Опубликовано в журнале СловоWord, номер 54, 2007
«Все они бессознательно направляли Европу к самоубийству и
к торжеству коммунизма, тоже, конечно не вечному…»
М. Алданов «Самоубийство» 1956 г.
1
Марк Александрович Алданов (настоящая фамилия Ландау) родился 7 ноября 1886 г. в Киеве в высокообразованной, интеллигентной еврейской семье крупного промышленника-сахарозаводчика. В 1905 году окончил классическую гимназию в Киеве, овладев немецким, французским, английским и получив золотую медаль за древнегреческий и латинский языки. В 1910 году блестяще окончил Киевский университет одновременно по двум факультетам: юридическому и физико-математическому. Учёный-химик Марк Ландау опубликовал работы по физической химии в Киеве, Петербурге, Париже, где продолжил своё образование, окончив Парижскую «Ecole des Sciences Sociales». Вернулся в Россию в самый разгар Первой мировой войны. В Петрограде включился в разработку способов защиты столицы от предполагаемых газовых атак. Входил в партию народных социалистов. Дебютировал как писатель в 1915 году в России книгой «Толстой и Роллан». Живя в Петрограде, в центре революционных событий, Алданов ненавидел большевиков, не принимал революцию и режим, опиравшийся на террор и насилие. Он считал, что перевороты типа октябрьского не являются исторически неизбежными: «Любая шайка, – писал он, – может при случайно благоприятной обстановке захватить государственную власть и годами её удерживать при помощи террора, без всякой идеи, с очень небольшой численной опорой в народных массах; позднее учёные подыскивают этому глубокие социологические основания.» В 1918 году в Петрограде вышла книга Алданова «Армагеддон» – философская публицистика в форме диалога о войне и октябрьском перевороте и размышления о дальнейших перспективах. Тираж «Армагеддона» был немедленно конфискован большевиками и книга запрещена. В 1919 году Алданов эмигрировал во Францию, где ещё пишет и публикует работы по физической химии, но скоро начинает писать исторические романы. В 1921 году в Париже в журнале «Современные записки» было опубликовано его первое литературное произведение на историческую тему: «Святая Елена, маленький остров» – о последних днях униженного, утомлённого, больного Наполеона – узника острова Святой Елены. Повесть сразу привлекла внимание, о ней писали, говорили, хвалили, перевели на французский язык. Её публикация пришлась как раз на столетие со дня смерти Наполеона. Самым лестным, самым замечательным для Алданова был отзыв художника И.Е.Репина, который писал в письме к нему: «Ах, что это за книга! Как жаль, что я не умею набрасывать образов из прочитанного… Да ведь ваши герои – это живые люди: они являются так неожиданно, в таких невероятных поворотах и таких неуловимых тонах, что схватить это – гениальное творчество… Ваш обожатель Илья Репин.»
Огромный успех этой повести повлиял на дальнейшую работу и литературную судьбу писателя. Повесть «Святая Елена, маленький остров» печаталась в 3-м и 4-м номерах журнала «Современные записки» за 1921 год, а уже в 7-м номере этого же года появились первые главы романа «Девятое Термидора», вошедшего в историческую серию «Мыслитель» о Наполеоновской эпохе и Французской революции. Тетралогию «Мыслитель» – название по имени одной из химер Собора Парижской богоматери – составили следующие произведения: «Девятое Термидора» (1921), «Чёртов мост» (1924), «Заговор» (1926), «Святая Елена, маленький остров» (1921). В предисловии ко второму изданию повести «Святая Елена, маленький остров» Алданов приносит свои извинения читателям за неудобства, связанные с тем, что последняя книга серии была написана и опубликована им раньше, чем последовавшие за ней, хотя по смыслу должны были быть впереди.
