Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 2, 2011
Валентин СЕЛЕГЕЙ
ИСТОРИЯ ЧОЛУШМАНСКОГО
БЛАГОВЕЩЕНСКОГО
МУЖСКОГО МОНАСТЫРЯ
В середине ноября 1966 года, преодолевая пронизывающую “до костей” встречную “верховку”, я направлялся берегом уже покрывшегося льдом Чолушмана в село Балыкча, где мне предстояла работа на водомерном посту. Это было мое первое 10-ти километровое путешествие по правому берегу реки. Шел я в сопровождении известных старожилов озера гидрометеонаблюдателя — садовода Николая Павловича Смирнова и его супруги, местной жительницы Доры Захаровны, родившейся на озере еще в начале века.
Перед тем как перейти реку по льду на Балыкчинском плесе, мы подошли к одиноко стоявшему на правом берегу реки большому и высокому бревенчатому дому, в котором жили две многодетные алтайские семьи.
Деревянная архитектура здания, крыши, высокие узкие окна, овальные вверху дверные проемы и размеры дома были необычными для алтайских изб Чолушманской долины. Уловив мое любопытство и недоумение, супруги Смирновы поведали мне: это последний сохранившийся дом, построенный около сотни лет назад монахами Благовещенского монастыря.
Сухой климат долины хорошо сохранил монастырские бревна. Все другие постройки монастыря и небольшая церковь во времена Отечественной войны были разобраны по бревнам, доставлены на левый берег в с. Балыкча, где из них собрали колхозную контору, клуб и школу.
Во времена гражданской войны на территории монастыря размещалась коммуна “Свободный труд”, состоящая из нескольких русских семей, прибывших сюда в августе 1920 года трудными горными тропами по бассейнам рек Пыжа и Ачелман с детьми, лошадьми, скотом и скудным скарбом. В ночь с 19 на 20 декабря 1921 года почти все коммунары были жестоко расстреляны белобандитами (не пожалели и детей), а тела их спущены под лед реки. Вдали просматривался белый непритязательный с красной звездой памятник расстрелянным коммунарам, на котором указаны их имена и возраст. Это кровавое ледовое побоище сохраняется в памяти местных жителей и поныне.
Потом, во второй половине 20-х годов, в зданиях бывшего монастыря была открыта школа-интернат для детей жителей удаленных стоянок долины Чолушмана и лесных кордонов, заимок южного побережья Телецкого озера. Эта советская школа как бы продолжала традиции монастырской школы-интерната, но, естественно, уже на новой “религиозной” основе, прямо противоположной прежней.
Мы недолго погостили в этом последнем доме монахов и коммунаров, где отогрелись гостеприимно предложенным хозяйкой национальным алтайским чаем “толканом” (вода, соль, плиточный зеленый чай, молоко, сливочное масло и молотые жареные зерна пшеницы).
Дом внутри оставался сложенным темными от времени и копоти бревнами, с высокими, почти 4-х метровой высоты потолками, такими же черными, как и стены. Хозяйка пожаловалась нам на большой расход дров при отоплении и постоянно простывающих зимой детей, что заставляет их переселяться в село. Вскоре и этот последний дом монастыря был разобран по указанию “верхов”, которые готовили, а потом и широко провели в монастырском саду национальный юбилей всесибирского масштаба с морем гостей, коньяка и свежезарезанных древним языческим способом баранов.
Так и закончилась для местных жителей зримая многолетняя история Чолушманского монастыря, но оставались в то время еще живы старые люди, получившие когда-то церковно-приходское образование в монастырской школе-интернате, которые помнили по именам почти всех из немногочисленной “братии”…
Сегодня о монастыре напоминают созданные трудолюбивыми монахами обвалованные землей и камнями водоводы-арыки для орошения посевов, огородов, сада, сенокосных угодий и лужаек с медоносными травами для монастырской пасеки. Сохранилось большое ровное поле с тщательно убранными камнями и сад с уже неоднократно обновленными яблонями. На реке Ачелман о монастыре напоминают сохранившиеся лиственничные остовы водяной мельницы, куда возили свой скудный урожай ячменя и пшеницы инородцы со всей долины реки. Остались почти незаметные следы от кирпичного и кожевенного заводиков. Хотя последний, по некоторым сведениям, принадлежал не монастырю, а бийскому купцу Золотареву. Стоят в деревне Балыкча старая колхозная контора, школа, магазин и клуб, построенные из бревен монастырской церкви и келий монахов, но об этом уже почти все забыли.
Алтайская духовная миссия
Алтай, населенный кочевыми и полукочевыми племенами с сохранившимися родовыми отношениями и языческой культурой, последние 300—400 лет находился на стыке активного влияния нескольких религий. И каждая из них стремилась овладеть не только душами алтайцев, но и землями их, или, как минимум, взять дань с них (до 1865 года даже в южной части Телецкого озера и в долине Чолушмана продолжали жить двоеданцы, платившие дань и русским и китайцам).
