Продолжение
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 7, 2010
Сергей ШРАМКО
КРАСНЫЙ ТОРКВЕМАДА
Набросок на фоне времени*
Редакторы партийной газеты
Но вернемся к строке в биографии Емельяна Ярославского: «В 1920—1922 член Омского Совета, секретарь Сиббюро ЦК, редактор “Советской Сибири”».
Авторы многих работ пишут, что он был секретарем Сиббюро ЦК РКП (б), заведовал его агитационно-пропагандистским отделом.
На деле секретарями Сибирского областного бюро РКП (б), а позже Сибирского бюро ЦК РКП (б) являлись:
с ноября 1919 до марта 1920 гг. Д.К. Гончарова, в 1920—1921 гг. — заведующая агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК;
с апреля по ноябрь 1920 г. В.Н. Яковлева;
в ноябре 1920 — марте 1921 гг. К.Х. Данишевский;
с апреля по август 1921 г. вновь В.Н. Яковлева;
с августа 1921 г. И.И. Ходоровский;
с ноября 1922 г. — С.В. Косиор.
Должность постоянно была кем-то занята. Поэтому в дни пребывания в Сибири с апреля 1920 по июль 1922 г. Ярославский не мог быть секретарем Сиббюро РКП (б), возможно, за исключением января 1921 гг., когда он мог временно работать за секретаря Сиббюро вместо выезжавшего в Москву Ходоровского.
16 марта 1921 г. на Пленуме ЦК РКП (б) избран в состав Оргбюро и Секретариата ЦК. В марте-июле 1921 г. — член Оргбюро ЦК и секретарь ЦК РКП (б).
«В то же время, — пишет И. Юрасов, — Ярославский остался членом Сиббюро ЦК и по-прежнему возглавлял его агитационно-пропагандистский отдел. “Первые месяцы после съезда прошли для Сиббюро ЦК РКП (б), — констатировал Е.М. Ярославский, — в большой работе — агитационной, пропагандистской — по разъяснению начал новой экономической политики”»[1].
В августе 1921 г. 4-я Сибирская конференция РКП (б) отметила, что его отъезд в Москву весной 1921 г. привел к ослаблению агитационно-пропагандистской работы в Сибири[2].
Уже 8 августа 1921 г. Ярославский, вместе с М.П. Томским и Н.П. Комаровым, освобожден от обязанностей секретаря ЦК и выведен из Оргбюро. «С осени 1921 до конца 1922 г. вновь в Сибири, работал в качестве члена и заведующего агитационно-пропагандистским отделом Сибирского бюро ЦК РКП (б)»[3].
Хотимский В.Н., заведовал агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро РКП (б) в Омске с января по февраль 1920 г.
Диман Ян Янович, член РСДРП, старый большевик. В 1920—1921 гг. член Сибирского бюро ЦК РКП (б), заведовал агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро. С марта 1921 г. входил в редколлегию «Советской Сибири».
ГончароваДора Климентьевна являлась заведующей агитационно-пропагандистским отделом Сибирского областного бюро ЦК РКП (б)с января 1921 г.
Тумаркин Давид Григорьевич. С мая 1921 г. — заместитель заведующего (отвечал за подотдел печати) и заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК РКП (б), редактор «Известий Сиббюро ЦК РКП (б)», с октября член Сиббюро, возглавлял Сибирскую совпартшколу при Сиббюро ЦК. С февраля 1922 по сентябрь 1925 гг. — главный редактор «Советской Сибири». В 1922 г. один из организаторов «Сибирских огней». В 1923 г. заведующий отделом печати Сиббюро ЦК РКП (б). В 1922—1923 гг. член редколлегий журналов «Сибирские огни» и «Красная сибирячка». С сентября 1923 по октябрь 1924 гг. член правления Сибгосиздата.
Спрашивается, когда же эту должность мог занимать Ярославский?
Теперь о редакторстве Ярославского в «Советской Сибири».
Прежде всего — где и когда впервые была напечатана эта газета? Кажется, это не вызывает сомнений: первый номер газеты вышел в Челябинске, ровно 90 лет назад.
