Участники:
«Русский Журнал» (электронный) — Татьяна Тихонова, гостья из Москвы
«Слово-Word» – Главный редактор Лариса Шенкер
«Новый Журнал» – Главный редактор Марина Адамович
«Интерпоэзия» – Главный редактор Андрей Грицман
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 48, 2005
27 ноября 2005 года в Нью-Йорке состоялся «Круглый стол»
на тему:
«Роль русскоязычных журналов в едином литературном пространстве русской культуры —
в России и за рубежом».
Участники:
| «Русский Журнал» | (Электронный) | Татьяна Тихонова, гостья из Москвы |
| «Слово-Word» – | Главный редактор | Лариса Шенкер |
| «Новый Журнал» – | Главный редактор | Марина Адамович |
| «Интерпоэзия» – | Главный редактор | Андрей Грицман |
Выступления участников
Татьяна Тихонова
Я представляю Интернет-проект «Журнальный зал Русского Журнала» (http://magazines.russ.ru), который в 2002 г. был признан лучшим литературным ресурсом Рунета.
«Журнальный зал Русского Журнала» – оригинальный некоммерческий проект, дающий современным литературным журналам возможность знакомить читателей русского Интернета со своей деятельностью. Впервые в российском Интернете на одной площадке собраны и снабжены системой поиска архивы и свежие номера ведущих литературных журналов.
В «Журнальном Зале РЖ» широкая читательская аудитория (около 8 тыс. человек в день) получает свободный доступ к произведениям современных прозаиков, поэтов, публицистов, эссеистов, литературных критиков. Если учесть, что подавляющее большинство новых текстов впервые публикуется именно в «толстых» журналах, можно сказать, что «Журнальный Зал РЖ» является развернутой, непрерывно пополняющейся библиотекой новейшей русской литературы.
Накопленный почти за десять лет (ЖЗ открылся в марте 1996 г.) ресурс обеспечивает доступ к самым заметным явлениям в современной литературе. Читателю доступно содержание более чем тысячи журнальных номеров (по состоянию на 01.11.05 – 1284 номера, 26030 текстов 9640 авторов). ЖЗ содержит справки об авторах и более двухсот литературно-критических обзоров, ориентирующих читателя в предлагаемом собрании текстов. ЖЗ оснащен системой поиска по авторам.
Немного об истории проекта. В то время – а это было более 10 лет назад – не только главные редакторы толстых литературных журналов, но вообще мало кто представлял, что Интернет может быть русским. И когда компания «Агама» начала создание русскоязычного поиска «Апорт», ей понадобилось большое количество текстов для обкатки нового проекта. Конечно, можно было взять со старых магнитофонных лент тексты Стругацких или библиотеки анекдотов, но если уж создавать новое – то делать грандиозный проект. Поэтому так понравилась всем идея Евгения Козловского создать многоуровневый информационно-культурный сайт «Русский клуб». Реализацией абсолютно фантастического в то время проекта я и занялась. Для заполнения страниц, названных Козловским «Журнальным залом», я обратилась к сотруднику «Нового мира» Сергею Костырко; и вместо того, чтобы, вежливо извинившись, отмахнуться от непонятного по тем временам «бумажному литератору» предложения, он согласился поехать на фирму и посмотреть, что это такое – Интернет, а затем написал некий проект ЖЗ. В основе его концепции было представление современной толсто-журнальной литературы, составлявшей тогда основной поток новейшей русской литературы. Концепция проекта обсуждалась и выверялась вначале с руководителем «Агамы» Сергеем Королевым, представителем «Октября» Ириной Барметовой и мною, как будущим «реализатором» проекта, а затем, весной 1996 года проект ЖЗ был предложен на рассмотрение приглашенным в «Агаму» редакторам некоторых ведущих толстых журналов – «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Новая Юность», «Иностранная литература», «Новое литературное обозрение», «Вопросы литературы» и др. На том собрании и был совместно определен основной состав ЖЗ, и тогда же, в марте 1996 года, ЖЗ появился в Интернете. Литературным куратором ЖЗ был и остается Сергей Костырко. А я на протяжении 10 лет являюсь руководителем проекта.
Татьяна Тихонова зачитывает письмо Сергея Костырко:
«Пользуясь возможностью, хочу передать уважаемым коллегам привет и пожелания успехов в их трудном и замечательном деле, а также несколько слов сказать о нашем, теперь уже совместном с вами детище, «Журнальном Зале».
