Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 4, 2011
Андрей КОРОВИН
ВОЛОШИНСКИЙ КОКТЕБЕЛЬ:
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ?
Беглые заметки
Впервые я прочитал о Коктебеле и Волошине у Цветаевой — в эссе “Живое о живом”. Мне было, наверное, лет шестнадцать. И когда вскоре увидел объявление о выставке акварелей Волошина в Москве, тут же рванул на неё из своей провинциальной Тулы. И не прогадал — влюбился в мир Волошина, в его Киммерию, в его фантасмагорический, как космос Циолковского, Коктебель. Но самому попасть в “страну синих холмов” мне довелось значительно позже.
Это был 96-й год, когда многие прежние коктебельцы уже от него отвернулись. А я бродил по пляжу, рылся в камешках на берегу и понимал, что я — дома. И хотя времена, когда сердолики и древнеримские монеты можно было найти запросто, после шторма, давно прошли, я всё-таки нашёл свой сердолик. Камень Пушкина и Цветаевой.
Коктебель даже с середины 90-х сильно изменился. Старым коктебельцам, не бывавшим здесь многие годы, он корёжит слух, режет глаз. Одно из красивейших мест на земле стало бойким, шумным и пёстрым как цыганский табор. Прежний дух сопричастности к кругу друзей Волошина сменился растерянностью: а туда ли я попал? В ту ли страну Коктебель, о которой писал Волошин и его многочисленные гости? Дом поэта, бывший центром притяжения, маяком, форпостом коктебельской бухты, потерялся в беспорядочной застройке и приморском балагане. Порой кажется — всё, кончился волошинский Коктебель, бежать отсюда прочь и не возвращаться. Но в том-то и дело, что эти два Коктебеля существуют как бы параллельно — шумный, цыганский, и мистический, волошинский. И если где они и пересекаются, то разве что в самом Доме Поэта. А так — стоит шагнуть в сторону от расхожих троп — и на тебе: другие пейзажи, другие звуки и другие звёзды светят над головой. Однако попасть туда на экскурсию невозможно. Помогут разве что неподдельный интерес да личная интуиция. И уж тогда каждый камешек станет для вас тайным знаком на пути в неведомое, а может быть, и к самому себе.
Я люблю Коктебель поздней осенью и в середине зимы. Когда уезжают курортники. Когда разъезжаются по своим городам и весям домовладельцы, выдающие себя за аборигенов. Когда закрываются татарские кафе и их хозяева возвращаются к семьям в Старый Крым или Феодосию. Тогда Коктебель стягивает маску ловеласа-курортника, понемногу возвращает себе тишину, море начинает долгую и кропотливую работу по очистке от всякой гадости, вылитой людьми за летний сезон в воду. Кошки обживают покинутый людьми рай — спят на рынке прямо в коробках из-под конфет, вальяжно расхаживают по литфондовскому парку, во дворе волошинского дома, по пляжу. И победоносно смотрит на опустевший посёлок главный страж этих мест — Карадаг, легендарный потухший вулкан, а точнее — вулканическая гряда юрского периода.
В Коктебеле я был и в нынешние январские праздники. И меня поразили вывороченные бетонные плиты, стальные пляжные зонты, будто бы срезанные или вырванные с корнем. “Это зимние шторма”, — сказали мне. Море смыло всё, построенное на берегу человеком. Иногда кажется, что надо желать Коктебелю не процветания, а одичания. Природа быстро возьмёт своё и очистит берег от наносного сора.
* * *
Идея Волошинского конкурса возникла именно из сопереживания тому, что происходило с Коктебелем. В середине 90-х, когда я здесь появился, литераторы, из-за развала страны, раздела литфондов, оставили Коктебель, и он стал превращаться в колониальный базар с шашлыками и побрякушками — бессмысленными и беспощадными. Хотелось вдохнуть в него свежий воздух, отогнать призраков бесов, столпившихся вокруг. Тогда мы с директором Дома Поэта Наталией Мирошниченко и решили организовать конкурс — чтобы вернуть в эти места любовь, когда-то, в разные годы, увезённую с собой по разным уголкам мира разными людьми; собрать стихи о Крыме, о Волошине и собрать здесь тех, кому дорог волошинский Коктебель. На вручение дипломов тогда, в 2003-м, сюда съехалось десятка два поэтов-победителей и участников конкурса, и мы устроили двухдневные поэтические чтения, положившие начало Волошинскому фестивалю. Затем мы расширили круг тем конкурсных произведений, и сегодня каждый пишущий может найти для себя подходящую номинацию. Единственное, чего мы не делаем — мы не рассматриваем крупные произведения — прозу, драматургию, для этого есть специальные и хорошо финансируемые премии. Наш же конкурс существует не на бюджете, а на энтузиазме.
