Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 8, 2010
Алексей ЧЕРНЕЦ
ПОСЛЕДНИЙ МУЛЬТИК
Ничего особенного такого, кроме
Мысли, светлой до несомненной выси.
Друг мой, не сомневайся: я очень болен.
Друг мой, болезням свойственны периоды ремиссий.
Нашу гибель я честно честил и числил.
Побеждённому легче: и вечность за ним, и правда,
В декабре в той стране снег до дьявола чист и
грязен до пришествия снегопада.
Знаю, не до телячьих радуг, таков порядок —
И страну хоронить, и время зарыть поглубже,
Где огонь-батарея, вода и труба — триада
С этажа на этаж, вровень солнечному недужью.
И стоять на восьмом перед картой морозных кружев,
Согреваясь тем, что осмеяно и непродвижимо —
Что живёшь ты на свете, кому-то на свете нужен
От слепого стылого солнца до вот этих снежинок.
* * *
Сомненья убей и выкинь,
Не сдерживаясь в размахе —
Как самый паршивый викинг
Убил и послал бы на хель
Всех вкрадчивых доброзвонов,
Что, мягко стелясь и пятясь,
Себя именуют скромно
Объектами обстоятельств.
Облапят и вмиг облепят,
И канет звездой в трясину
Открытка на двадцать третье
“Защитнику От…” от сына.
Серп ночи и молот грома —
Рви глотку, хватай глотками
Тот воздух, что спёрт и продан.
Свобода — она такая…
В бескрайних просторах духа
Под черепом небосвода
Костями гремит старуха —
Единственная свобода.
* * *
Всё суета иль это сам
Ты неуместен —
Из бездны скандинавских саг
Лез по отвесной.
И сразу ввысь, и сразу весь,
И всем спасибо
Лихим богам за здесь и днесь
От Новосиба.
Теперь сквозь льдистые взирай
Монокли окон
На то, как шёл путём зерна,
Снегов и смогов.
На истекающий вразлад
С бесплодной думой
Свет фонарей, застывших над
Забытой руной.
Какого камня ты облом
Иль Иггдрасиля?..
И степь кругом, да, степь кругом —
Среди России,
Где ты покоен, как удав,
И хладнокровен,
Я не пришёл к тебе ни дать,
Ни взять от воли.
* * *
Районный клуб с фронтоном —
Подлатанный реликт.
За клубом парк с фонтаном,
Аллейками провит.
В фойе, могуч и гипсов,
Калинин был ещё,
В углу навечно в кресле,
Казалось, помещён.
Исправные вахтёрши
Скучали на посту,
Когда он безмятежно
Провидел пустоту.
Фигурой той гротескной
Наш клуб из года в год
Напоминал гигантский
Со слоником комод.
И крутят, крутят годы,
Как в танце вихревом
Бывалому народу
Счастливое кино.
И наступает вечер:
Сынишке полных семь,
Танцует в вечном здешнем
Ансамбле “Карусель”.
В комодах прячут старость
В укромном уголке.
И я — немножко Фауст
В игрушечном мирке.
WintermÄrchen
Про семейные невзгоды
И до часу, и до двух,
Про увы-уходят-годы,
Про кругом-одни-уроды
Проговариваем вслух.
Речь сникает, ночь густеет,
Все дома окрест могли,
Тыщеглазые, сквозь темень
Наблюдать, как мы в постели
Опустело залегли.
На мобиле замер таймер.
Мы легко разлучены
Оборотным миром тайным.
Там поэт про ёлку с пальмой
Так прикольно сочинил.
Записал на обороте
Акварели заказной,
Встал с усмешкой бледной, бродит
И бормочет что-то вроде
Про зазноб, озноб и зной.
Про гнилых аристократов —
От окна пошёл к двери, —
Про завистников заклятых —
И опять к окну, — невнятно,
Но настойчиво твердил.
Таймер ждёт побудки срока.
Будто в оны времена
Размывая ночи кокон,
Меж оконных переплётов
Сочно хлынула луна.
Лица выбелила чисто.
Наступил визитам срок,
И мобильные горнисты
Разбудили бургомистра —
Встал он светел и не строг.
Вот он входит — галстух модный,
Ладно скроенный сюртук:
“Убедиться не угодно ль —
Ни единого урода,
Тишь, Чернец, да гладь, мой друг!”
Знай же правду о потере,
О которой говоришь:
Живший здесь наш бедный Генрих
Вышел ночью в эти двери,
Вышел и попал в Париж.
Я тотчас вослед сорвался —
Чуял творчества прилив.
За Париж и дам прекрасных!..
Встретил лестницу в пространстве,
Встретил лестницу и лифт.
Опустился на ступеньки.
Не осталось сигарет.
Deutschland, Deutschland, Wintermärchen
И усмешки бледной след.
* * *
Оставьте его в покое,
Не ставьте другим в пример —
Он скрипа больничных коек
наслушался не вполне.
Усмешку вплетают в губы
Безделье и боль в груди,
Хирурги по-свойски грубы —
И это пока бодрит.
И с выпиской всё спокойно:
Под зимнего ветра ор
По дому скучать и помнить,
Что выписка — приговор.
И так медсестра не глядя
Пройдёт, что не пошути!
Устала и мало платят,
А завтра опять к шести.
ПОСЛЕДНИЙ МУЛЬТИК
Победителей не судят, побеждённых не прощают —
Сколько дум ни передумай век за веком, день за днём.
Победителя помянем — кто с восторгом, кто с печалью, —
Только все в одном обозе за Победою идём.
Пусть красивей и отважней побеждённые порою,
Но Победа не за ними — кровью смыты их следы;
Пусть честней и зорче взоры, и от женщин нет отбоя —
Всё прошляпили, просрали в предвкушении беды.
Слава Богу, ты не крайний — есть в обозе кто-то кроме! —
Ты в серёдке. Чуть подальше. Но не хуже. Не совсем.
Оглядеться ошалело, навести порядок в доме:
Я те дам “последний мультик”, время десять — марш в постель!
За угол из-под обзора: “Я на форум, я за правдой!”
Модератор полусонный гонит полную луну.
Победитель в полнолунье обещает вдарить с фланга!
Обещает вдарить с фланга? Киньте ссылку — загляну.
С верою в последний мультик, в тот счастливый, главный самый
Засыпаешь, как убитый — но ещё не побеждён.
А заслышав скрип телеги по реалити державной,
Вновь проснёшься, понимая: неспроста ты здесь рождён.
Стая ангелов в эфире с песней о родимом крае
В виртуальное пространство совершает перелёт,
Уж Победу не пророча — скромно подразумевая.
Мы киваем — слава Богу, наш обоз идёт, идёт.