Как свидетеля революционных событий в России Алданова глубоко интересовала причина возникновения русской революции. Пытаясь понять, как всё произошло у себя дома, он обратился к истории, казалось бы, далёкого прошлого, к событиям 1793 – 1821 г во Франции. Тетралогия «Мыслитель» – это попытка понять «современность через историю», понять природу и истоки явления, трагически изменившего судьбу России и поколения интеллигенции, к которому он принадлежал. Тетралогия «Мыслитель» оказалась самым злободневным творением Алданова, повествующим о революции как таковой. Изучая «родословную» русской революции, писатель вглядывается во французскую революцию и приходит к мысли, что любая революция – это результат взрыва низменных страстей, тщеславия, жестокости, мести, зависти: террор – непременное сопровождение, в результате – хаос, разруха. Революционер – это личность без моральных принципов, готовый для достижения поставленной цели использовать любые средства. В романе «Девятое Термидора» – это Робеспьер, в «Самоубийстве» – Ленин. Дух 1937 года Советской России прочитывается в размышлении Робеспьера в романе: «Всеми силами, всеми способами боролся он с врагами; значительную часть их сумел отправить на эшафот. Но обнаруживались новые и новые… Иногда приходилось, как ни больно, целиком выдумывать то, что они, адвокаты, в былое время называли составом преступления. С грустью он вспоминал, как в деле Дантона пришлось прибегнуть к грубой и очевидной клевете. Необходимость заставила его, Робеспьера, изучить в совершенстве ремесло интриги, запугивания, обманов, подвохов. Но что такое условные средства в сравнении с целью, бесконечно великой, бесконечно прекрасной?.. Ещё несколько сот, несколько тысяч раз упадет тяжелый нож палача – и Франции, Европе, человечеству откроется новая эра. «… тысяча самых свирепых разбойников, тысяча картушей1, господа, не пролила десятой доли той крови, которую, из жажды общественного блага, пролил добродетельный Робеспьер». Русская революция имела ту же модель в лице вождя мирового пролетариата. В «Девятом Термидора» автор излагает мысль о грядущей опасности – влиянии французской революции на мировое сознание: «Тот ореол, который может создаться вокруг французской революции, гораздо опаснее для человечества, чем она сама: революция кончится, ореол останется. И, видит Бог, как ни отвратительны сами по себе Марат и Робеспьер, их подражатели в потомстве будут неизмеримо хуже…»
Марк Александрович Алданов
И как подтверждение этой мысли звучит фраза Владимира Набокова из его письма к известному американскому литературному критику Э.Уилсону: «Уникальный парадокс ленинизма состоит в том, что эти материалисты нашли возможным потратить жизни миллионов реальных людей для блага гипотетических миллионов, которые когда-нибудь будут счастливы.»
2
В 1924 году после публикации романа «Чёртов мост» Алданов снова получил письмо от И.Е.Репина, которое начиналось следующими словами: «Обожаемый Марк Александрович! Только Льву Николаевичу Толстому я писал «обожаемый», потому что действительно обожал этого божественного человека…» Для Алданова, самого боготворившего Толстого, такое сравнение было наивысшей оценкой его творчества.
Хотя Алданов очень быстро стал одним из наиболее читаемых писателей, его публиковали и много переводили, но в это время тяжелейшей инфляции в Париже выжить было трудно, и Алданов решил переехать в Германию, где жизнь была дешевле. В Берлине в эти годы выходила ежедневная газета «Дни», редактируемая А.Ф.Керенским; вскоре редактором литературного отдела этой газеты стал Алданов вместе с Ходасевичем: Алданов по части прозы, Ходасевич – поэзии. Он прожил в Берлине с 1922 по 1924 годы. Здесь встретил свою двоюродную сестру Татьяну Марковну Зайцеву, переводившую его романы на французский язык, она стала женой и другом до конца его дней. Вернувшись в Париж, Алданов продолжал писать романы. Следующие произведения, составившие трилогию, были написаны: в 1929 году – «Ключ», в 1930 – «Бегство», в 1932 – «Пещера»; они посвящены описанию времени до и вскоре после Февральской революции 1917 года в России. Эта трилогия по своей тематике перекликается с трилогией А.Н.Толстого «Хождение по мукам», включающей романы: «Сёстры», «1918-й», «Хлеб». Оба писателя совместно редактировали толстый журнал русской эмиграции «Грядущая Россия», в которой была начата публикация «Сестёр». Позднее крупнейший исследователь русской «литературы в изгнании» Г.П.Струве, сравнивая обе трилогии, находил в произведениях Алданова больше объективности, историзма и глубины и ценил трилогию Алданова выше, чем «Хождение по мукам». В годы создания двух романов трилогии Алданов написал и несколько замечательных исторических очерков: «Убийство Урицкого» (1930) «Ванна Марата» (1932) (об убийстве Марата Шарлоттой Корде).