Из посвященной газете книги Е.В. Костиной «Летучка… спустя столетия»: «Вениамин Давидович Вегман, видный историк партии и на протяжении многих лет друг нашей газеты, пишет: “Первоначально советские газеты, которые после полуторагодичного перерыва возникали на территории Сибири, почти сплошь носили наименование “Известия”. Так, “Известия” издавались в Омске, Акмолинске, Павлодаре, Иркутске… Но как только Ревкомы и Парткомы, пережив на местах период самоорганизации, приступили к творческой деятельности, все газеты переменили свои названия… Первая советская газета, которая начала издаваться на сибирской территории, были челябинские “Известия” (начало июля 1919 года). Вскоре прилегающая к Челябинску степная полоса оказалась за нами. “Известия” не замедлили переименовать в “Степную коммуну”, как название более подходящее…
В августе 1919 года стало очевидным, что в ближайшие месяцы власть над Сибирью будет окончательно вырвана из рук Колчака. Водворять порядок над всей сибирской территорией Совнарком поручил Сибревкому. Последнему был нужен более или менее официальный печатный орган, дабы влияние его действительно простиралось на всю Сибирь. Издавать в Челябинске две газеты было бы нерасчетливо. “Степную коммуну” закрыли, и вместо нее под редакцией т. Хотимского начали издавать “Советскую Сибирь” как официальный орган Сибревкома»[4].
Но свидетель В.Д. Вегман был с июня 1918 по декабрь 1919 гг. заложником в томской тюрьме и никак не мог быть очевидцем происходившего на Урале.
А Челябинск с 22 по 30 июля пять раз переходил от красных к колчаковцам и обратно. Витовт Путна, с июля 1919 г. начальник 2-й бригады 26-й стрелковой дивизии, участвовавшей в штурме Челябинска, будущий комкор, вспоминает: «С 24 по 29 июля идут горячие бои за обладание Челябинском, исход которых решило вмешательство челябинских рабочих на стороне Красной Армии»[5]. О том же — Челябинск стал советским лишь в конце месяца — пишут все исследователи истории гражданской войны на Урале[6].
Неспроста в Челябинске уездно-городской ревком был учрежден лишь 30 июля 1919 г. Поэтому «Известия Челябинского ревкома» никак не могли печататься с начала июля — издавать их еще было некому[7].
Обратите внимание: в город еще не прибыли «журналисты из Москвы», но «Известия Челябинского ревкома», а затем и «Степная коммуна» уже выходят. Кто же их выпускал?
Оказывается, вместе с политотделом 5-й армии (председателем ПОАРМ-5 с апреля 1919 г. был Иван Никитич Смирнов), в середине августа в Челябинск въехала армейская типография, которой от самой Уфы и до Иркутска командовал Ярослав Гашек, автор романа о солдате Швейке. Кроме хлопот по типографии, он руководил интернациональным отделением армейского политотдела и был ответственным редактором 8 газет, выпускавшихся для воинов-интернационалистов на немецком, венгерском, чешском, польском и сербском языках.
Прибыла в город и редакция газеты 5-й армии «Красный стрелок» с недавно назначенным редактором Давидом Тумаркиным.
Местных журналистов и печатников еще не было, поэтому выпуск информационного бюллетеня для освобожденного города наладили силами политотдела 5-й армии, и печатались «Известия ревкома» в его типографии. Так как газета состояла из многочисленных постановлений, обращений к населению и объявлений ревкома, издание «Известий», в основном, сводилось к набору. По решению Челябинского ревкома курировал их выпуск заместитель председателя Валентин Хотимский, хотя у него была уйма других дел. А редактирование возложили на двух имевшихся специалистов — Гашека и Тумаркина.
После учреждения газеты ревкома — «Степной коммуны», издававшейся на прежней базе, они же, да еще Пауль Вардунас, — хоть и ненадолго — стали ее главными публицистами. Работали они в газете и после переименования в «Советскую Сибирь». Во всяком случае, тот факт, что «Советская Сибирь» печаталась в типографии армейского политотдела, упоминается в нескольких источниках. Вполне возможно, что сотрудничество Гашека с газетой продолжалось и в Омске. Поэтому можно считать первыми редакторами именно эту троицу: Гашека, Тумаркина, Хотимского.