На протяжении нескольких веков с востока и юга теснили их буддистские монахи и китайские проповедники, а с запада — магометане. С XVII века с севера вместе с русскими землепроходцами — казаками начала медленно наступать Русская православная церковь, пробиваясь сквозь частокол мусульман-кочевников Иртыша, Барабы и Енисея.
Можно критически относиться к формам и методам христианизации народов Сибири православной церковью, к ее настоятельному отрицанию язычества (Русь сама вышла из язычества). Но не сделай это православие, образовавшийся в этом случае религиозный вакуум на Алтае заполнили бы все равно или ислам или ламаизм.
Необходимо признать правоту оппонентов внедрения православия на Алтае, указывающих на соответствие уклада жизни алтайцев буддизму, который имеет здесь глубокие исторические корни. Нет основания оспаривать и утверждение о наличии собственной письменности у алтайских тюрков еще в VI веке, во времена Великого Тюркского Каганата. Но ведь ко времени появления Русской православной церкви в горах Алтая племена уже много веков были разобщены, не имели ни письменности, ни буддизма, и уровень экономического, духовного и культурного развития значительно упал и был ниже, чем на Востоке и Западе, и православная церковь это учитывала.
Миссионеры русской церкви всегда оставались по своим внутренним убеждениям, по доброжелательности отношения к инородцам, по искренности и терпимости истинными посланниками Бога, не в пример агрессивным католическим или мусульманским проповедникам (обратись, читатель, к общеизвестным историческим примерам сам).
Важным всегда оставался вопрос о социально-культурной, образовательной, хозяйственной, экономической результативности миссионерства. Чтобы сломить уклад и психологию целого народа требовались усилия не одного поколения миссионеров. Причем, если миссионерами не становились сами алтайцы, рассчитывать на долговременный результат не приходилось. Это всегда учитывала Алтайская духовная миссия.
Стало ли православие среди язычников Сибири потребностью души, образом мышления? Лишь для малой части. В Якутии, указывают исследователи, православие и язычество так и развивались в двуединой форме, приобретя черты новой национальной религии.
На Алтае христианизация принесла много полезного. Создав алтайский алфавит, грамматику, организовав первые школы с преподаванием на алтайском языке, “родив” первого алтайского писателя и поэта М.В. Чевалкова — только этим Алтайская духовная миссия уже оправдала свое появление в горах Алтая. Но православие среди алтайцев не получило широкого, повсеместного и долговременного распространения.
Сначала его развитие затормозило внезапное появление бурханизма в 1904—1905 гг., который по сути своей являлся национально-освободительным движением, под которое искусственно была создана самими алтайцами новая синтетическая религия. Затем советский воинствующий атеизм приостановил на 75 лет работу православной церкви. Но он так относился ко всем религиям.
Куда пойдет процесс сегодня — известно лишь Богу и времени, но зерна веры, брошенные Алтайской духовной миссией в не совсем благодатную почву гор более чем полтора столетия назад все равно должны дать всходы. Уже появились в алтайских деревнях новые православные храмы.
Русь всегда жила надеждой и верой и время реализации их наступило. Сумеет ли теперь свободное от идеологии Правительство Республики Алтай правильно оценить и направить национальное духовное развитие своего народа?
Архимандрит Макарий (Глухарев) —
первый “апостол Алтая” (1792—1847)
История г. Горно-Алтайска фактически начинается с организации в сентябре 1830 года Алтайской духовной миссии. К тому времени в поселении Улала жило “четыре семьи инородцев”, до 15 семей некрещеных телеутов и находилось три дома русских поселенцев-пчеловодов.
Организатором и первым руководителем Алтайской духовной миссии был преподобный Макарий, архимандрит (Михаил Яковлевич Глухарев), который прожил на Алтае около 14 лет (до июля 1844 года).
Выдающийся богослов, о. Макарий был учеником митрополита Московского Филарета (Дроздова), иеросхимонаха Лаверия, игумена Филарета (строителя Глинской Пустыни). Ему посчастливилось быть собеседником преподобного Серафима Саровского.
Архимандрит Макарий причислен Русской Православной Церковью к лику Святых (“Преподобный Макарий, миссионер Алтайский, прославляется в сонме Всех Святых, в земле Российской просиявших”).
Михаил Яковлевич Глухарев имел широкое духовное образование. Будучи уроженцем г. Вязьмы Смоленской губернии, получил начальный курс богословия у своего отца, священника Введенской соборной церкви (г. Вязьма).
После окончания Вяземского духовного училища учился в Смоленской духовной семинарии, где был оставлен преподавателем латинской грамматики. В 25 лет (1817 г.) окончил Петербургскую Духовную Академию со степенью магистра богословия (ректором этой академии был Филарет, будущий митрополит Московский) и был назначен инспектором Екатеринославской (ныне г. Днепропетровск) духовной семинарии и профессором церковной истории и немецкого языка. Екатеринославский архиепископ Иова (Потемкин) недоброжелательно относился к молодому священнику. Причиной недоброжелательности, по некоторым источникам, стали высокая образованность, добропорядочность, гуманность, прямой и вспыльчивый характер Глухарева, его критическое отношение к педагогическим методам и взглядам преподавателей семинарии.