Примечателен литературный стиль романов Алданова, сочетающий в себе аналитичность авторской мысли с изяществом и ироничностью языка, с нескрываемой «авторской усмешкой» – эти качества дали повод современникам называть его «русским Анатолем Франсом». А.В.Бахрах в своих воспоминаниях «По памяти, по записям» пишет: «… едва ли я ошибусь, утверждая, что за все годы эмиграции автором, наиболее популярным у читателей русских библиотек, был Алданов.» И дальше Бахрах вспоминает: «… Бунин не раз говорил, что , когда он получает ещё пахнущий типографской краской номер какого-нибудь толстого журнала или альманаха, он первым делом смотрит по оглавлению, значится ли в нём имя Алданова, и тогда тут же разрезает страницы… и, откладывая все дела, принимается за их чтение. Действительно, как бы к творчеству Алданова ни относиться, в одном ему нельзя отказать – в занимательности, в умении так построить свою фабулу, что читатель всегда чувствует себя удовлетворённым, сознаёт, что не зря потратил время на чтение, что ему приоткрылось много новых исторических фактов, достоверность которых не вызывает у него сомнения.» В 1926 году в «Современных записках» крупнейший русский историк А.А.Кизеветтер поместил рецензию на исторический роман Алданова «Чёртов мост» со следующей оценкой: «Здесь под каждой исторической картиной и под каждым историческим силуэтом вы смело можете пометить: «С подлинным верно»
В изложении исторических фактов Алданов был исключительно щепетилен, стараясь не исказить истину. Уместно привести описанный Г.Адамовичем эпизод: в повести Алданова «Могила воина» попугай императрицы Марии-Луизы повторял заученную с голоса Наполеона фразу: «Мари, я тебя люблю.» Адамович однажды спросил Алданова, откуда он взял такую деталь для повести. «Марк Александрович назвал источник, и, помолчав, не без досады добавил: «Знаете, это до сих пор меня мучает. Там сказано, что какую-то наполеоновскую фразу попугай повторял. Но не сказано, какую. Я её придумал сам.» И эта маленькая вольность, позволенная себе, мучает его. Так строги были его критерии истины.
В октябре 1945 года Бунин писал Алданову: «Недавно перечитал (уж, верно в третий или четвёртый раз) «Могилу Воина.» До чего хорошо!»
Музыковед Леонид Сабанеев, хорошо знавший Алданова, писал о нём: «Среди крупных русских писателей Алданов был одним из немногих, которые могли считаться действительно «глубоко образованными» людьми.» «… во всём он был не поверхностно, не на лету, а глубоко и тщательно осведомлён. Я думаю, что другого русского писателя с такой эрудицией в стольких областях совершенно разных и не существовало… не зря он говорил, что треть своей жизни просидел в библиотеках за чтением книг.»
3
Алданов прожил 70 лет и 3 месяца: за эту не очень долгую жизнь два раза ему пришлось бежать, оставляя позади дом, уют, родных, друзей, книги, архив. Первый раз он бежал в 1919 году из России от зверств революции, второй раз он бежал в 1940 году из оккупированной немцами Франции от безумств Гитлера. Нацисты, заняв Париж, захватили и вывезли его библиотеку и архив. Приехав в Америку в 1941 году, Алданов поселился в Нью-Йорке и без промедления занялся организацией нового журнала. В 1940 году в Париже закрылся журнал «Современные записки», просуществовавший 20 лет и имевший устный подзаголовок «лучший журнал зарубежья». Необходимость создания нового журнала взамен закрывшегося была очевидной и насущной. Средств не было и задача перед Алдановым стояла не из лёгких: найти спонсоров для будущего журнала. 16 января 1941 года Алданов пишет полное достоинства и убедительности письмо Б.А.Бахметеву2: «в Ницце мы с Буниным решили сделать всё возможное для того, чтобы создать в Нью-Йорке журнал типа «Современных записок». Я знаю, что это дело нелёгкое: журнал окупаться не может, как не окупались и «Современные записки». Он может образоваться только в случае финансовой поддержки, впрочем, не очень большой. Но думаю, дело этого стоит. Русским писателям, как оставшимся в Европе, так и переехавшим сюда, больше на русском языке печататься негде: никаких изданий и издательств в Европе больше нет. Вы знаете, что «Современные записки» сыграли некоторую роль в деле русской культуры: там было напечатано немало вещей, впоследствии переведённых на все главные иностранные языки. Лучшие вещи Бунина, давшие ему Нобелевскую премию, были напечатаны там. Теперь у Бунина есть несколько новых рассказов и он впервые в жизни не знает, что делать с написанным… Не будет журнала – нет больше и русской зарубежной литературы. Очень Вас просим помочь делу создания журнала: Вы лучше, чем кто бы то ни было, знаете как это делается в Америке.»