Многих моих коллег вводит в недоумение как бы некоторое противоречие: с одной стороны, на титуле ЖЗ значится: «Библиотека русских толстых журналов», а с другой стороны – они сталкиваются с осторожностью и неторопливостью, с которой ЖЗ увеличивает количество представляемых у себя журналов. Об этом недоумении – и раздражении даже – я сужу по той настойчивости, с которой просят, а иногда и требуют, некоторые редакторы представления их журнала в ЖЗ. Логика их понятна: главным достоинством библиотеки является полнота обзора – и только. Но в данном случае слово «библиотека» не должно вводить в заблуждение: здесь оно определяет только форму подачи материала на сайте, но никак не концепцию «Журнального зала». ЖЗ отнюдь не стремится к максимальной широте охвата (что технически для нас не так уж сложно). ЖЗ ставит перед собой задачу, на мой взгляд, более сложную, более важную и актуальную сегодня – представить сам эстетический и общественно-культурный феномен под названием «русский толстый литературно-художественный журнал» в его сегодняшнем бытовании. Мы пытаемся представить одну из тех культурных традиций, которые не подвергается изменениям времени, но – сами определяет время и диктуют моды. Именно поэтому мы так осторожные и неторопливы. Стараясь с максимальной полнотой представить весь жанровый и эстетический спектр русской толсто-журнальной традиции, мы не выставляем издания, которые строят свою политику исключительно на идеологической остроте, а в редакторской практике исходят из ленинского определения литературы, как части общепартийного дела. Ну и, разумеется, мы избегаем изданий, художественный уровень которых резко отличается от уже выставленного в ЖЗ. Сказанное выше – про сохранение эстетических традиций русской литературы – может прозвучать излишне гордым, почти самонадеянным и игнорирующим реалии нынешней российской действительности. В частности, то обстоятельство, что тиражи толстых журналов несопоставимо малы рядом с тиражами коммерческой массовой литературы. Не могу сказать, что ситуация эта не тревожит, – несколько лет назад и я, например, тоже определял будущее нашей литературы как катакомбное, но это, как выяснилось, уже мои личные проблемы, к литературе отношения это не имеющие. Запас прочности у литературы оказывается гораздо более значительным, чем нам иногда кажется. А что касается новых времен, то они не только усложняют жизнь литературы, но и предоставляют для нее новые возможности, в частности – Интернет.
Поэтому в оценке нынешнего состояния нашей литературы я бы не стал сосредотачивался исключительно на цифрах тиражей, есть множество и других критериев. Разных и неожиданных. Ну, скажем, то обстоятельство, что количество молодых авторов, штурмующих отделы прозы и поэзии тех же «Нового мира» или «Знамени», отнюдь, не уменьшается, – напротив. Или то, что в ЖЗ появляются новые толстые журналы, в частности «Слово», «Интерпоэзия» и «Новый журнал» – русская литература продолжает расширять свою географию. Так что дело наше далеко не так безнадежно, как может показаться.
Уже по определению, по самой специфике того, чем мы занимаемся, новое – это мы сами. Осознавать это, конечно, лестно, но подобное обстоятельство накладывает и свои достаточно тяжелые обязанности – как минимум, быть действительно новыми. Очень приятно, что количество людей, не испугавшихся этого, увеличивается”. Сергей Костырко
Журнальный зал – общее дело, в которое заложен труд не только мой и Сергея, но также всех главных редакторов толстых российских журналов. Мы очень внимательно прислушиваемся к их мнению. У каждой редакции есть собственная стратегия. Например, «Новый мир» у нас выставлен более чем за десять лет – были переведены в электронный вид архивы, начиная с 1993-го года. Такие журналы, как «Новый мир» или «Знамя», выставляются полностью до того, как они появляются в печати.
Позиция журналов «Октябрь» и «Звезда» иная. Их выставляют через месяц после выхода в свет. И это право редакций журналов
***
Лариса Шенкер: Есть вопросы?
Вопрос: Под русским журналами вы понимаете те, что выходят в СНГ, или также на русском языке в других государствах?
Т.Т.: Сейчас я подумаю. У меня есть московские журналы, питерские, уральские, сейчас появился красноярский журнал. Если появится журнал такого уровня, который мы могли бы взять в «Журнальный зал», – где бы он ни выходил, мы сделаем это с удовольствием. Всего у нас двадцать девять журналов, из них пять выходят не в России.
Вопрос: Значит, двадцать четыре журнала выходят в России? В основном в Москве и Петербурге?
Т.Т.: Да, вы правы. Очень жалко, что саратовская «Волга» перестала выходить, я ее очень любила. Но все-таки, я уже говорила, есть уральские журналы и один красноярский.
Вопрос: Какие же уральские?
Т.Т.: Уральские – это «Уральская новь» и «Урал». В Красноярске выходит «День и ночь».