24 июня 1818 года Михаил Глухарев неожиданно принимает монашеский сан, получив имя Макарий. Через день был рукоположен и иеродиаконы, а через три дня — 28 июня — в иеромонахи. Менее чем через месяц указом Св. Синода о. Макарий был причислен к разряду соборных иеромонахов Киево-Печерской лавры.
В 29 лет по ходатайству преосвященного митрополита Московского Филарета, который всю жизнь ценил талант своего любимого ученика, о. Макарий переводится в Костромскую семинарию на должность ректора. В Костроме у него сложились хорошие отношения с духовным руководством. Вскоре он получает сан игумена, а затем и архимандрита и управляет Костромским Богоявленским монастырем. Здесь же он удостаивается предложения епископского сана, но отказывается от архиерейства.
Здоровье о. Макария было сильно подорвано. В конце 1825 года он уходит на покой в Киевскую лавру с магистерским окладом, но и здесь по состоянию здоровья он не может переносить громкий звон колоколов Киево-Печерской лавры. В 1826 году он переезжает в Глинскую Оптину Богородинской Пустыни (Курская епархия).
Это было его последнее пристанище перед реализацией своего призвания миссионера-просветителя алтайского народа.
Решение об организации Алтайской духовной миссии принимается в 1828 году. 27 мая 1829 года Св. Синод предписывает о. Макарию, в соответствии с его прошением, направиться миссионером на Алтай. Почти 10 месяцев он живет в г. Тобольске, ожидая оформления необходимых документов. 3 августа 1830 года, после литургии в Тобольском соборе в честь отправления о. Макария на миссионерскую работу, он с двумя добровольцами, выпускниками местной семинарии, 22-летним сыном дьячка Василием Поповым и 18-летним сыном священника Алексеем Волковым, с 990 рублями ассигнациями и походной церковью отправляется в г. Бийск, где останавливается в доме священника о. Петра Синкина.
4 сентября 1830 года о. Макарий совершил свой первый выезд из Бийска в поселение Улала, где он 7 сентября крестит своего первого алтайца Блеску, дав ему имя Иоанн. Этот день и считается многими днем основания Алтайской духовной миссии. В мае 1831 года, приобретя избу у русского пчеловода Ащаулова, перевозит свою походную церковь, ранее им оставленную в Сайдыпе, в Улалу.
Архимандрит Макарий, будучи от природы одаренным человеком, изучил и хорошо знал несколько древних и современных языков — иврит, латинский, греческий, немецкий, французский, отчасти итальянский и английский. На латыни и по-татарски говорил свободно, мог изъясняться на иврите, немецком и французском языках. Уже в 40-летнем возрасте изучил и овладел алтайским теленгутским языком так, что мог сразу составить словарь до 300 слов. Вскоре он подготовил алтайскую грамматику и перевел на этот язык почти все Евангелие и очень много церковной литературы.
Широкую известность магистр богословия М.Я. Глухарев получил как первый переводчик Ветхого завета на современный русский язык. Причем, не с церковно-славянского или греческого, а с древнееврейского оригинала.
Многие авторы обращают внимание на то важное обстоятельство, что этот первый перевод на современный русский язык с древнееврейского он осуществил не в просвещенной Киево-Печерской лавре, не в Московской Патриархии и не в Петербургской Духовной Академии, а в поселении Улала (ныне Горно-Алтайск) на далеком “языческом” Алтае. И начал он эту работу в ночь под Пасху 1837 года. Разве одно это обстоятельство не может быть исторической гордостью для жителей столицы Республики Алтай!? И сегодня некоторые авторы, в т.ч. и зарубежные, используют перевод Библии архимандрита Макария.
Зарубежные пособия для понимания и толкования Библии, комментарии к ней находили и переводили для о. Макария тобольские декабристы М.А. Фонвизин, П.С. Бобрищев-Пушкин — высоконравственные, образованные и глубоко религиозные люди, с которыми он познакомился в Тобольске.
Он вел с Синодом долгие и упорные споры из-за перевода Библии на русский язык, мотивируя это тем, что могучая русская церковь вправе иметь на родном языке все оригиналы. С этим вопросом он обращался даже к Николаю I, но ни поддержки, ни одобрения не получил. И лишь через 10 лет после смерти о. Макария началось синодальное издание Библии на русском языке (в 1857 году).
Перевод преподобного Макария, выполненный им на Алтае в конце 30-х — начале 40-х гг. ХIХ в., был опубликован лишь в 1860—1867 гг. в журнале “Православное обозрение”, т.е. через 3 года после синодального издания Библии.
У нас нет оснований сомневаться в том, что так или иначе перевод о. Макария использовался при подготовке первого синодального издания Библии на современном русском языке.
Необходимо заметить, что Патриарх Филарет, у которого в свое время о. Макарий был любимым учеником, считал нежелательным перевод всей Библии на современный русский язык, как унижающий достоинство Библии на древнерусском языке (время подтвердило правоту о. Макария, а не Патриарха).