Б.А.Бахметев стал одним из первых спонсоров журнала. Кроме Бахметева следует назвать и другие имена людей, упоминаемых в письмах Алданова, пожертвовавших деньги на издание «Нового Журнала» в первые самые тяжёлые годы его становления и существования: С.И.Либерман, С.С.Атран, А.Я.Столкинд, М.Я.Эттингон, Едвабник, Фридман. О том, как создавался журнал очень подробно описано в письме Алданова к М.С.Цетлиной от 7.01.49г:
«Считаю нужным напомнить Вам, как создавался «Новый Журнал». В 1940 году, оказавшись в Ницце, я поехал к Ивану Алексеевичу и поделился с ним своим планом создания толстого журнала в Нью-Йорке – он тогда тоже собирался уехать в Америку. Я предложил ему издавать журнал под его и моей редакцией… Бунин с радостью принял моё предложение. Дня через два после этого Вы мне назначили свидание в кофейне и сказали, что чрезвычайно одобряете этот план, выразили желание, чтобы покойный и незабвенный Михаил Осипович принял участие в редакции, изъявили готовность работать всячески и лично для осуществления дела. Я с радостью принял это предложение: Вам отлично известно, что я всегда чрезвычайно любил, ценил и почитал Михаила Осиповича, знал, что он будет прекрасный редактор, знал и то, что Вы будете в высшей степени полезны своей энергией и трудом. Я сообщил об этом естественно Ивану Алексеевичу, и он тоже с радостью согласился. Таким образом Бунин был вместе со мной инициатором «Нового Журнала», а я был вместе с покойным Михаилом Осиповичем его основателем и редактором.» Причиной написания этого письма послужило «открытое» письмо М.С.Цетлиной И.А.Бунину, отправленное ею по адресу Б.К.Зайцева – объявление о разрыве тридцатилетней дружбы с Буниным. Алданов считал это письмо незаслуженно оскорбительным для Ивана Алексеевича и оставил «Новый Журнал», прервав многолетнюю дружбу с М.С.Цетлиной.
Алданова с Буниным связывала не просто тридцатилетняя дружба. Это была дружба, скреплённая общностью политических взглядов и литературных вкусов и интересов, взаимным уважением, взаимным доверием «как самому себе». Уехав из Парижа, в тяжёлые военные годы Алданов непрестанно помогал Бунину выжить деньгами и посылками, независимо от того, что самому Алданову жилось тоже не легко. В Нью-Йорке организовывались благотворительные концерты, вечера, сбор с которых посылался Бунину. Когда оба жили во Франции: Алданов в Ницце, Бунин в Грассе, они виделись часто и очень ценили общество друг друга. На расстоянии они обменивались письмами: делились самыми насущными жизненными проблемами. Эта переписка хранится в Нью-Йорке в Бахметевском архиве.
Постоянно восхищаясь громадной эрудицией Алданова, его умом, вкусом и литературным талантом, в письме от 23 августа 1947 года Бунин писал Алданову: «… Вы пишете: «Что ж мне хвалить Вас!» Нет, хвалите, пожалуйста, хвалите! Ужасно рад нравиться Вам! А то ведь, если хвалит Адамович, это полрадости, – ведь он не читает меня, едва знает, да и какой же он «любитель словесности»… – она ему нужна как прошлогодний снег! Итак, низко и благодарно кланяюсь Вам. … Насчёт народного языка: хоть Вы и жили только в Волынской деревне, – и как жили, Бог мой! – такой писатель, как Вы, с таким удивительным чутьём, умом, талантом, конечно, не может не чувствовать правды и языка великорусского, и пейзажа, и всего прочего.» Cтав Нобелевским лауреатом и получив право выдвигать кандидатуры на Нобелевскую премию, Бунин многократно, вплоть до своей смерти, писал в Нобелевский комитет, выдвигая кандидатуру Алданова на Нобелевскую премию по литературе.
