Опубликовано в журнале СловоWord, номер 51, 2006
Читать энциклопедии – не только удовольствие, но и немалая польза. Вот недавно я прочитал увесистый том, который называется «Постмодернизм. Энциклопедия». Очень, скажу я вам, увлекательное и полезное чтиво.
Ну, прежде всего я постарался понять, что такое «постмодернизм». С чем его, так сказать, едят. Оказывается, это «понятие, используемое современной философской рефлексией для обозначения характерного для культуры сегодняшнего дня типа философствования, содержательно-аксиологически дистанцирующегося не только от классической, но и от неклассической традиций и конституирующего себя как пост-современная, т.е. постнеклассическая философия».
Прочитав это любопытное объяснение, я с интересом стал листать тысячестраничный том и случайно открыл его на слове «Соблазн». Знаете ли вы, что такое соблазн? Бьюсь об заклад, что не знаете. Поэтому я с помощью указанной энциклопедии объясню вам это просто и доходчиво.
«СОБЛАЗН – понятие постмодернистской философии, фиксирующее установку на снятие традиционной для классической европейской рациональности линейной семантико-аксиологической оппозиции мужского и женского (в контексте общекультурной установки постмодернизма на отказ от бинаризма). Постмодернизм осмысливает себя как фундированный отказом от классического типа организации культурного пространства, в основу которой «положен единый мужской субъект представления» (К.Оуэн).
Ну вот, теперь с соблазном всё стало абсолютно ясно. Можно соблазняться дальше. А сейчас устроим такую игру: я буду приводить цитаты из этой занимательной энциклопедии, а вы станете отгадывать, что они обозначают.
Итак: что это такое?
«Термин традиционного эстетического и социо-гуманитарного знания, обретающий имманентный категориальный статус в понятийном комплексе философии постмодернизма. В контексте установки постмодерна на преодоление традиционалистских оснований европейского «метафизического» мышления (противоположность субъекта и объекта, пафосный гносеологизм, гипотеза о качественной неоднородности и эшелонированности данных человеческого опыта) он выступает как пакетное понятие, центрирующее на себе ряд значимых ценностей постнеклассического философствования».
Угадали? Неужели нет? А между тем, всё очень просто. Оказывается, это не что иное, как ТЕЛО. Да-да, обычное человеческое тело. С научной точки зрения.
А вот еще одна загадка:
«Понятие философии постмодерна, представляющее собой результат содержательной аппликации фундаментальной для постмодернизма идеи об имманентном креативном потенциале децентрированной семантической среды на феномен телесности».
Дошло? А между тем статья называется элементарно: ТЕЛО БЕЗ ОРГАНОВ. Правда, из данного объяснения не совсем ясно, без каких конкретно органов обходится это самое «тело». Но, как вы сами понимаете, такие мелкие детали совсем не обязательно включать в солидный научный труд. В данном контексте любые отсутствующие органы уже не играют роли.
Наконец, еще одно объяснение довольно известного понятия, и вы обязательно должны отгадать, о чем идет речь.
«Понятие постмодернистской философии, фиксирующее в своем содержании характеристику человеческой телесности, открывающую возможность конституирования вариабельных культурно артикулированных практик, организующих тем или иным образом процессуально понятную эротическую сферу человеческого бытия…»
Если вы всё еще не поняли, так я вам открою секрет: это статья о сексе. Да-да, о том самом.
Конечно, можно приводить еще множество цитат, но характер их понятен: нет, друзья мои, это не какой-то там сленг или ненормативная лексика. Это сугубо научный язык для конституирования и фундирования артикулярных практик, центрирующих пафосный гносеологизм. Ясно?
Можно воскликнуть вслед за классиком: о великий, могучий и многотерпеливый русский язык! Как его только ни выкручивали, как ни ломали, какие только эксперименты над ним ни ставили! То языковеды во главе с корифеем всех наук, то другие «веды» по наущению нашего дорогого Никиты Сергеевича, то теперь еще специалисты, которые снова жаждут языковых реформ. Не говоря уже о весьма эффективных современных опытах, которые проводят новые русские, с их тяготением к ненормативной лексике и к слову «блин» как изящной замене другого слова на ту же букву.
И вот наконец-то нашлись философы-постмодернисты, которые привели русский язык в полный порядок, сообщив ему строгую научность и чистоту.
Эпиграфом к этой уникальной энциклопедии, вышедшей в минском издательстве «Интерпрессервис», составители А.А.Грицанов и М.А.Можейко взяли слова французского философа Мишеля Фуко: «Работать – это значит решаться думать иначе, чем думал прежде».
И это очень правильно. Надо работать, читать энциклопедию «Постмодернизм» и после этого думать иначе, чем прежде. И не только думать, но и говорить.
Ну, к примеру, представим себе такую сценку. Встречаются двое новых русских.
– Здорово, Колян! Как жизнь?
– Нормально, в натуре, Вован… Ваще-то, жизнь – суть потенциал или тенденция воздействия на неорганизованную материю, перманентно образующуюся из погаснувших «осадков» жизненного порыва… Жизнь стремится к численному увеличению и обогащению самое себя, дабы умножиться в пространстве и распространиться на все времена. Но тут такая, понимаешь, хреновина: на днях я закадрил одну телку. А она ну типа требует на ней жениться. Теперь не знаю, блин, что делать.
– Да ты чё, Колян, офигел? Любовь есть универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая в своем содержании глубокое индивидуально-избирательное интимное чувство, векторно направленное на свой предмет и объективизующееся в самодостаточном стремлении к нему. Атрибутивным аспектом любви является особый эмоциональный ореол ее носителя. Так что ништяк все это! Держи хвост дудкой и не поддавайся. Тут, кореш, логически возможны два варианта выхода из этой ситуации: продолжать настаивать на возможности трансцендентального синтеза времени за счет включения бытия в структуры сознания, либо признать действительно имеющим место только имманентный синтез времени, оставив открытым вопрос о времени бытия. Понял, Колян?
Короче, овладевайте философией, штудируйте вышеупомянутую энциклопедию и будете, как говорится, расти над собой – думать иначе, чем прежде, работать не так, как раньше, и жить совсем по-другому. Счастливой вам гносеологии, господа!