Вопрос: Представляете ли вы полностью журналы в Интернете? Зависит ли это от финансовых проблем? Так, «Звезда» выставляет не все в Интернете.
Т.Т.: Например, «Иностранная литература» не имеет возможности выставлять себя целиком, потому что она связана обязательствами перед иностранными авторами . Поэтому «Иностранка» самые лучшие свои романы в последнее время дает не полностью. Что касается «Звезды»: поэзию и прозу они выставляют полностью. Остальное – по усмотрению редакции. Журнал верстается в Интернете по тем файлам, которые дает редакция. И что дать в Интернет, решает главный редактор. Исключительно. Причины могут быть самые разные.
Вопрос: Значит, за таким проектом стоят какие-то люди, которые решают. Кто отбирает направление, и так далее. Это как бы отцы-основатели, типа там «Новый мир», «Знамя», «Октябрь». Мне любопытно, как это делается. И на каком основании решается, кто пойдет – кто не пойдет. Мы обсуждали это с тобой и Сергеем в Москве, мне ясно, почему там нет «Нашего Современника» и «Сибирских огней», но мне просто любопытно, как это делается, потому как не то что ты открываешь и читаешь, так сказать, написано «Редакционная коллегия Журнального зала», когда понятно, что люди собираются раз в месяц и решают, что будет, да? Там этого нет. Как же работает?
Т.Т.: Проект затевался изначально как представление некоторой русской литературной традиции – именно толстого литературного журнала. Поэтому никакие альманахи, или журналы, которые только претендуют называться журналами, но фактически ими не являются, а являются просто более-менее регулярно выходящими под одним названием сборниками, – этого мы не ставим принципиально. У проекта есть своя эстетическая идеология. Она такова: мы представляем толстый русский литературный журнал прежде всего как явление в первую очередь эстетическое. Часть культурной жизни России. Еще и этим определяется выбор представленных у нас журналов.
Работает система очень просто. Мы рассматриваем все журналы, которые нам предлагают. Есть первый фильтр – это я и Сергей Костырко, а потом, если мы считаем, что этот журнал достаточно интересен, спрашиваем мнение главных редакторов, и если они не возражают, этот журнал появляется в «Журнальном зале».
Вопрос: А социально-политические соображения? «Наш современник», «Сибирские огни»?
Т.Т.: А это уже было сказано в письме С. Костырко – политикой мы не занимаемся. Для этого есть другие издания.
Вопрос: Как финансово обеспечивается «Журнальный зал»? Участниками?
Т.Т.: Нет, ни в коем случае, потому что журналы у нас не такие богатые. Понятно, что ЖЗ – проект независимый, и диктовать ему волю никто не может, потому что тогда он потеряет свою ценность. Т.е. каждый раз (а это случалось четыре раза) появлялся спонсор, который оплачивал техническую поддержку проекта и работающих сотрудников. Поэтому большое спасибо господину Соросу, с первого гранта которого начался этот проект. Сорос обычно дает грант на год, дальше нам объясняют: ребята, если раскрутитесь, – живите. Если вы не раскрутитесь, кому вы нужны? Позиция жесткая, но правильная. Дальше нас поддерживало издательство «Инфоарт», потом, когда оно перестало существовать, нас взяла русско-американская компания, которая называлась Russia-on-line, затем мы перешли в «Русский журнал» который является проектом Русского института. Кстати, что касается «Русского журнала», обратите внимание – это очень интересное ежедневное сетевое издание о культуре, политике, обществе.
Вопрос: У вас была такая парадоксальная ситуация, когда вы стали конкурентами с «Новым миром» в бумажном варианте. Как они могли решить эту проблему: иметь большие бумажные тиражи и в то же время быть доступными по Интернету всему миру?
Т.Т.: Вы знаете, это та проблема, которая, наверное, на третий год существования «Журнального зала» возникла очень остро. Возникла из истории, достаточно занятной. Когда один из главных редакторов прилетел в США, около трапа самолета, в Америке, его встретил знакомый с распростертыми объятиями и сказал: «Ой, как здорово. Вы появились в Интернете, вас можно не выписывать». После этого главный редактор стал мне давать только содержание номеров и не давал никаких текстов, и вообще обходил меня. Но через некоторое время главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский провел некоторые исследования, такие же исследования у нас проводились в Московском Университете, и было выяснено, что публика, которая читает бумажные издания, и та публика, которая читает публикации в Интернете, – это два совершенно разных общества, практически не пересекающихся.
Можно поговорить и о том, почему толстым журналам все-таки выгодно появляться в ЖЗ.