Мы изначально сформулировали главную задачу Волошинского конкурса — дать жизнь наиболее интересным произведениям, поэтому мы приглашаем в жюри редакторов литературных журналов, таких как “Арион”, “Дети Ра”, “Дружба народов”, “Знамя”, “Новый Берег”, “Новый мир”, “Октябрь”, “Современная поэзия”, “ШО” и ряда других, чтобы в итоге эти произведения остались не только и не столько в архиве конкурса, сколько были обнародованы как можно более широко. Это могут быть и целевые журнальные публикации отдельным конкурсным блоком (как, например, в журналах “Октябрь”, “Дети Ра”, “Урал”, “Студенческий меридиан” и вот теперь “Сибирские огни”), и разовые — например, подборка какого-то автора, участника конкурса, которым заинтересовался журнал. Для каждого жанра — у нас отдельное жюри. Председателем поэтического жюри несколько лет был Юрий Кублановский, затем стал Александр Кабанов, жюри по прозе сначала возглавляла Светлана Василенко, сейчас возглавляет Леонид Бахнов. Есть у нас номинации и жюри по поэтическому переводу, по критике, по видеопоэзии и по драматургии.
Со временем замаячила и идея Волошинской премии. Конкурс, который призван находить даже не авторов, а новые интересные произведения и в котором могут участвовать все желающие — это первая ступенька. Но, по логике, должна быть и вторая — ступень признания заслуг автора перед литературой. Волошинская премия призвана отмечать значимые достижения в современной русской литературе. Лауреатами премии за три прошедших сезона стали поэты: Андрей Поляков (Симферополь) и Александр Переверзин (Москва), Михаил Свищёв (Москва) стал победителем специальной премии Студенческого Жюри, специальными премиями и призами Союза российских писателей отмечены поэты: Владимир Берязев (Новосибирск), Лидия Григорьева (Лондон), Ирина Евса (Харьков), Вадим Месяц (Нью-Йорк — Москва), Сергей Попов (Воронеж), Николай Шамсутдинов (Тюмень).
Волошинская премия вручается как за литературные заслуги, так и за заслуги в области культуры. Первым лауреатом в номинации “За вклад в культуру” стал один из создателей и первый директор Дома-музея М.А. Волошина, автор многих монографий и книг о Волошине, составитель собрания сочинений М.А. Волошина Владимир Петрович Купченко (посмертно), далее — организаторы творческих фестивалей в Киеве и Коктебеле Александр Кабанов и Алла Басаргина, переводчица классической русской литературы, в том числе Волошина и Цветаевой, на испанский язык Сельма Ансира.
Волошинский фестиваль не похож на другие фестивали. Во-первых, он проходит на берегу моря. В нём смешиваются две стихии — поэзия и вода, что даёт совершенно особенный, порой непредсказуемый результат. Во-вторых, это один из крупнейших литературных фестивалей на Украине — второй по величине стране мира, говорящей на русском языке. Причем, проходит он в знаковом для любого знатока русской литературы месте, где бывали Цветаева и Мандельштам, Гумилёв и Булгаков и многие-многие другие. В третьих, Волошинский фестиваль — не одноразовое действо, он — составная часть большого культурологического проекта “Волошинский сентябрь”, состоящего из Волошинского конкурса, за ходом которого можно следить из любой точки земли в Интернете; Волошинской премии; Волошинского фестиваля, включающего в себя, помимо литературной, театральную программу, детскую программу и т.д.; пленэра художников; дней Коктебеля в Москве и многого другого. В сентябре в Коктебеле все части становятся единым целым, а в течение года живут самостоятельными жизнями — отдельно идёт конкурс, отдельно работает оргкомитет и жюри премии, отдельно готовятся фестиваль и пленэр. А в течение года под флагом симпозиума “Волошинский сентябрь” проходят вечера как в Москве, так и в других местах — в Киеве, Минске, Петербурге, даже в Австралии. Помимо этого, сам Волошинский фестиваль — действие многосоставное: тут и объявление лауреатов премии, и подведение итогов конкурса, и поэтические чтения, и мастер-классы, и турниры поэтов и прозаиков, и конкурс мини-пьес, и даже заплыв поэтов, и этим перечень не ограничивается.
