Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 4, 2011
Александр ПЕРЕВЕРЗИН
ПО КОМПАСУ НАИСКОСОК
Александр Переверзин родился в 1974 г. в городе Рошаль Московской области. Окончил Московскую государственную академию химического машиностроения и сценарный факультет ВГИКа, заочно учился в Литературном институте им. А.М. Горького. Стихи опубликованы в журналах “Арион”, “Новый мир”, “Октябрь”, “Новый Берег” (Копенгаген), альманахах “День поэзии”, “Новые писатели”, “Литературной газете” и других изданиях. Член редколлегии альманаха “Алконостъ”. Член Союза писателей Москвы. Лауреат поэтической премии “Московский счёт” (за лучшую дебютную книгу 2009 года). Лауреат Международной Волошинской премии (2010). Живёт в Люберцах.
* * *
Отец, которого я помню,
мне показал каменоломню,
засохший дуб — жилище ос,
и рощу, где шиповник рос.
Когда брели по грубой пашне,
в ночи, ведомые Творцом,
темно мне было, но не страшно —
ведь я шёл за руку с отцом.
Отец, которого я знаю,
вороньего страшится грая,
воды боится и огня,
бубнит: не трогайте меня.
И плачет и дрожит, покуда
не сядет смирно на кровать:
“в последний раз даю паскуды
отраву в горло мне пихать!”
Но тут же: “уберите лапы!
в лицо не суйте пятерню…”
Тебя, мой самый лучший папа,
того и этого люблю.
ИЗ ЦИКЛА “ПИСЬМА НА ЮГ”
2.
когда на город сойдёт темнота
когда сойдёт темнота
я буду ждать тебя у моста
я буду ждать у моста
и мы помчимся с тобой через мост
помчимся с тобой через мост
как айртон что мертв и как ален что прост
но кто из нас будет прост
на том берегу не узнают нас
на том — не узнают нас
пока не наступит рассветный час
наступит рассветный час
в котором тебя уже не догнать
в котором тебя не догнать
но не потому что за речкой падь
за речкой и вправду падь
а потому что за падью — пасть
за падью — бездонная пасть
она выбирала меня пропасть
а выбрала — нас пропасть
а я не готов я еще не готов
я врал что я был готов
прошу остановимся у садов
голых пустых садов
помнишь как в них укрывались мы —
дождь смолк ураган утих —
сходящей на город смиряющей тьмы
хватало для нас двоих
4.
влетает ворон нелюбви
распахивает ад
железом бей огнем трави
не улетит назад
не улетит пока в груди
есть мясо для страстей
но вот насытился гляди
не трогает костей
он ворон больше ничего —
клюв лапы пара крыл
я видел изнутри его
я им однажды был
6.
Что ещё осталось? Полумрак,
облако над лесом, лай собак,
голого окна квадратный свет,
женщина, которой рядом нет.
Голубя курлыканье-нытьё,
горизонта сдвинутая ось.
Летнее твое житье-бытье
кончилось. Другое началось.
Где тоски естественный предел?
За окном не видно ни черта,
там ли голубь или улетел?
Темнота в квадрате. Пустота.
Что теперь осталось? Замолчи.
Вот кругляш магнитный, вот ключи.
Возвращайся, падай на кровать
верить в чудо прошлое и ждать.
Лесник
Из глубокой глуши подмосковной
жизнь меня выводила не раз:
не засыпало в штольне бездонной,
видно, Он приберег про запас,
нагорбатился вволю на драге,
намывая казенный металл,
и от Волоколамска до Праги
подрывную машинку таскал.
А за то, что ни пуля, ни мина
не оставила в той стороне,
нам с женой — две медали, два сына,
два инфаркта — всё сталось вдвойне.
Ну, почти… Только самую малость —
на погосте второго креста —
из не нажитого и осталось.
Так еще ведь не вся прожита.
Да и долго ль кресту на просторе,
уходя каждый вечер во тьму,
одному рассыхаться под ветром,
намокать под дождем одному.
* * *
Асфальта живая плацента,
на десять км — никого.
Подъедет ЛиАЗ из райцентра,
оставит тебя одного.
Сам рвался на волю, смотри же:
отсюда нельзя убежать.
Спускайся к торфянику, ниже,
туда, где сосновая гать.
Она в этом дыме кромешном,
для тех, кто не видит пути,
положена плотником здешним,
и мимо неё не пройти.
* * *
Плыви к чужому океану
орех щербатая корма
по ручейку по автобану
по льду когда придет зима
При восьмибальной безнадеге
от гибели на волосок
по бездорожью по дороге
по компасу наискосок
Плыви меня в морской и пресной
в живой и неживой в любой
умалишенный одноместный
орешек мой кораблик мой
Бей воду продыха не зная
несуществующим винтом
моя надежда костяная
скорлупка хрупкая фантом