Во-первых, текст сразу же появляется в поле зрения и читателя и критика, а для критиков это еще техническое удобство – можно не набирать развернутые цитаты из романов или из стихов вручную. Критики, как правило, журнальные новости узнают от нас – из тех же регулярных анонсов, предваряющих выход журналов, ну и многие сами тексты читают в «Журнальном зале».
Во-вторых, был такой период, когда журнал «Звезда» не появлялся три месяца в ЖЗ, и я получила кучу писем с вопросами: «В чем дело? Почему журнал не выходит»? Если журнал есть в «Журнальном зале», значит, все нормально – журнал существует. И несколько раз, когда у журналов возникали финансовые проблемы, нам звонили, спрашивали: останутся ли они в ЖЗ, если у них будет только интернетный вариант. И мы говорили: конечно.
Вопрос: Читатели бумажных журналов – в основном пожилые люди?
Т.Т.: Вовсе нет. Сейчас журналы субсидируются государством очень своеобразно. Деньги даются библиотекам, чтобы эти библиотеки подписывали толстые журналы. И поэтому та глубинка, которая забирает бумажные варианты, вряд ли читает толстые журналы по Интернету. А с другой стороны, я считаю, что человек, который читает ЖЗ, может проглядеть пять-шесть-семь журналов, обозрения журналов, которые есть в ЖЗ, т.е. можно понять, на что надо обратить внимание, и читает уже в бумажном варианте то, что ему наиболее интересно. «Журнальный зал» – это ведь не только содержание вышедших журналов – я регулярно выставляю множество и других материалов, связанных с текущей литературой, в частности – лонг-листы и шорт-листы литературных премий, и чаще всего это действительно списки наиболее интересных произведений, появившихся за год.
Вопрос: Вот вы сказали – ваш спонсор, но теоретически завтра возможен другой?
Т.Т.: Если бы это был первый или второй год существования, то найти спонсора было бы нелегко. Но четыре года назад, уходя из Russia-on-line, мы получили пять очень интересных предложений, но остались при «Русском журнале», потому что «Русский журнал» был наиболее близок к нам по духу. Это хороший альянс. Если что-то опять случится, я очень надеюсь, что будут желающие взять этот проект, который называют сейчас национальным достоянием – и я уверена, что это не преувеличение.
Вопрос: Были ли случаи исключения журналов из ЖЗ?
Т.Т.: К сожалению, некоторые журналы у нас ушли в архив, и не по нашей вине – возникали финансовые трудности, и журналы переставали выходить. Несколько раз мы говорили с редакторами по поводу некоторых скользких статей, и они их убирали. Конфликтов не было – когда работаешь с людьми десять лет, возникают отношения исключительно дружеские.
Вопрос: А более конкретно – кто решает?
Т.Т.: Во-первых, у меня же большая переписка с читателями, и сразу видишь по письмам, что что-то не так. Получаешь одно-второе-третье письмо и понимаешь, что это не частное мнение, и начинаешь думать, как исправить ситуацию. Например, лет пять-шесть назад была проблема с употреблением ненормативной лексики. Мне, допустим, это никогда не нравилось, но кто-то из редакторов имел другое мнение – ближе к народу. Но в конечном итоге мы всегда договариваемся.
Лариса Шенкер
Мне бы хотелось сосредоточиться на главной теме, как мы ее объявили для нашего круглого стола: «Роль русско-язычных журналов в едином литературном пространстве русской культуры – в России и за рубежом».
Русская эмиграция продолжается во всем мире. Русские есть в Австралии, во Франции, и в Америке, – везде. Почти нет уже точки на земном шаре, где бы не было русских эмигрантов. Эмигрант – это очень сложное состояние человеческой жизни и души. Иногда состояние, в котором человек никогда уже не может найти себя, не может жить нормальной жизнью и не может быть счастлив. Цель нашего журнала – для чего мы все, собственно, работаем, – помочь русским в зарубежье остаться в сфере русского языка, русской литературы и русской культуры, т.е. сохранить себя.
Это очень трудная задача, связанная не только с пониманием языка, но с менталитетом, с пониманием того, что есть главное в жизни, чтобы человеку было если не замечательно жить, то хотя бы терпимо.
Наверное, мы все обратили внимание, что в человечестве есть разные группы людей, придерживающихся разных взглядов на жизнь, зачастую настолько разных, что это ведет к столкновениям, а порой к войнам.
И вот мы пытаемся также в нашем журнале помочь этим людям, принадлежщим к разным группам, понять друг друга. Хочется верить, что понять – значит простить. А простить – значит, уже не убивать, а как-то говорить между собой, как-то решать проблемы другими способами, а не с помощью ножа или атомной бомбы. Это кредо нашего журнала.
