявинские болота,
А ноги мои упираются
                  в Ладогу и в Неву.
Следующий материал

Нюрнберг — суд народов

К 60-летию со дня окончания судебного процесса над главными немецкими военными преступниками 30 сентября 1946 года зал старинного Дворца правосудия в германском городе Нюрнберге был переполнен. Международный суд закончил свою...