Организаторы руководствуются простой идеей — чтобы участникам фестиваля было интересно смотреть, слушать, участвовать. С каждым годом приезжает всё больше народу, интересного и разного, из разных городов и стран — от России до Америки, от Европы до Сибири. Единственная серьёзная проблема фестиваля — отсутствие достойного финансирования. В связи с этим мы можем оплатить проживание в Коктебеле только лауреатов премии и конкурса — это награда за победу, и, конечно же, редакторов литературных журналов, которые едут на фестиваль не отдыхать, а работать, искать новых авторов, вести мастер-классы и т.д. Любой профессиональный фестиваль, где есть мастер-классы, где участвуют мэтры и редакторы журналов, даёт талантливому литератору путёвку в жизнь. Талантливого человека всегда заметят, и это обязательно скажется на его дальнейшей литературной судьбе. Можно, конечно, сидеть дома и рассылать стихи по Интернету, но это редко приносит желаемые результаты. Всё-таки нет ничего лучше, чем чудо человеческого общения. На Волошинском фестивале этого чуда — в избытке.
Само собой, в фестивале участвует много авторов из России и Украины. Что же касается дальнего зарубежья, то это: Алексей Цветков и Андрей Грицман из Нью-Йорка, Юрий Кублановский, живущий сейчас между Парижем и Москвой, Александр Радашкевич и Леся Тышковская из Парижа, Равиль Бухараев и Лидия Григорьева из Лондона, Вадим Месяц, который живёт между Нью-Йорком и Москвой, Ирина Рашковская и Демьян Фаншель из Германии, Ольга Гришина из Бельгии, Вячеслав Самошкин из Бухареста, Геворг Гиланц из Еревана, Михаил Гофайзен из Таллинна, Мирослава Метляева из Кишинева, можно продолжать ещё долго. Гостями фестиваля были: народная артистка России Илзе Лиепа, писатель Григорий Остер, актриса театра Е. Камбуровой Елена Фролова и другие уникальные люди.
Конечно, всегда хочется, чтобы было ещё лучше. Я ведь знаю, каким должен быть наш фестиваль в идеале — карнавалом искусств — со сценой на коктебельской набережной, с участием музыкантов и художников, режиссёров и актёров, самых разных творческих людей. Я хотел бы, чтобы на фестивале люди из разных стран знакомились, общались, становились нужны друг другу, придумывали новые совместные проекты. Именно творческое содружество представителей разных жанров всегда создавало мощные культурные потоки. Пока же надо признать, что, в силу отсутствия целевого финансирования, фестиваль остаётся камерным и немного домашним. Что тоже хорошо — в начале, а мы выходим уже на девятый круг.
* * *
Я могу вам рассказать программу-максимум.
Во-первых, вернуть Коктебелю статус одной из культурных столиц Европы.
Во-вторых, создать здесь культурный центр, в котором на регулярной основе проходили бы литературные, художественные, музыкальные, театральные, кино- и фотобиеннале и многое другое.
В-третьих, возродить Дом творчества, который нам завещал Волошин.
Чтобы Коктебель стал творческим полигоном для всевозможных и невозможных проектов, этаким “голливудом” в общекультурном смысле.
Здесь почти всё для этого есть — сказочные пейзажи, море, горы, история, особая энергетика места.
Правда, нет социальной инфраструктуры, бизнес ориентирован на случайные заработки, а не на целенаправленное создание устойчивого культурного поля.
Но всё это решается при наличии чётко поставленной цели, инвесторов и капвложений.
Если же Коктебелю не суждено стать культурным центром, столицей легендарной волошинской Киммерии, пусть уж лучше море очистит берег своими зимними штормами. Пусть лучше Коктебель будет первозданным раем, чем приморской забегаловкой для туристов.
Сейчас у Коктебеля есть два пути: продолжение легенды, созданной Волошиным, или, как это ни печально, деградация.
Я — за продолжение легенды.