Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 12, 2013
* * *
Как зверь, теряющий берлогу,
Встречаю солнце каждый день.
В созвездьях — пепел деревень.
В подъезде — крошево порога.
Над толщей каменной воды
Шумят реликтовые рощи…
О времени, где люди проще,
Расскажут листья лебеды.
* * *
От гальки рек, бегущих вдаль,
До искр, летящих к звездам,
Тропинку превращает в сталь
Мир, что когда-то создан.
За осенью зима пришла,
Весна вернула лето.
Береста душу обожгла,
А пальцы — сигарета.
* * *
остановлено время кровавой женой четверга
то что ты не попросишь у жизни ее городов
к полыхающим веткам приближена ночью ярга
непроглядная оземь прошла без собольих следов
у могилы огромной пока занимался закат
одинокие руки на гальку с глубокой водой
переставят деревья обреет береста снега
дверь захлопнута настежь зеленою злобой одной
* * *
Любое слово, сказанное вслух,
Вибрирует пред тем, как расколоться.
Язычество небесного колодца.
Мелькают цифры верстовых козлух.
Утрами ворон проверяет след…
Над сединою молодого снега
Темнеет полоса чужого неба,
Текут дома по склону долгих лет
И погружают дождевой навес,
Речную ртуть двуглавой черепицы,
В хрустальный звон, которого боится
За мной безмолвный уходящий лес.
* * *
Когда не закрыта
У печки чугунная дверца,
От пламени быта
В верхонку запрятано сердце.
На лестницах леса
Круглы легендарные лики,
Кроваво железо
На запонках черной брусники.
От камня до камня
Полоска земли плодородной…
Она велика мне,
Как сито на кухне голодной.
* * *
Раствор калитки после перебранки,
Сквозь изумруд заброшенной дороги,
На поводу невидимой огранки,
Привычный путь от радости к тревоге.
Но незнакомы с расторопной властью
Над этими лесами и полями
От грома потемневшие подглазья
И радуга дверей за тополями.
Слепое счастье жителей избушек
Проникло в измерение иное:
В стропилах неба, звездами набухших,
Луны качнется кресло ледяное.
Светилу хорошо остановиться
На медленном от холода восходе,
Под взглядом неподвижным, как у птицы,
Под запахи, которых нет в природе.
И значит, это все не понаслышке
Гудит в звериных жилах ураганом,
Когда с тобой играют в кошки-мышки
И славят жизнь на поприще поганом.
* * *
Тропические будни у котла:
Лопата, топка, колосник, метла,
Кирпичный чай, заваренный в кастрюле…
Июль зимой или зима в июле?
Сонеты, скетчи, самогонка, рвота,
Плебейский быт, вселенская тоска…
Кто только в кочегарках не работал!
Длинна мемориальная доска.
* * *
Если за камнем другая эпоха
Как за дыханьем — галдящие птицы
Судьбы людские мгновения кроха
Сумрачен день незнакомые лица…
Устье реки нависает над морем
Сердце в груди обретает свободу
Для уходящего свет в коридоре
Счастья в жестокие час и погоду
* * *
Опять луна таращится вараном,
Под звездным небом — мавзолеи гор.
Пора проснуться, уяснить пора нам,
Что бьется сердце нам наперекор.
Кровь из десны на колыбель в обиде.
И крысы наводняют города.
Нам видеть сны, которые не видел
Никто и не увидит никогда.
* * *
Чувствую, краем земли прикасаясь к тропе, —
Плещемся рыбой в реке, а над нами — скопа.
Смута часами песочными утром в толпе,
В душу забитая наспех — ребер скоба.
Мысль возвращалась к не отданным прежде долгам,
Перелетая кукушкой с гнезда на гнездо.
Как приглядеться к летящим, как волки, годам,
Сколько их будет на круге — один или сто?
* * *
Птичье утро:
снег на крышах,
На перилах — гололёд.
Камень помнит только лыжи,
Ослепительный полет.
Снег и небо,
снег у неба
Словно в прислугах теперь.
Золотою коркой хлеба,
Полосой открыта дверь.
* * *
Бродяге — отрада
Приветливый дом.
Душа как пичуга взлетает.
Колодец, ограда,
Водичка со льдом…
В ней плещется нить золотая.
В угрюмье бездомном
Погосту и тост:
Уйдем в никуда — как в спасенье!
Пусть ночью над склоном,
Как сказочный мост,
Колышется стланик осенний.
* * *
Я, вынимая трубку, помню далекую речь,
А, выпуская дым, молю: не угробь…
Из утиной дроби получится волчья картечь,
А из волчьей картечи не выйдет утиная дробь.
Вы, великие, а где же ваши мечи?
Вы, ужасные, а где же щит со стрелой?
Пусть звенят перед доброй золою лучи
И вырастает дерево, распиливаемое пилой.
* * *
Здесь нету убитых, здесь без вести нету пропавших,
Здесь красная глина с зелёной травою — как нижний этаж.
Предав свои корни, потом по дешёвке продашь их…
Бесстрастен, как скальпель, гранённый судьбой карандаш.
Движение вспять начинается черным обрывом.
Движенье в обход — новогодней от звёзд полыньёй.
Ветра, как и прежде, владеют сосною по гривам,
И снег под ногами скрипит, словно перед войной.
* * *
Разлетелись листья, словно дети.
В завтрашнем дожде не счесть каратов.
По стволам ружья гуляет ветер.
Годы — волчьи шкуры на оградах.
Дни — забытый запах каравая.
Жизнь — тоска осенняя по вёснам.
Ночь — уход со службы в звон трамвая.
Словно край земли под небом звёздным.
* * *
Для чего я жив? Чтобы услышать
Тихую вечернюю зарю.
Чтобы под травой шуршали мыши
От апреля ближе к октябрю.
Берегом от матушки-Анзёбы
Схоронился батя-Моргудон.
Для чего живу? Услышать чтобы
Зимним утром колокольный звон.
* * *
Ночью тепло у случайной печи.
Пламя гудит и клокочет,
Словно печник уложил кирпичи
На заполярные ночи.
Кануло в Лету моё бытие.
В косточках выросли травы.
Воздух — колючее наше питьё
У ледяной переправы.
* * *
Всё дальше быстрая река
И тени рыб на дне,
И грозовые облака
В распахнутом окне.
А здесь — есть снег и есть костры,
И русские, и Русь…
Но нравы здешние быстры
И навевают грусть,
Волною отраженье звёзд
Вдоль берега гоня,
Где тысячи безлюдных вёрст
До ближнего огня…
Жизнь уложив в один листок,
В безмолвных строчек бег,
Письмом отправил на восток
Встречь солнцу человек.
Неугомонная юла —
Жестокая земля.
Листва дорогу замела
В былинные края.