Опубликовано в журнале СловоWord, номер 54, 2007
Документальный фильм «Путешествие в юность» был показан в кёльнском «Игнисе» (центр славянской культуры) года четыре назад. В небольшое помещение набилось около полусотни эмигрантов последней волны, приехавших в Германию по «еврейской линии». Фильм представлял на правах спонсора молодой дюссельдорфский предприниматель (из наших). Присутствовал автор, москвич Александр Гутман, полнометражный документальный фильм которого «Три дня и больше никогда» (о свидании матери с приговорённым к смертной казни сыном) недавно получил широкую известность и признание. Рядом с Гутманом находилась одна из четырёх героинь его нового фильма, пожилая немка фрау Кауфманн из Золингена.
В центре нового документального повествования – трагическая судьба четырёх немецких девушек из Восточной Пруссии, куда в 1944 году с боями ворвались советские войска. Девушки сразу стали жертвами мужского насилия (таков суровый закон войны). Затем их погрузили в товарняки и вместе с несколькими тысячами немецких женщин вывезли в Советскую Россию «для восстановления разрушенного войной народного хозяйства». Решение об этом принималось на Ялтинской конференции. На муки вывезли.
Четверо из этих немок, решившихся спустя полвека рассказать о своём страшном прошлом, на исходе 1944-го попали в Карелию в концлагерь № 517, где их ждал лесоповал. Из тысячи женщин в первые полгода погибло 500. И здесь продолжались изнасилования и издевательства. Фрау Кауфманн в ту пору ещё не было 16 лет.
Через пятьдесят лет она приезжает на могилы своих товарок. Фонд Генриха Бёлля дал деньги на открытие мемориала. Со съёмочной группой она встречается в Петрозаводске. В начале фильма мы видим, как она тащит по заснеженной просеке венок из еловых лап. На лагерном погосте погребена её сестра. «Ещё живую закопали», – шепчет женщина помертвевшими губами.
Смотрю на экран и думаю о своих. Моих родственников с трёхлетним малышом в 1942-м сбросили в ров под Бердянском и тоже живыми закопали. И я слушаю исповедь несчастных немецких женщин, сострадаю им, но не могу при этом не вспоминать своих безвинно замученных родных. О них никто фильма не снял. А «Чёрную книгу», где содержались свидетельства о злодеяниях немецких оккупантов, у нас на родине в своё время не пропустили в печать, набор рассыпали.
Расходились из «Игниса» в молчании, подавленные. Что-то важное осталось несказанным. Позже узнала, что в Нью-Йорке, выходя после просмотра фильма Гутмана, одна зрительница сказала: «За такое кино надо убивать». Реплику услыхала Александра Свиридова, кинодраматург и публицист, покинувшая Россию, как и я, в 1994 году и проживающая в Нью-Йорке. Мне довелось в 2005 году прочесть её статью о фильме Гутмана. В название она вынесла подслушанные слова: «За такое кино надо убивать».
Я не столь категорична. Убивать не нужно. Фильм этот запечатлел страдание, принесённое войной. Ракурс необычен: страдающей стороной представлены немки. Боль от насилия – всегда страдание. Но почему отец Александра Гутмана, фронтовой оператор, прошедший всю войну и сделавший для Америки вместе с Романом Карменом знаменитую серию «Неизвестная война», умолял сына не снимать этот фильм? Участник войны, он ведь не отрицал самих фактов, о которых шла речь. Он не оправдывал насильников, даже не называл их жестокость актом возмездия. Он просто считал, что его сыну-еврею не подобает показывать страдания немцев… Такова была его позиция. Но сын не внял и, по выражению А.Свиридовой, «вступил на минное поле».
Что до меня, то, хотя я и занимаюсь темой «Евреи и немцы в контексте истории и культуры» ( а возможно, не хотя, а именно потому), мне близка позиция покойного Ильи Семёновича Гутмана. Тема эта настолько взрывоопасна, что работать с нею нужно с величайшей осторожностью.