Эта задача очень трудная, порой невыполнимая. Однако мы пытаемся, потому что если не сделать самого маленького первого шага, то никогда не добьешься результата; как говорят китайцы: «Любая самая длинная дорога начинается с первого маленького шага». Вот эти шаги мы делаем уже двенадцать лет и считаем это главной своей задачей.
Нам кажется , эти проблемы нуждаются в разрешении не только в эмигрантской среде, но и в метрополии, во всем русскоязычном пространстве, как в настоящем, так и в будущем.
Недавно скончавшийся выдающийся историк, князь Алексей Павлович Щербатов, написал очень интересную книгу о своей жизни «Право на прошлое». Он рассказал эпизод, как они на корабле покидали Россию. Мальчику было 11 лет. Отец сказал перед отъездом: «Мы эту войну проиграем. (Она еще не была проиграна, но была близка к этому.) Мы эту войну проиграем, потому что мы вышли воевать с пустыми знаменами». Так вот, нельзя недооценивать значения того, что начертано на знаменах. Мне кажется, надо на это обратить внимание и «Новому журналу», и «Журналу интерпоэзии» особенно, потому что поэзии свойственно в особенности выражать чаяния и душу народа.
Самые лучшие поэты в мире, шедевры которых мы ценим, всегда выражали душу народа.
Именно талантливой поэзии свойственно еще и прозревать будущее. Я позволю себе прочесть стихотворение гениального русского поэта Ивана Бунина:
«Шепнуть заклятие при блеске
Звезды падучей я успел.
Ну что изменит наш удел?
Все те же топи, перелески,
Все та же полночь, дичь и глушь…
А если б даже Божья сила
И помогла, осуществила
Надежды наших темных душ,
То что с того? Уж нет возврата
К тому, чем жили мы когда-то.
Потерь ни счесть, ни позабыть.
Пощечин от солдат Пилата
Ничем не смыть – и не простить.
Как не простить ни мук, ни крови
Всех убиенных во Христе.
Как не простить грядущей нови
В ее отвратной наготе.
Я хочу добавить, что мы работаем для улучшения взаимопонимания между разными группами населения – людьми разных национальностей, разных вероиповеданий и, наконец, между двуми самыми многочисленными группами населения земли.
Кто-нибудь мне подскажет, о ком идет речь?
Андрей Грицман: Это мужчины и женщины.
Л.Ш.: Конечно. Теперь в наше поле зрения попадает вся громада литературы. Нужно выбирать. По-видимому, необходимо печатать произведения, которые могли бы влиять на людей. Они, конечно, должны быть очень талантливыми. Потому что если они бездарны, то какие бы в них ни были выражены идеи – они не будут услышаны. Только прекрасные художественные произведения могут дойти до души. Наш журнал на русском и английском языках обращается ко всему человечеству. И в этом вопросе интернетовский сайт играет неоценимую роль. Большое спасибо тем, кто его создал и поддерживает.
Марина Адамович
Несколько лет назад мы с Михаилом Эпштейном вступили в своеобразную дискуссию о том, что же такое Интернет. Тезис Эпштейна был: Интернет — это тотальная республика, мой тезис: тотальная диктатура. К сожалению, Интернет содержит в себе такую тенденцию, я глубоко в этом убеждена. Поэтому наша задача: овладеть Интернетом прежде, чем он он овладеет нашим сознанием, начнет формировать наши вкусы и критерии. Страшно само по себе не безвкусие современного Интернета, а то, что плохой вкус выдается за норму. Кстати, в этом основная опасность вообще массовой культуры, частью которой является и Интернет. Но в русском Интернете я бы сегодня обратила ваше внимание не на его хулиганскую часть (о чем все хорошо знают), а на то, что это единственный национальный Интернет, который занимается глобальными вопросами культуры, и занимается концептуально. Скажем, что такое «Русский журнал»? Это вопроизведение в виртуальном пространстве, на экране компьютера, классической традиции русского толстого журнала. Традиции, которая начала формироваться еще от Екатерины, заявила о себе “Современником” Пушкина и вполне утвердилась в девятнадцатом веке как традиция интеллектуального чтения. Толстый русский журнал – это сосредоточие свободной мысли, интеллектуальный центр, формирующий и литературный процесс, и культурное сознание общества. “Русский журнал” — попытка именно такого толстого журнала на Интернете. Там есть политика, социология, культурология, литературная критика (скажем, замечательный критик Эдельштейн, который уже печатается в бумажном толстом журнале, потому что это – единое культурное пространство. И потому, кстати, так естественно появление в интернет-журнале собственно “Журнального зала”). Словом, мы имеем дело с толстым журналом, но уже в современных технологиях. Так что Татьяна Тихонова и Сергей Костырко делают великое дело.