Возможно, главная личная трагедия “вольнодумца” Михаила Яковлевича Глухарева заключалась в том, что он опережал свое время на столетие (с тем же его предложением объединения христианских церквей в единую: Ватикан выступил с этим предложением лишь во второй половине ХХ века).
Преподобный Макарий является автором уникального памятника миссионерского творчества “Алфавита Библии” с 2349 стихами Ветхого и Нового заветов, подготовленного им на Алтае в 1841 году. Этот “Алфавит Библии” начали публиковать в 2005 г. в “Епархиальном богословном сборнике” №1 (Новосибирская епархия). В предисловии к нему редактор указывает: “Перевод включенных в “Алфавит Библии” ветхозаветных стихов с древнееврейского на русский язык ранее был выполнен самим архимандритом Макарием. Для 13 ветхозаветных стихов отец Макарий дает в “Алфавите Библии” новый перевод, который, безусловно, представляет особый интерес для библейской текстологии…” Здесь же издатели печатают первый лист предисловия архимандрита Макария к “Алфавиту Библии” в рукописном виде.
Будучи человеком талантливым, с тонким умом и глубоким образованием, он редко находил понимание среди консервативного и менее образованного высшего духовенства, которое считало его даже “вольнодумцем” и грозило заточением в монастырь, от которого его спасла активная миссионерская деятельность.
Это архимандриту Макарию принадлежит идея соединения православной, римско-католической и лютеранской церквей в единую христианскую церковь. С этой целью он встречался с французским аббатом Отраном и лютеранским пастором Дитрихом, а однажды он даже молился вместе с квакерами.
Его научные интересы выходили за рамки богословия. Он глубоко интересовался медициной, сельским хозяйством, естественными науками, что помогало ему в миссионерской работе. Он изучал философию Гердера, астрономию Гершеля, труды естествоиспытателя Карла Линнея.
Главной задачей миссии, по его мнению, было распространение и утверждение христианской веры и просвещения среди инородцев с помощью их родного языка.
Архимандрит Макарий разработал алтайские словари и грамматику, ставшие основой алтайской письменности. Он создал первые школы с преподаванием на алтайском языке. Первый алтайский писатель и поэт М.В.Чевалков, он же первый алтайский священник и родоначальник алтайской литературы, всегда считал себя учеником о. Макария и проработал рядом с ним все 14 лет его жизни на Алтае.
Макарий Глухарев разработал основы миссионерской работы Алтайской духовной миссии, которая на протяжении всего XIX века признавалась Синодом образцовой в Урало-Сибирском и Дальневосточном регионах.
В 1836—1838 гг. в той же Улале архимандрит Макарий разработал проект основательной постановки миссионерского дела в масштабе всей России. Эту работу он назвал “Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе”.
Будучи высокообразованным и талантливым священником, отец Макарий всегда оставался высоконравственным, очень скромным, общительным, добрым и самоотверженным человеком, — вспоминают о нем современники. Он сам обрабатывал землю, готовил себе пищу, выполнял противооспенные прививки алтайским детям, стоически переносил все невзгоды трудных и опасных дорог по Горному Алтаю и безмерно любил “инородцев”.
Вскоре в связи с ухудшением здоровья он направил в Св. Синод прошение о сложении звания миссионера, мечтая остатки дней своих посвятить путешествию в Иерусалим. Указом Синода он был уволен из миссии и определен настоятелем Болховского монастыря в Орловской епархии.
4 июля 1844 года архимандрит Макарий покинул Улалинский стан Алтайской миссии. Первый алтайский священник и писатель М.В. Чевалков вспоминает, что прощание было очень трогательным. Его провожало все население. “Мы же, плачущие, остались сиротами, словно дети, потерявшие отца”.
В 1846 году о. Макарий получил разрешение на путешествие по святым местам Палестины, которое он планировал совершить весной будущего года. Но неожиданно произошло ухудшение здоровья, и 18 мая 1847 года в возрасте 55 лет архимандрит Макарий умер, подорвав свое здоровье самозабвенным и чрезмерным трудом.
Похоронили его с большими почестями в склепе монастырского соборного храма. Но его заветному желанию, чтобы кости его после смерти лежали в горах любимого Алтая, не суждено было исполниться. На месте его погребения были устроены два придела — Воскресения Христова и Воскресения Праведного Лазаря.
Сегодня, когда мы стоим на пути к смирению и покаянию, хотелось бы, чтобы Правительство Республики Алтай приняло решение об увековечивании памяти отца Макария, истинного служителя Богу и алтайскому народу, великого и незаурядного богослова, автора первого русского перевода Ветхого завета с языка оригинала и первого переводчика Евангелия на алтайский язык, просветителя, стоявшего у истоков современной алтайской письменности, основателя и первого руководителя Алтайской духовной миссии.
