Опубликовано в журнале СловоWord, номер 47, 2005
Л.Ш.: Кэти, помните ли Вы какие нибудь забавные случаи из биографии деда?
К.Д.: Одну из таких историй рассказывает господин Хандрос из города Киева. Он послал мне свою статью о судьбе чернильницы 18 столетия, которую Суворин подарил Чехову, а тот завещал ее доктору Альтшуллеру. Вот она:
Чернильница Чехова
Экспонаты Чеховского дома-музея в Ялте. У каждого из них — своя история. У этого – особая.
Последняя чернильница Антона Павловича… Бронзовая, литая, с перепончатой цветной эмалью, с двумя отверстиями – для баночек с чернилами и для песка. Такие чернильницы служили старшим писарям Московских указов конца XVII столетия, встречались в интерьерах дворцов петербуржской знати петровских времен. К Чехову необычная чернильница попала таким образом.
Ее приобрел А.Суворин – известный издатель, редактор, публицист правого толка, давний знакомый Чехова – и преподнес Антону Павловичу 17 января 1904 года, в день премьеры «Вишневого сада» на сцене МХТ – Московского художественного театра.
Чернильница понравилась Исааку Наумовичу Альтшуллеру (1870-1943) – лечащему врачу писателя, входящему в круг его самых близких знакомых и друзей. Памятуя об этом, А. П. Чехов в свою очередь «отписал» антикварную чернильницу И.Н. Альтшуллеру. (Исаак Наумович Альтшуллер, заметим в скобках, в Ялте по праву слыл врачом самого высокого класса, крупным специалистом по легочным заболеваниям. И лечил не только Чехова, но, надо полагать, по рекомендации Антона Павловича, и Л.Н.Толстого – Гаспри, 1902 г., А.М.Горького и многих других.) Возвратимся, однако, к чернильнице. Ей предстоял далекий, нелегкий путь.
Перед Первой мировой войной И.Н.Альтшуллер переехал в Германию, жил в Берлине, затем перебрался в Прагу к среднему своему сыну Григорию – тоже медику. Григорий в Праге занимался научной работой в клинике внутренних болезней; после прихода Гитлера к власти эмигрировал в Америку, куда вскоре переехал и Исаак Наумович. А вместе с ним – чеховская чернильница. Умер И.Н. Альтшуллер в Нью-Йорке в 1943 году.
Тут надо заметить, что все дети И.Н. Альтшуллера (старший сын Лев в советское время жил в Москве, работал в Госиздате; младший, Владимир, в Америке занимался техникой, дочь Катя была замужем за сыном бывшего ялтинского городского головы), оказавшись на чужбине, скучали по родине, пo Ялте, с детства, как и отец их, прониклись искренним, глубоким уважением к Чехову.
В 1971 году Григорий Исаакович Альтшуллер впервые после долгой разлуки посетил Ялту. Тогда же он привез с собой и передал чеховскую чернильницу в дар Дому-музею писателя.
В заключение не могу не выразить благодарность главному хранителю фондов Дома-музея Чехова Юрию Николаевичу Скобелеву. Именно ему автор этих строк обязан своим знакомством с последней чеховской чернильницей и ее удивительной историей.
К.Д.: В 1970 году, Григорий Исаакович решил после стольких лет поехать в Россию и передать оригиналы писем Чехова и Толстого в московский музей, а чернильницу вернуть в музей Чехова. Она до сих пор там на столе и стоит. Когда я с дочерьми приехала в музей в 1991 году, то мы ее видели. Там же есть фотографии всех детей Исаака Наумовича: Гриши, Володи, Кати и Лели.
Л.Ш.: Но вернемся к жизни Вашего деда в Америке.
К.Д.: Из Калифорнии, куда мы переехали в 1938 году, мы перебрались в Нью-Йорк по-моему в 40 или 41 гг. Дедушка стал председателем литературного клуба, который основал Алданов. В это время, я познакомилась с Алдановым и Рахманиновым. С Алдановым я встретилась после того как прочитала с большим восторгом его “Девятое Термидора”. И я почему-то по глупости решила, что он жил в то время и сообщила это ему.
Л.Ш.: И как он реагировал?
К.Д.: Улыбнулся. Ничего не сказал. В 1942 году дедушка упал и сломал ногу.
Кэти показывает нам письмо от Марка Алданова, которое он написал, когда с дедушкой произошел этот несчастный случай. 2 июня 1942
Дорогой Исаак Наумович.
Мы все страшно рады тому, что у Вас эта печальная история кончилась благополучно. Глупо звучат в таких случаях поздравления: ведь могло бы и не быть никакого происшествия. Но все же позвольте отъ всей души Вас поздравить. Я к Вам не заходил все это время, так как было сказано, что «лучше не заходить». А кроме того, Вы верно слышали, что и у нас не все было благополучно. Жена моя, Татьяна Марковна, попала под автомобиль и лечилась, – теперь сломанное ребро уже зажило. Не очень хорошо чувствую себя и я, – стараюсь сидеть дома.
Марья Самойловна нам передала о Вашей идее воспоминаний о Чехове. Мы будем очень им рады, – пожалуйста, пишите. Одно только: М.С. сказала, что они составятъ 30 страниц. Так много мы в одной книге поместить не можем. Тогда придется разбить эти воспоминания между двумя книгами: третьей и, скажем, – четвертой – эта последняя, не скрою от Вас, еще у нас не обезпечена. Так мы поступили со статьей Ледницкого. Для статей у нас по необходимости принятъ предел: 18-20 страниц. Решите, пожалуйста, вопрос сами: если воспоминания Ваши должны составить больше этого предела, тогда, пожалуйста, согласитесь на ихъ разделъ. Кстати, ведь эта статья никак не покрывается Вашими напечатанными воспоминаниями о Чехове?
Ваша статья о Толстом всем очень нравится. Еще раз спасибо. Мы послали Вашему сыну «моней ордер» на 15 долл. 75сентов (15 мая). Как Вы знаете, плата у нас общая и равная для всех: 75 сентов за страницу публицистики, 1 доллар за страницу беллетристики. Нищенская плата, но денег у насъ кот наплакал. Для третьей книги материал надо получить около 1июля, но если у Вас будет готово раньше, это будет отлично. Шлем (с женой) Вам и Вашим самый сердечный привет, самые лучшия пожелания.
М. Ланлау-Алданов
Исаак Наумович Альтшуллер. Последняя фотография 1943 год.