Иногда редакторы бумажных толстых журналов жалуются, что журнал прочитывается на интернете, а в результате тиражи падают. А что такое тираж для толстого журнала? Это деньги, деньги для очередного номера (толстый журнал заведомо нерентабельное издание). Так вот, я глубоко убеждена, что Интернет не влияет на падение тиража. Толстый литературный журнал вообще не должен иметь большой тираж. Это, если хотите, элитное издание. Это не журнал «Огонек» и не газета «Правда», они не могут иметь миллионные тиражи… Но есть некая прочная, своя, верная аудитория. Интеллектуалов не может быть много, и это хорошо. Но что дает Интернет? Интернет дает рекламу. Ведь если человек прочитает журнал на Интернете и заинтересуется, он купит бумажный вариант журнала. О том свидетельствует моя собственная практика и как редактора, и как литературного критика. Скажем, «Новый журнал» (Нью-Йорк), издается уже шестьдесят пять лет. Я благодарна «Журнальному залу» за то, что много лет назад Сергеей Костырко и Татьяна Тихонова поместили «Новый журнал» на свой сайт. Для нас это хорошая реклама, вырос поток текстов, появились новые авторы. А мы с удовольствием печатаем не только старых эмигрантов, но и авторов из ближнего зарубежья, да и российских писателей. Вот последний декабрьский номер: прекрасные прозаики Нина Горланова и Вяч. Букур из Перми, или, скажем, Евгений Шкловский из Москвы. С другой стороны – наши постоянные авторы Николай Боков из Парижа, Ирина Муравьева из Бостона, многие другие – “Новый Журнал” распространяется по всей рускоязычной диаспоре, т.е. в 32 страны.
Словом, если будет продолжаться процесс окультуривания стихии Интернета, то тогда, может быть, действительно он из майдана сформируется во что-то доброе и хорошее, что мы называем культурой. И если интеллектуальная аудитория утвердится в пространстве Интернета, то, глядишь, его тоталитарные потенции будут приглушены, и Эпштейн окажется прав, и мы заживем в разумном свободном мире… Пока все в нашей власти, но этот момент легко упустить.
Теперь – несколько слов о бумажном варианте нашего журнала, который все-таки основной для нас. Следующий год для нас особенный, потому что это будет шестьдесят пятый год издания (НЖ начал выходить в марте 1942 года). Мы — старейший журнал русской эмиграции. Я не знаю, знакомы ли присутствующие с историей журнала, поэтому — в двух словах. Журнал был основан по идее И. Бунина М. Цейтлиным и М. Алдановым, когда они оказались на берегах Америки. Долгие годы «Новый журнал» был единственным журналом эмиграции, который, собственно, и формировал весь литературный процесс: вся первая эмиграция, вся вторая эмиграция прошли через «Новый журнал». Назовите любое известное литературное имя, оно было там. Остановимся лишь на четырех Нобелевских лауреатах: Бунин, который дал свои тексты для первых книжек «Нового журнала» (эти рассказы позднее вошли в «Темные аллеи»), Солженицын, которому мы помогали еще при его высылке, «Новый журнал» поддерживал, а потом печатал его публицистику и художественные произведения. «Доктор Живаго» Пастернака был впервые напечатан в «Новом журнале». И Бродский посылал свои стихи, еще из Питера… Словом, история славная, и я люблю об этом говорить.
Журнал, естественно, с течением времени менялся. Скажем, первые два главных редактора ставили задачу поддержать русскую литературу, потому что, повторяю, это был единственный русскоязычный журнал за рубежом. Следующий редактор – М. Карпович, известный историк русского происхождения, профессор Гарвардского университета, сделал «Новый журнал» международным. Сегодня мы распространяем журнал практически во все страны, где живет русскоязычная диаспора. Роман Гуль, известный общественный деятель и публицист, дал возможность советским писателям публиковать свои тексты в «Новом журнале”. Это была единственная возможность публиковать тексты без цензуры, так появился на наших страницах В. Шаламов с “Колымскими рассказами”… После Р. Гуля главным редактором стал Ю. Кашкаров, известный прозаик зарубежья, потом Вадим Крейд – специалист по Серебряному веку… “Новый Журнал” — классический толстый журнал, со всеми традиционными разделами: проза, поэзия, уникальный раздел мемуаристики. Это архивы, начиная от первой эмиграции, такого раздела вы не найдете нигде. Это история и русской культуры, и литературы, и церкви, и русской эмиграции. Нашей историей, пожалуй, никто так предметно не занимается, как «Новый журнал».