Мужской монастырь и миссионерский стан
в Чолушманской долине
Первый миссионерский стан в прителецком районе был открыт в 1852 году в с. Кебезень, расположенном на берегу Бии в 25 км от Телецкого озера. В 1861 г., указывает В.В. Радлов, в с. Кебезень размещалось 30—40 корьевых юрт “черневых татар”, два дома русских купцов и дом с юртой зайсана (руководителя рода) верхнебийских кумандинцев. В Зателецком районе (так миссионеры называли долину Чолушмана, открывшую им путь в Туву) миссия сначала (в 1864 году) открыла Чолушманский Благовещенский мужской монастырь, расположенный в 9 км от озера, а позднее, в 1877 году, был открыт миссионерский стан в Кумуртуке (междуречье Чолушмана и устья р. Башкаус) в 23 км от Телецкого озера. Значительно позже (1904 г.) был открыт Улаганский стан, а в 1914 году — Чодровский, расположенный в долине Чолушмана в 90 км от Телецкого озера (ныне лесничество Алтайского заповедника).
Многие авторы книг советского периода, не вдаваясь в подробности, часто путали между собою миссионерский монастырь и Усть-Башкауский миссионерский стан. А последний часто даже не упоминали. Хотя оба они после 1877 года и составляли Чолушманское отделение миссии.
Чолушманский мужской монастырь, самый крупный по площади занимаемых земель из трех миссионерских монастырей на Алтае, открывался не совсем праведным путем.
Барнаульский купец Афанасий Мальков 13 ноября 1862 года подал прошение в Кабинет Его Императорского Величества о выделении “пустолежащих” земель близ озера Телецкого в долине р. Чолушман для устройства мужского монастыря, обещая свое купеческое покровительство (годом раньше он уже был назначен попечителем открывающегося Улалинского женского монастыря, но понимал, что купеческой прибыли там он не получит). В прошении купец, преследуя свои меркантильные цели (а не для замаливания своих грехов, как указывают многие авторы), написал о том, что “участок земли в 3000 десятин для горно-заводского производства не нужен и от уступки его для учреждения обители никакого стеснения окрестным жителям не последует”.
Как раз последнее утверждение купца и шло от лукавого. К тому времени уже было известно — после посещения томского маркшейдера И.А. Шлаттера (1804), барнаульского ботаника А. Бунге (1826), петербургского геолога Г. Гельмерсена (1834) и барнаульского этнографа В.В. Радлова (1861), что долина Чолушмана на протяжении 40—50 верст от Телецкого озера “значительно заселена аборигенами”.
Генерал-губернатор Западной Сибири по прошению купца лишь подтвердил, что “устройство монастыря может принести пользу распространения христианства и цивилизации между живущими там инородцами”. Это утверждение не вызывало сомнений, но указывало на недостоверность утверждения “о пустолежащих землях”. Да и сам факт открытия через 13 лет Усть-Башкаусского стана миссии подтвердил то же самое.
Кабинетом Его Императорского Величества 24 июня 1864 года дано разрешение — на отвод 3585 десятин 576 кв. сажен земли в безоброчное пользование.
Таким образом, земли у местных жителей долины Чолушмана были изъяты под монастырь.
В целом же монастырю отошло 3858 десятин, в т.ч. 966 дес. 1334 саж. пахотной земли, 214 дес. 161 саж. луговой, 1819 дес. 11 саж. под лесом.
Все земли были закреплены юридически за монастырем, но добыты обманным путем — “пустолежащих земель” на самом-то деле на этом более чем 30-ти километровом участке долины Чолушмана не было.
Но на этом обман не закончился. Предприимчивый А.Г. Мальков обратился в Синод с прошением о получении “книжки для сбора пожертвований на постройку монастыря”. Собрав деньги, купец частично вложил их в строительство церкви, а большую часть присвоил себе.
Между миссией и лукавым купцом некоторое время существовали распри по поводу использования земель и участия А.Г. Малькова в хозяйственных работах монастыря.
Надо отдать должное монастырю, который не отрицал того, что “вынужден отдавать свои угодья в аренду” местным жителям, так как не имеет других средств существования. “Безоброчное использование земель” в правительственном постановлении относилось к монастырю, а не к аборигенам. При этом настоятели монастыря не допускали к себе арендаторов со стороны, что было бы выгоднее для монахов, но окончательно могло бы вытеснить алтайцев. Монастырь не брал с них 110 часть урожая в неурожайные годы. Мало того, выделял им семена после таких лет.
Главным же условием использования земель оставалось требование принять христианство. Шаманство было запрещено вблизи монастыря, а также в пяти верстах вокруг “святых крестов”, поставленных между рек Чолушман и Башкаус и на берегу Телецкого озера. Необходимо заметить, что с шаманством жестоко боролись и буддийские монахи, в последний раз проникшие на Алтай в ХVII веке, и новая алтайская религия бурханистов в 1904—1905 гг. сжигала бубны шаманов.