4
Можно привести много примеров, показывающих безграничную дружбу и преданность Алданова Бунину на протяжении тридцати лет. Самым ярким, самым убедительным является уход Алданова из созданного и редактируемого им «Нового Журнала» в 1947 году. Это я проиллюстрирую письмами Цетлиной и Алданова ниже. А сейчас немного предыстории. Кампания по возвращению Бунина на родину началась ещё в конце 20-ых – начале 30-ых годов, но особенно она усилилась после того, как он стал первым русским Нобелевским лауреатом по литературе. Нобелевский лауреат, вернувшийся в СССР был бы хорошей приманкой для других писателей-эмигрантов, имя Бунина пользовалось уважением и авторитетом в литературном зарубежье и послужило бы отличной пропагандой для Советов.
Бунина постоянно обхаживали советские послы, сначала Емельянов, потом Богомолов, приглашая его в Советское посольство для переговоров по поводу издания его сочиненийю Летом 1946 года в Париж был прислан со специальным секретным заданием – вернуть Бунина – Константин Симонов, который заказал из Москвы из Елисеевского магазина русские продукты для угощения и закатил приём для писателей-эмигрантов, куда был приглашён Бунин. Бунину сулили всё, стараясь его вернуть. Ещё в мае 1945 года Бунин писал Алданову: «…Повторяю то, что уже писал Вам об Америке: чем же мы там будем жить? Совершенно не представляю себе! Подаяниями! Но какими? Очевидно, совершенно нищенскими, а нищенство для нас, при нашей слабости, больше уже не под силу. А главное – сколько времени будут длиться эти подаяния? Месяца два-три? А дальше что? Но и тут ждёт нас тоже нищенское, мучительное, тревожное существование. Так что, как-никак, остаётся одно: домой. Этого, как слышно, очень хотят и сулят золотые горы во всех смыслах. Но как на это решиться? Подожду, подумаю… хотя, повторяю, что же делать иначе?»
Трудно было Бунину сделать выбор: больная, совершенно истощённая от недоедания жена, отдававшая ему всё, что могла, сам постоянно голодавший и нищенствующий, а тут обещание всех жизненных благ. Политика пряника, применяемая к нему Советами, ослепляла умного и проницательного Бунина. В такой обстановке разумный и дружеский совет Алданова помог Бунину не совершить роковую ошибку. Выбор был сделан. Бунин отказался и от предложенного ему советского паспорта и от «золотых гор», обещанных ему в обмен на возвращение. 1 августа 1947 года он пишет Алданову: «Дорогой Марк Александрович, ставя в своё время на карту нищеты и преждевременной погибели своей от всего сопряжённого с этой нищетой свой отказ от возвращения «домой» я мысленно перечислял множество причин для этого отказа, и среди этого множества мелькала, помню, такая мысль: Как! И Марка Александровича я тогда уже никогда больше не увижу и даже письма никогда от него не получу и сам ему никогда не напишу!!». Эти строки говорят о глубине взаимоотношений двух великих людей.
Летом 1946 года в Париже появился «Указ Советского правительства от 14 июня о восстановлении гражданства СССР для бывших подданных Российской империи». Некоторые писатели, оставаясь в эмиграции, взяли себе советские паспорта. Так, к примеру, поступил А.М.Ремизов. Взятие советских паспортов группой писателей вызвало бурную реакцию в Союзе писателей русского зарубежья, председателем которого в первые годы был избран Бунин, а затем оставался его почётным членом. Всего в Союзе состояло 128 членов. Союз разделился на две группы: писателей, сочувствующих Советам и антисоветских. Решено было собрать общее собрание всех членов Союза и проголосовать за исключение из Союза тех, кто взял советские паспорта.
Из письма Б.К.Зайцева к М.С.Цетлиной от 20.12.47 г.:»… Вы уже знаете, что на общем собрании Союза нашего прошло большинством двух третей голосов (даже более) добавление к Уставу: советские граждане не могут теперь быть членами нашего Союза. Это вызвало некоторый раскол. С собрания ушло 14 человек в виде протеста, среди них Сирин, Зуров и Вера Бунина. Позже ещё к ним присоединились – в общем мы приняли 25 отказов. Среди ушедших оказался и Иван Бунин. Единственно это было для меня тягостно – за него. Ночь я не спал. Считал: действие его – предательством – мне.»