В самом начале пребывания в Германии я попала на фотовыставку «Кёльн: 1945 – 1995» и впервые узнала, что город этот после войны являл собою сплошные руины, был разбит более чем на 80%. Меня развалинами не удивить: мы въехали в Одессу в начале мая 1944-го, когда некоторые кварталы выглядели огромными грудами щебня. Но такого тотального разрушения, как в Кёльне, невозможно было вообразить, тем более что по приезде сюда я почти не заметила ран на теле города. Пожив тут, пообщавшись с немецкими знакомцами и приятелями, покопавшись в историческом материале, я поняла, что немецкий народ понёс неисчислимые жертвы в годы войны (особенно в последние её годы). До переезда в Германию эта мысль не входила в моё сознание, хотя, казалось бы, прочитаны были книги Борхерта и Бёлля.
Но кто повинен в этих бедствиях? Кто вверг Германию в этот ужас? Ведь война – это ужас! Теперь с этим все согласны, и четыре несчастных женщины из фильма Гутмана проклинают войну, искалечившую их жизни. «Ах, война, что ты, подлая, сделала?!» Но можно ли забыть кадры немецкой кинохроники? С каким ликованием, в каком экстазе приветствовали миллионы немцев своего фюрера ( так и просится эпитет – «бесноватого») после блиц-крига во Франции! Как печатала шаг молодёжь и вопила во всю мощь: «Зиг хайль!» В каком истерическом неистовстве встречали немецкие фрау явление народу Гитлера? Они сами выбрали свою судьбу. На вопрос Геббельса, хочет ли народ тотальной войны, толпа ревела: «Яволь!» Вот они и получили тотальную войну!
Немцы не посчитались с предостережениями Брехта: «Войною хочется прожить? За это надобно платить!» И они заплатили. И вместе со всеми заплатили четыре несчастных женщины, которых мы увидели в фильме Гутмана. Вот об этой плате нужно то и дело напоминать тем, кто норовит оживить тени прошлого, кто скучает по временам Третьего Рейха. А таких можно встретить здесь, и это отнюдь не только бритоголовые нео-наци. К счастью, не они определяют курс жизни страны, однако начеку нужно быть постоянно. А потому нужно напоминать неустанно о той цене, которую заплатили сами немцы за преступления, совершённые народом под водительством национал-социалистов.
Мир так устроен, что расплачиваться приходится без вины виноватым и, как правило, самым слабым. И фильм Гутмана – лишнее тому подтверждение. Но кому адресуется наш автор? Для кого снят фильм? Мне он показался безадресным. В нём, что называется, не поставлены точки над «i». «Нас не убивали в газовых камерах, – говорит фрау Кауфманн. – Но шансов умереть у нас было больше, чем выжить. И дневник Анны Франк известен миру, а мы носим свои дневники в себе». Сравнения эти вызывают протест. Автор же фильма подаёт их как правомерные.
Гутман хотел бы, чтобы картина прошла в Германии, считая, что здесь её важнее показать, чем в России. Я не разделяю его надежды на то, что она поможет взаимопониманию. Как бы демонстрация не привела к чему-то обратному. Скорее всего она вызовет взрыв русофобии.
Чтобы не быть голословной, приведу один факт (заимствован из прессы). Фильм Спилберга «Список Шиндлера» в целях прививки против нацизма был в обязательном порядке показан всем старшеклассникам земли Северный Рейн-Вестфалия. Некоторые учителя ограничились демонстрацией, без предварительной беседы или последующих комментариев. В итоге одна из учениц на вопрос, что она вынесла из фильма, ответила однозначно: «Я поняла, как стыдно быть евреем». И это после просмотра фильма, где авторская позиция определена и выражена отчётливо! А уж что может подняться после демонстрации ленты Гутмана и подумать страшно. И прискорбно, что заваривает эту кашу вокруг табуированной темы еврей. Для того, чтобы такую тему поднимать, нужно быть по крайней мере таким большим немецким художником, как Гюнтер Грасс.