Первое упоминание в литературе об Алтайской духовной миссии, после ее открытия в 1830 году, встречается в путевых заметках Петербургского геолога П.Г. Гельмерсена, совершившего путешествие на Телецкое озеро летом 1834 года: “В окрестностях Томска и Кузнецка эти, так называемые, татары исповедуют христианскую веру, но понятия их о догмах религии весьма ограничены, подобно вогулов, чувашей и черемисов, и при таком понятии их о вере, последняя весьма далека от того, что бы быть для них душеспасительной. Между телеутами, обитающими по Бие и на юг отсюда, мало последователей христианской веры, обращением которых занимались миссионер отец Макарий из Санкт-Петербурга. Отец Макарий поселился в деревне Наим, лежащей на реке того же имени, которая справа впадает в реку Катунью. (Скорее всего, под “Наим” П.Г. Гельмерсен имеет в виду нынешнее село Майма и реку с тем же названием. — В.С.). После долгих увещаний, наконец, удалось Макарию склонить суеверов к принятию святого крещения. С величайшей ревностью исполнял он эту душеспасительную обязанность, и только иногда отлучался в город Бийск по делам своего звания”.
Далее П.Г. Гельмерсен делает интересное для нас сообщение, которое я нигде больше в литературе не встречал: “В 1833 году Макарий предпринял путешествие к Телецкому озеру, но последствия этого остаются до сих пор в неизвестности. Находившийся при мне переводчик, был тот самый, который сопровождал отца Макария”.
Можно лишь сожалеть о том, что путешественник не приводит рассказа переводчика о посещении озера отцом Макарием (Глухаревым).
Многие алтайские семьи, несостоятельные платить монастырю за землю, пастбища, лес, за каждую голову скота и юрту, покинули монастырские земли, перекочевав или вверх по долине или даже уйдя в бассейны Башкауса и Чуи.
На территории монастыря размещалась церковь, три дома, хозяйственные постройки, крепкая ограда с воротами. Монахи начали активную хозяйственную работу.
Первая плотина для мельницы была с трудом построена на рядом расположенной реке Кайра (правый приток Чолушмана). Запрудив реку плотиной (5000 пудов камней), монахи ошиблись, не оценив крутой нрав горной реки. Следующей же весной плотина была разрушена половодьем. Тогда они выбрали место на реке Ачелман (левый приток Чолушмана в 4-х км ниже Кайры), где мельница уже многие десятилетия работала исправно, используя не плотину, а водовод к колесу мельницы.
Вскоре был заложен сад. Причем долгое время в саду произрастали лишь “райские” яблочки. Культурные яблоки появились значительно позже, но все равно, основателями садоводства на озере и в долине Чолушмана считаются монахи.
Посетив монастырь летом 1895 г., томский географ, гляциолог и ботаник В.В. Сапожников указывает на доброжелательного и гостеприимного настоятеля, радушно приютившего его, на двух монахов, причетника и двух-трех рабочих.
В 1898 году в монастыре, кроме наместника, служили два иеродиакона и один монах. Должность наместника монастыря исправлял иеромонах Иннокентий (в миру Иван Андреевич Невский), получивший образование в Тобольской духовной семинарии.
Интересно заметить, что в числе первых наместников монастыря продолжал свою духовную карьеру в миссии будущий митрополит Московский и Коломенский Макарий (Михаил Андреевич Невский). Если Д.В. Коцюба (1998) не ошибается, то иеромонах Иннокентий и в то время архиепископ Томский Макарий — родные братья.
Летом 1905 года (затем в 1907 и 1908 гг.) долину Чолушмана посетил барнаульский краевед и ботаник В.И. Верещагин. По пути на Телецкое озеро между селениями Кебезень и Артыбаш он “настиг ехавшего верхом старика в одежде священника”. Это был о. Иннокентий, настоятель монастыря, от которого он получил разрешение остановиться на некоторое время в обители.
По Чолушману, в двух верстах ниже монастыря, пишет В.И. Верещагин, дорога идет по правому берегу, мимо монастырской пасеки и кожевенного завода и вскоре приводит к воротам. Маленький монастырь состоит из небольшой церкви и нескольких домов с кельями. Братии всего 10 человек. “Нас, случайных посетителей, неприятно поразил несколько коммерческий характер — с нас за все брали весьма высокие цены. Какая разница с гостеприимными монахами Европейской России!” — удивляется В.И. Верещагин. Кроме аренды земель, источниками дохода для монастыря служит маслодельный и кожевенный заводы, рыбная ловля на Телецком озере, скотоводство (около 150 голов крупного рогатого скота, стада овец, 30 лошадей), отчасти хлебопашество. В будущем предполагается устроить дачи, завести кумыс, организовать переправу через Телецкое озеро в монастырских лодках дачников. Если этот план осуществится, чудный горный воздух, сосновый бор, прогулки по озеру, долине и окрестностям, охота и рыбалка, привлекут людей в этот прекрасный уголок Алтая, мечтает В.И. Верещагин.
Посетив селение Кумуртук в устье Башкауса, после интересной прогулки по его притоку Чебдару, В.И. Верещагин был “отравлен рассказами приказчика местного торговца Тренихина о жалкой доле инородцев. Их теснит монастырь, безжалостно эксплуатируют торговцы. За кирпич чая, стоящий 65 коп. в Бийске, с инородцев дерут два рубля, за пуд соли 2 рубля и т. д. От этой двойной кабалы Чолушманским инородцам деваться некуда. А тут еще русская монополька (водка) и местная арака”… Все это написано в 1905 году, а не в советское время!