Из письма М.С.Цетлиной – В.Н. и И.А.Буниным от 20.12.47 года: «… Вы ушли в официальном порядке из Союза писателей с теми, кто взяли советские паспорта. Вы нанесли этим очень большой удар и вред всем, которые из двух существующих Россий признают только ту, которая в концентрационных лагерях, и не могут взять даже советского паспорта. Я должна уйти от Вас, чтобы чуть-чуть уменьшить Ваш удар. У Вас есть Ваш жизненный путь, который Вас к этому привёл. Я Вам не судья. Я отрываюсь от Вас с очень глубокой для меня болью, и эта боль навсегда останется со мной…»
И в конце письма – «P.S. Что мне делать с Вашими, находящимися у меня, 52 листами Ваших рукописей?»
Письмо это было отправлено Б.К. и В.А.Зайцевым, оно повлекло за собой немедленный уход из «Нового Журнала» Бунина и Алданова. Поскольку были разнотолки о причине ухода Алданова; последний написал М.С.Цетлиной письмо:
М.А.Алданов – М.С.Цетлиной 7.01.49.
«… позвольте Вам сказать (хотя это всем совершенно ясно и не может не быть ясно), что финансовые расчёты не имели и не имеют ни малейшего отношения ни к моему уходу из «Н. Журнала», ни к прекращению наших давних дружеских отношений. … единственной причиной было Ваше письмо к Бунину, – Вы это знаете. … Бунин был вместе со мной инициатором «Нового Журнала». … Он был также и самым ценным и знаменитым из его сотрудников. … Платили мы ему, по нашей бедности, гроши. Вы сочли возможным написать ему то письмо. Сочли возможным, даже не запросив его, в чём дело, почему он ушёл из парижского Союза, – вещь совершенно неслыханная. Ваше действие после 30 лет дружбы. Это письмо Вы послали открытым по адресу Зайцева, под предлогом, что адреса Ивана Алексеевича в Жуан-ле-Пэн не знали (почта, однако, письма пересылает). Мой адрес Вы во всяком случае знали. … Письмо Ваше было для Бунина оскорбительным. Оно было причиной его ухода из «Нового Журнала». Бунин тотчас объявил мне, что из «Нового Журнала» уходит. Таким образом ушёл и я. Я грубо солгал бы Вам, если бы сказал, что после такого Вашего действия в отношении моего лучшего друга Бунина (а косвенно и в отношении меня) наши с Вами отношения могли бы остаться хотя бы только близкими к прежним…»
5
Переехав в 1947 году во Францию, Алданов обосновался в Ницце. Большой литературный успех принёс Алданову его роман «Начало конца», начатый в 1936 году и опубликованный в Нью-Йорке в 1943. (Во время бегства из оккупированного Парижа вторая книга этого романа была утеряна на вокзале. В Нью-Йорке ему пришлось писать её заново по памяти.) Этот роман стал в США «Книгой Месяца», был награждён литературной премией. Алданов считал, что со временем тематика его романов устареет, и русский читатель потеряет к ним интерес, но он не сомневался, рано или поздно его книги попадут в Россию. Мысли и идеи, которые он отстаивал в своих произведениях, не потеряли своей актуальности. Они дороги и сегодня всему современному человечеству.
В заключительной главе романа «Начало конца» советский посол в Бельгии в 1937 году, выполняя задание НКВД, пытается завербовать маститого французского писателя: всего лишь подписаться в телеграмме Сталину в поддержку показательного судебного процесса над «врагами народа».
» – Так что, вы хотите купить мои сочиненья, если я пошлю телеграмму этому… Сталину? – спросил Вермандуа. Лицо его всё больше наливалось кровью.– «Вот кто внёс в мир то зло, которое теперь его заливает. И террор в таком масштабе, и зверства, и подкуп, они, они первые внесли в нашу жизнь. Гитлер только их ученик! Это они положили конец XIX веку. Моему веку!» Он вдруг почувствовал бешенство. Ему показалось, что в его лице нанесено оскорбление всей мысли, всей французской мысли, всей человеческой мысли. Ему показалось даже, что тени Декарта, Паскаля, Монтеня, Бетховена окружают его и ждут ответа. «Я знаю, что ответить этому господину!»