Это классический журнал, тексты сложные, и я считаю, что так оно и должно быть. Приоритет – для своих авторов, писателей эмиграции , хотя мы с удовольствием печатаем и авторов из России. Главный принцип отбора – высокий уровень текста. Уже в первой книжке НЖ было заявлено, что берутся любые тексты, главный принцип отбора – художественный уровень, никакой идеологии (впрочем, с самого начала и до наших дней исключаются две идеологии: нацизм и коммунизм). Сегодня я могу только присоединиться к тому редакционному заявлению сорок второго года, с тех пор для нас ничего не изменилось.
Вопрос: Слышали ли вы подобное: «Очень хорошо, замечательно, но не подходит по направлению»?
М.А.: Мы не называем это «направление», но для нас существенно понятие традиции русской культуры. Что я имею в виду? Традиция русской культуры в особом восприятии слова. Это слово понятийное, смысловое, значимое. Скажем, именно по этой причине в журнале не приветствуются тексты постмодернизма, потому что там опора идет на речевой поток, на нивелированное устное слово; потому что постмодерн отрицает чувство историзма, нивелирует историю, тем самым не признает традиционные основы русской культуры. Для таких текстов нужна собственная площадка, я же не вижу причин, почему мы должны подделываться под течение, которое нам чуждо. Постмодерн – лишь одно из проявлений совеременной культуры, мы же отражаем другое. Так что не будем путать своего читателя, иначе он вообще перестанет нам доверять.
Вопрос: Ограничений на злобу дня нет?
М.А.: Нет. Напротив, мы стараемся отразить на страницах журнала те новые проблемы, с которыми сталкиваются сегодня наши читатели. Скажем, не так давно мы напечатали статью Ю. Боголепова, радиожурналиста из Канады, в защиту русскоязычного населения Севастополя, в декабрьской книжке журнала – материалы Круглого стола, посвященного международному усыновлению детей из России… Читайте “Новый Журнал” — и сами все поймете.
Вопрос: Есть ограничения на тексты с продолжением?
М.А.: Да. У нас четыре книжки в год, поэтому мы внутренне сориентированы на короткий жанр – рассказ или короткая повесть. Стихи мы предпочитаем давать подборкой. Два, три, четыре стихотворения, чтобы как можно лучше представить поэта.
Андрей Грицман
Во-первых, я хотел бы сказать, что «Журнальный зал» – это совершенно уникальное явление. В англоязычной литературе такого нет. Насколько я знаю, во франкоязычной тоже нет. Почему я про это говорю? Потому что русский язык, русская литература, русская словесность стали гораздо ближе за последние десять-двадцать лет к англоязычной традиции. В ней имеется английская, американская, австралийская, новозеландская, ирландская и т.д. литературы. Все понимают друг друга, но это абсолютно разные культуры. И это, в какой-то степени, стало развиваться в русскоязычной культуре. Сейчас есть метрополия, раньше были Москва и Ленинград и все, потом была эмиграция, совершенно противостоящая им. Теперь появились Москва, Ленинград, Сибирь, Урал, ближнее зарубежье, как говорила Марина, и дальнее зарубежье. Мы прожили за рубежом четверть века, как я, например, некоторые люди приехали совсем молодыми и стали писать здесь, или созрели как авторы вне России, т.е. это как бы совершенно другая культура.
И без «Журнального зала» невозможно было бы сделать этот срез, объединить это все в одну литературную культуру. “ЖЗ”, с одной стороны, очень элитарный проект, потому что это — двадцать девять журналов, как бы клуб, в который надо получить пропуск. С другой стороны, это очень демократический проект, потому что, если раньше было абсолютным пропуском в вечность – иметь публикацию в «Знамени» или в «Новом мире», то теперь это особый смысл, честно говоря, потеряло. Потому что открываешь утром, придя на работу, «Журнальный зал» – и видишь публикацию знакомого тебе поэта, или кого ты лично не знаешь, но кто тебе интересен, в «Новой Юности» или в «Уральской нови», или в «Слове-Word», или в «Новом журнале». И мне лично абсолютно наплевать, где эти стихи, мне понравившиеся, опубликованы. То есть, с одной стороны, это клуб, с другой стороны – это крайне важная идея демократизации литературной жизни. Почему это так важно?