В 1916 году братии в монастыре было всего 13 человек, из которых иеромонахов 5, монахов 3, послушников 5.
Монастырь, отрезанный от мирской суеты с севера Телецким озером, а с юга, востока и запада горами, был идеальным местом для монашеского уединения. Расположенный в глубокой и относительно узкой долине реки, где солнце даже летом появляется поздно и скрывается за горы очень рано, с многочисленными медведями, маралами, с красивыми многоцветными весенне-летними и осенними горными пейзажами, но неуютной, ветреной и малоснежной зимой вызывал у равнинных богомольцев то угрюмое, то восторженное впечатление. Поэтому монастырь всегда оставался малонаселенным, со скудной трапезой, неблагоустроенными кельями и тяжелой работой.
Тем не менее, монастырь много принес и полезного инородцам — культуру земледелия, домостроительства, пчеловодство, рыболовство, кузнечное, плотницкое и столярное мастерство. Дал первую школу на родном языке и знание русского языка, книги на родном алтайском языке. Многие чиновники поражались способности алтайцев долины подписывать, читать и составлять деловые бумаги, чего они не встречали в глухих русских деревнях Сибири.
История миссионерского монастыря с 1877 года напрямую связана с Усть-Башкаусским станом Алтайской духовной миссии, открытом в селении Кумуртук.
Этот стан и монастырь стали именоваться Чолушманским отделением миссии. Организация в 1877 г. Башкаусского стана лишь подтверждает ошибочность утверждения об открытии монастыря на “пустолежащих землях”.
Чолушманское отделение в 1905 году было разделено на два — Улаганское и Чолушманское. “Население отделения составляют новокрещенные инородцы 1-й и 2-й Чуйских волостей и новокрещенные соенцы (тувинцы) — всего 1010 душ обоего пола”, — писал миссионер Михаил Тырмаков. В тот год, указывал он, в отделении язычников, русских и раскольников нет. Инородцы прилежны в молениях. Школ в отделении две. Учащихся в селе Усть-Башкаус мужского пола — 15 человек, женского — 3. В селе Беле мужского — 8, женского пола — 4 человека. Пансиона нет. При стане с 1904 г. открыт один женский приют. Приютянок — 12 человек. Приютом заведует монахиня Магдалина Чевалкова — дочь миссионера протоиерея Михаила Чевалкова.
Летом 1906 года долину Чолушмана посетил архиепископ Томский и Барнаульский Макарий (Невский).
Селение Усть-Башкаус (Кумуртук), хотя и насчитывает жителей 60 дворов, но в селе живет едва 5-я часть (остальные кочуют по пастбищам). Река Башкаус, разбившись на два рукава при впадении в Чолушман, отделяет церковь, дом миссионеров и школу, оказавшиеся на острове, от поселения, что затрудняет обучение (а зимой на протоке образуются широкие наледи). Архиепископ Макарий принимает решение о переводе школы в монастырь, где есть помещение для интерната. Но местные жители не доверяют монастырю. Монахи, которые не знают обычаев и языка алтайцев, проявляют неумелое обращение, чем, по словам Михаила Тырмакова, вызывают недоверие в инородцах.
Чолушманское отделение миссии охватывало своей деятельностью почти всю долину реки, южную часть Телецкого озера и периодически производило миссионерские рейды в Туву, где их работе противостояли буддисты.
Михаил Васильевич Чевалков — первый алтайский священник
и основатель алтайской литературы (1817—1901)
Первым руководителем Чолушманского отделения миссии был “белый телеут” Михаил Васильевич Чевалков (1817—1901), назначенный в 1877 году.
В том же году он стал первым алтайцем, возведенным в сан священника. В долине Чолушмана он прожил 12 лет. В 1889 году, в возрасте 72-х лет был “уволен за штат”.
М.В. Чевалков был талантливым человеком и незаурядным, искренним и самоотверженным священнослужителем. Любимый ученик архимандрита Макария (Глухарева) и фольклориста и этнографа В.В. Радлова, Михаил Васильевич является родоначальником алтайской литературы и первым писателем и поэтом Алтая. Он написал свое первое знаменитое повествование “Житие Чевалкова” в 1860 году. Этот год по праву считается годом рождения алтайской художественной литературы.
Позднее “Житие Чевалкова” было расширено, дополнено и получило название “Памятное завещание”. Переведено на русский язык Макарием Невским и опубликовано в 1894 году (первый вариант опубликован В.В. Радловым в 1866 г.).
В.М. Чевалков вел широкую переводческую деятельность. Известны его талантливые переводы рассказов из Священного Писания. Это были не только переводы, но и глубокая литературно-художественная работа.