Сам Алданов считал своей лучшей книгой «Истоки», после выхода её в 1950 году, Георгий Иванов, поэт и критик, писал: «Имя Алданова, бесспорно, самое прославленное из имён русских писателей» («Возрождение», Париж, 1950, № 10).
6
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить…
Ф.И.Тютчев.
В романе «Истоки» Алданов продолжает свою замечательную галерею исторических портретов, начатую им ещё в тетралогии «Мыслитель»: Екатерина II, Павел I, Александр I, Безбородко, Воронцов, Робеспьер, Нельсон, Гамильтон. В «Истоках» мы находим великолепные портреты-описания: Бакунина, Перовской, Маркса, Александра II, Лорис-Меликова, Достоевского, Вагнера, Листа, Вильгельма I, Бисмарка, Дизраели, Желябова, Халтурина, Михайлова. Сцены убийства Александра II на набережной Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова) и последние минуты жизни царя во дворце описаны с высоким мастерством и до сих пор считаются лучшими в исторической литературе.
Роман «Истоки» посвящён постреформенной России, когда политика Александра II давала надежду России вступить на мирный путь демократического развития. С реформы 1863 года об отмене крепостного права прошло почти 20 лет. Либеральная общественность России ждала от царя новых перемен, ждала Конституцию. В субботу 28 февраля 1881 года Александр II утвердил своей подписью Проект Конституции, подготовленный его министром Лорис Меликовым. Через неделю он собирался подписать саму Конституцию, и Россия вступила бы в новую фазу развития – конституционную монархию, как Англия. Но этому не суждено было случиться. В воскресенье 1 марта 1881 года Александр II был убит народником Гриневицким, акт был подготовлен Желябовым, Михайловым и Перовской. «Народники, а за ними русские революционеры никогда не были способны ни на что, кроме вреда для России», «… народничество – антидемократическое по своей сути движение.» По мнению Алданова политика Александра II дала империи реальный, но упущенный шанс вступить на путь демократического развития. «Из-за чудовищного легкомыслия бесящихся с жиру сановников и молодых людей, желающих блага России, но столь же невежественных, как сановники» цареубийство привело к результатам противоположным тем, на которые рассчитывали народовольцы и либеральное общество. Они убили «самого любимого самодержца» – освободившего Россию от крепостничества, армию от неметчины и палочной дисциплины, подписавшего предварительный проект Конституции накануне последнего дня своей жизни. Проект, который его наследником Александром III был немедленно отвергнут. По-видимому, взгляд самого Алданова на идею революции заложен в мысли профессора Петербургского Университета Муравьёва, дочери которого 17-летняя Маша и 20-летняя Лиза присоединились к группе Желябова-Перовской: «Революция это самое последнее средство, которое можно пускать в ход лишь тогда, когда слепая или преступная власть сама толкает людей на этот страшный риск, на эти потоки крови». «Там, где ещё есть хоть какая-нибудь слабая возможность вести культурную работу за осуществление своих идей, там призыв к революции есть либо величайшее легкомыслие, либо сознательное преступление».
Последний роман Алданова «Самоубийство», написанный им в 1956 году за год до смерти также должен вызвать несомненный интерес сегодняшнего читателя: среди действующих лиц романа Ленин, Сталин, Крупская, Савва Морозов, единственная, как известно, сильная любовь Ленина, Инесса Арманд. Это роман о том, как интеллигенция, не принявшая революцию, в условиях Советской власти была обречена на гибель. Лучший из критиков, современник Алданова, Георгий Адамович писал, что после «Истоков» – это самое значительное «полное живого дыхания» произведение Алданова. «Ленина Алданов обрисовывает беспристрастно, очень тщательно, очень вдумчиво. Несомненно, это первый живой, правдоподобный его портрет в литературе – первый, потому что советскую иконопись или слащавые рассказики в расчёт принять нельзя.» «…удивления своего перед этим деятелем он не скрывает и пользуется им, как примером для доказательства, что история человеческим намерениям и решениям может быть подчинена».