Потому что если раньше был доступ к нескольким толстым журналам, если повезет, то теперь это открыто, возможно, и создает ситуацию близкую к западной, американской ситуации, какую я и стараюсь развить в нашем журнале “Интерпоэзия”. Имеется довольно большое количество профессиональных хороших журналов, куда ты посылаешь периодически свои материалы. Они если не там, то тут опубликованы. И ты можешь представить свою работу коллегам и посмотреть, что они делают. Это создает живой обмен, в отличие от того кафкианского ужаса запыленных коридоров редакций, где твоя рукопись пролежала четыре года. Там происходят какие-то важные чаепития, подмигивания, ухмылочки, странные неопределенные телефонные разговоры и т.д. И потом выясняется, что ничего не опубликовано. Но стихи, конечно, не скисают, как помидоры, за четыре-пять лет. Но, тем не менее, это совершенно не нормальная для, профессионально говоря, практикующего автора, ситуция. И еще к тому же, анахронистическая прусская гордость “толстых журналов” не позволяет, чтобы какие-то тексты где-то еще появились, потому что это оскорбление “знамени” этого журнала”.
«Журнальный зал»играет демократизующую роль в литературе. Идет более живой обмен с коллегами. Сегодня было много вопросов по поводу бумажных версий. У нас интернетный журнал, мы также стали делать (раз в год) антологию, как бы best of Интерпозия, по-русски и по-английски. Это было представлено и в Москве, и в Мюнхене, и в Израиле будет скоро представлено. Проблема заключается в том, что к нам, сюда, в Нью-Йорк – в “центр мира” – мало доходят толстые журналы. «Новый журнал» я получал раньше по подписке, а другие толстые журналы не доходили. А о своих первых публикациях в России в «Новой Юности» много-много лет назад я случайно узнал через три года от Глеба Шульпякова. Я никогда об этом не знал. Это не попадало. Особенно сейчас есть проблеме в ближнем зарубежье. Пограничники на узбекской границе и на украинской границе штыком взрывают эти пакеты и вышвыривают к чертовой матери русские журналы и русскую литературу. Я не шучу. Это чистая правда. На Украину – очень плохо доходит. А между прочим, русская диаспора – это миллионы людей. Миллион только в Соединенных Штатах. В Узбекистане живет большое количество русских читателей.
«Журнальный зал» создает эту непосредственность восприятия. Где-то что-то вышло, ты тут же можешь ответить, обменяться. Поэтому, я считаю, что в наше время это единственное спасение. Второе – это некий бастион, территория какого-то смысла. Мне может не все нравиться в журнале «Слово-Word», не все нравилось в «Новом журнале» или где-то еще. Но мы находимся на одной территории, мы говорим на одном языке. А вне этого — чудовищности, монструозности нашей жизни. Например, сайт «Стихи.РУ». Там — как писать на заборе.
Поэтому мне не нравится тенденция литературной жизни в Москве. Массовые конкурсы, чтения, бесконечное количество премий. Люди уже пишут для того, чтобы просто войти в эти группы. Конечно, одиночество тяжело, а публикации — есть публикации. Хочется обменяться мнениями с коллегами. Многим людям это нужно. Теперь, ты, Таня, сказала, что никакими политическими соображениями вы не руководствуетесь, а Марина говорит: ни нацизма, ни коммунизма в “Новом журнале”! А можно ли “Наш современник” поставить в «Журнальный зал»?
М.А.: Нет.
А.Г.: Ну вот об этом речь и идет. А ведь можно сказать, что и у них есть мнение: Холокоста, например, не было… Не было газовых камер – известная, так сказать, концепция. И многое другое. Вы же сказали, «Журнальный зал» и «Русский журнал» продолжают некую либерально-прогрессивную линию русской литературы, коей она всегда была. Иногда слабой, иногда самоизвиняющейся, самобичующей, и т.д., но все же…
Пару слов просто о нашем журнале. Это не толстый журнал — «Интерпоэзия», он так и был задуман, больше как американский, западный вариант журнала. Причем интернетного. Он выходит раз в шесть месяцев на русском и английском языках. Он сильно отличается таким образом, от «Нового журнала» и от «Слова-Word», что замечательно, потому что разные должны быть журналы. Англоязычный вариант и русский – они разные, но постепенно прорастают друг в друга переводами и т.д. Вот, например, Григорий Стариковский перевел несколько американских и ирландских поэтов. Познакомил русского читателя. Я перевел Олега Вулфа. Американцы видят: вот интересный поэт. В англоязычной части очень важная тема – это современная “американская поэзия с акцентом”. Т.е. речь идет о нарастающем количестве людей, которые в Америке давно живут и начали писать по-английски. Русских мало, три-четыре поэта. Румыны, поляки, испаноязычных много, филиппинцы, китайцы и т.д. Это такой проект. Я веду серию поэтических чтений в Нью-Йорке, в Cornelia Street кафе, где эти люди выступают. И это новая концепция в американской поэзии. Я — русский поэт, московский. Но, когда я пишу по-английски, я – американский поэт, а не русский поэт, который переводит себя на английский.