Составитель и автор предисловия ко второму изданию “Памятного завещания”, выполненному почти через 100 лет (1990 г.), Б. Бедюров пишет о значении литературной и переводческой деятельности М.В. Чевалкова: “…Ведь начало создания письменности на основе русского алфавита и рождение литературы как таковой, несмотря на ее чисто религиозные цели и задачи, шло параллельно и одновременно. По сей день мы еще не можем возвыситься до осознания величия этого подвига во имя нашей культуры, во имя просвещения нашего Алтая…”
Заслуги М.В. Чевалкова при жизни были высоко оценены. Он был награжден золотой медалью на Аннинской ленте, орденом Св. Анны 3-й степени и камилавкой.
К сожалению, и Республика и город Горно-Алтайск (а семья Чевалкова была одной из первых в Улале в 1830 году) почти на 70 лет забыли о своем первом писателе, как забыли о талантливом богослове Михаиле Яковлевиче Глухареве.
Для нас имя Михаила Васильевича Чевалкова дорого еще и тем, что жизнь его в течение 12 лет была связана с Телецким озером и долиной Чолушмана.
Каждый раз в январе-феврале М.В. Чевалков, будучи старшим миссионером Чолушманского отделения и проживая в Усть-Башкаусском стане, направлялся с отчетами в Миссию через Телецкое озеро. В своем “Памятном завещании” он описывает два случая, когда он по две-три недели, застигнутый жестокими и продолжительными зимними штормами, жил в пещере у непотухающего костра, почти без продуктов. Молясь Святителю Николаю, он вселял надежду на спасение своим попутчикам и в редкие периоды хорошей погоды продолжал свой путь. Описывает он случай, когда их лодка, зажатая льдами, после его молитвы тому же Святому Николаю, находила продолжение пути в разверзшихся льдах.
Короткая 3-х метровая пещера, где он дважды молился о спасении, расположена в 600—800 метрах южнее мыса Куган. Эту пещеру автор разыскал и решил назвать ее “Пещерой Чевалкова”.
Однажды, после одного из таких спасений, М.В. Чевалков поклялся построить церковь и выполнил свое обещание. Мне не удалось установить место этой часовни, но, скорее всего, это была маленькая церквушка на Беле, которая сохранялась до начала Отечественной войны.
Видимо, лучшим памятником Михаилу Васильевичу на озере был бы построенный храм в его честь, колокольный звон от которого разносился бы далеко по его берегам, спасая попавших в беду неосторожных лодочников, рыбаков, охотников, туристов.
Михаил Андреевич Невский (о. Макарий) —
патриарх алтайских миссионеров (1835—1926)
Еще одно историческое духовное имя представляет интерес для телецких и чолушманских жителей — митрополит Московский и Коломенский Макарий (Михаил Андреевич Невский) (1835—1926).
Невский появился в Алтайской духовной миссии 22 февраля 1855 г. За два года досконально изучил алтайский язык.
25 января 1857 г. облечен в рясофор (право носить одежду священника). Исполнял обязанности катахизатора (учителя богословия) в Чолушмане. В 1861 г. пострижен в монашество. 14 ноября 1864 года утвержден наместником Чолушманского монастыря. Составил первый “Алтайский букварь”. Хорошо зная алтайский язык, подготовил много переводов богослужебных книг.
С 1875 года заведовал Центральным Миссионерским училищем в с. Улала, член комиссии по распространению рукописей, предназначенных к изданию на алтайском языке. С 1883 г. возведен в сан архимандрита, а вскоре, в 1884 г. — епископа Бийского, викария Томской епархии.
Руководил миссией до назначения в 1891 году епископом Томским и Семипалатинским. С учреждением в 1895 Омской епархии стал именоваться епископом Томским и Барнаульским, а с 1906 г. — архиепископом. В 1912—1917 гг. — митрополит Московский и Коломенский, священно-архимандрит Троице-Сергиевой Лавры, председатель Православного Миссионерского Общества.
22 августа 1920 г. Макарию по предложению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Тихона был присвоен пожизненный титул митрополита Алтайского.
В конце июля 1906 года в сане архиепископа Томского и Барнаульского посещает Телецкое озеро, монастырь и Усть-Башкаусский стан.
В январе 1907 года пишет письмо министру путей сообщения с прошением о бесплатной доставке первого катера на Телецкое озеро.
По тексту этого письма читателю становится очевидны его глубокие знания жизни на озере и в долине Чолушмана. В этом же письме он сказал об озере и местных жителях те слова, которые может повторить всякий, кто хоть малое время прожил на его прекрасных берегах: “Немало послуживши делу христианского просвещения зателецких инородцев, я желал бы провести там и последние дни моей жизни, если это будет Богу угодно…”
Прослужив в Алтайской духовной миссии 36 лет (1855—1891), митрополит Макарий до самой кончины в 1926 году оставался ее попечителем, духовным руководителем и “патриархом алтайских миссионеров”.
Погребен был на приходском кладбище ст. Люберцы около алтаря кладбищенского храма. В 1957 году по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия I святые останки его были перенесены в Троице-Сергиеву Лавру, в крипту Успенского собора — в храм Всех Святых, в земле Российской просиявших.