Современники вспоминают Алданова благородным, корректным, учтивым, внимательным. «Последним джентльменом русской эмиграции» называл его Бунин. О высоких человеческих качествах Алданова Адамович пишет в своих воспоминаниях: «Это был человек в своём роде единственный. …Для меня близкое знакомство с Алдановым было и остаётся одной из радостей, в жизни испытанных. …Из него как бы источалась бесконечная благожелательность ко всем людям, … доброта, которая была бесконечно скромна и всегда бывала та же и в те годы, когда он был богатым человеком и потом, когда от богатства осталось только воспоминание. …Это было великое человеколюбие, не продиктованное никакими ни интересами, ни религиями, ни партиями, человеколюбие, которое в себе самом находило награду…»
И ещё мне хочется добавить отрывок о внешности Алданова по воспоминаниям Андрея Седых:
«В молодости он был внешне элегантен, от него веяло каким-то подлинным благородством и аристократизмом. В Париже, в начале тридцатых годов, Марк Александрович Алданов был такой: выше среднего роста, правильные, приятные черты лица, чёрные волосы с пробором набок, «европейские», коротко подстриженные щёточкой усы. Внимательные, немного грустные глаза прямо, как-то даже упорно глядели на собеседника… С годами внешнее изящество стало исчезать. Волосы побелели, как-то спутались, появились полнота, одышка, мелкие недомогания. Но внутренний, духовный аристократизм Алданова остался, ум работал строго, с беспощадной логикой и при всей мягкости и деликатности его характера – бескомпромиссно.» (Андрей Седых. М.А.Алданов «Новый Журнал», Нью-Йорк, 1961г., №64).
Своё последнее письмо к Андрею Седых от 23 января 1957 года Марк Александрович закончил словами: «Не забывайте».
25 февраля 1957 года Марк Александрович Алданов скоропостижно скончался в Ницце. У А.М.Ремизова в дневнике за 1957 год появилась пророческая запись: «В русской литературе имя Алданова займёт почётное место. …Книги Алданова будут читать.» Понадобился не один десяток лет, чтобы пророчество это сбылось. В 1988 году в России вышел двухтомник, содержавший тетралогию «Мыслитель», затем в журнале «Дружба народов» были напечатаны романы «Ключ», «Истоки» и, наконец, в 1991 году вышло шеститомное собрание сочинений в издательстве «Правда», Москва, содержащее следующие произведения Алданова: тетралогию «Мыслитель»; трилогию «Ключ», «Бегство», «Пещера»; романы «Истоки», «Самоубийство»; повести «Пуншевая водка», «Бельведерский торс»; очерки «Убийство Урицкого», «Убийство графа Мирбаха», «Взрыв в Леонтьевском переулке», «Азеф» и рассказ «Астролог». Исследователи творчества Алданова утверждают, что полное собрание сочинений составило бы около 40 томов.
Мог ли предположить всезнающий Алданов, что его детище «Новый Журнал» будет продолжать жить в 21 веке, будет радовать третье и четвёртое поколение русских эмигрантов!
К 2007 году – пятидесятилетию со дня смерти М.А.Алданова – учреждена литературная премия имени Марка Алданова. Премия будет присуждаться прозаикам, создающим свои произведения на русском языке, живущим вне Российской Федерации.
Такое признание, пришедшее к Алданову через 50 лет после смерти – дорогого стоит!
Примечания:
1. Картуш – Луи-Доминик Бургиньон, по прозвищу Картуш, главарь шайки разбойников, родился около 1680 года. В его шайку входило около 2000 разбойников. Полиции удалось его поймать только благодаря большой сумме денег, обещанной за него. Был приговорён к казни колесованием. Казнён на знаменитой Гревской площади Парижа. После его казни многие разбойники брали себе это прозвище.
2. Бахметев Борис Андреевич – учёный, дипломат, политик, инженер, меценат. Чрезвычайный посол Временного правительства России в Вашингтоне с апреля 1917 года. Единственный законный представитель России в течение пяти лет до июня 1922 года. Профессор Колумбийского университета, автор книги «Гидравлика открытых каналов». Вместе с М.А.Алдановым и М.М.Карповичем основал Архив литературных документов при библиотеке Колумбийского университета, носящий ныне его имя (Бахметевский Архив в Нью-Йорке).