После приезда наркома Л.Д. Троцкого несколько недель участвовал в выпуске «Советской Сибири» Георгий Устинов, ответственный секретарь газеты «В пути», издававшейся на его бронепоезде, в будущем известный литературный критик.
26 ноября 1919 г. в номере «Советской Сибири» было впервые подписано не «Редакционная коллегия», а «Ответственный редактор Ин. Стуков». Эта подпись сохранялась до 8 декабря. В.Д. Вегман в цитировавшейся уже нами статье пишет: «17 ноября 1919 г. красные войска заняли Омск. Когда Сибревком решил назначить своей резиденцией Омск, сюда перекочевала и “Советская Сибирь”, первым редактором которой в Омске был назначен Ин. Стуков».
Однако Иннокентий Стуков был ответственным редактором «Советской Сибири» с ноября 1919, но не по 8 декабря, а до начала февраля 1920 г., когда он был отозван ЦК из Омска в связи с «башкирским прецедентом». Его решили назначить председателем нового Башкирского губернского бюро РКП (б), и Стуков выехал из Омска в Уфу.
Кроме него тогда же в Омске членами редколлегии были Федор Гусаров (с декабря 1919 по апрель 1920 гг.) и Валентин Хотимский (с января по март 1920 г.). 29 декабря 1919 г. он был освобожден от поста председателя Челябинского губкома партии, но поскольку уже был членом Сибирского областного бюро РКП (б), отправился на тройке на новое место работы.
Нет, И.Н. Смирнова не подвела память, когда в статье «Как восстанавливалась Советская власть в Сибири после ликвидации колчаковщины», он писал: «Железнодорожное движение тогда было совершенно разрушено: в зиму 1919 года поезда от Челябинска до Омска шли не менее 20 суток, так что редактор “Советской Сибири” Хотимский предпочел приехать из Челябинска в Омск на лошадях, а не по железной дороге…»[8]. Хотимский, как заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро, входил в состав редколлегии «Советской Сибири»,но недолго: в конце марта 1920 г. он отправился во Владивосток, где вскоре занял пост председателя Приморского комитета РКП (б) и вошел в состав уже другого Бюро ЦК — Дальневосточного.
Как мы уже знаем, с конца апреля к работе в Омске приступил Емельян Ярославский, заведующий отделами по работе среди женщин и молодежи Сибирского областного комитета РКП (б). Вошел он и в состав редколлегии «Советской Сибири».
«Утрата Устинова вскоре была компенсирована приездом т. Ярославского. Крупнейший политработник сразу занял в Сибири видную роль. Не довольствуясь колоссальной работой по партийной и советской линии, он близко подошел к редакционной работе… Тов. Ярославский за все время своего пребывания в Сибири был мозгом “Советской Сибири”». Октябрь 1924 г. Из статьи ответственного секретаря газеты П.И.Винокурова[9]. Как видим, конкретную должность «мозга» он не называет. Ради справедливости заметим, что писал он для «Советской Сибири» очень много и легко, хотя и старался стилизовать свои материалы «под вождя». Но редактором стать ему не удалось. Еще за два месяца до Емельяна, в феврале 1920 г., в город прибыл первый заведующий Сибирским отделением РОСТА. Это был Александр Гойхбарг, выполнявший особое задание В.И. Ленина. Поэтому он сразу вошел в состав Сибревкома и был назначен заведующим отделом юстиции, а также ответственным редактором газеты «Советская Сибирь».
Всего полтора года назад был он меньшевиком, а к ним вождь относился крайне скверно, по личному 20-летнему опыту полагая, что 99% из них следует гнать из партии в шею: «Как частную задачу чистки партии, я бы указал еще на чистку ее от бывших меньшевиков. По-моему, из меньшевиков, вступивших в партию позже начала 1918 г., надо бы оставить в партии, примерно, не более одной сотой доли, да и то трижды и четырежды проверив каждого оставляемого. Почему? Потому что меньшевики, как течение, доказали за период 1918—1921 гг. два своих свойства: первое — искусно приспособляться, “примазываться” к господствующему среди рабочих течению; второе — еще искуснее служить верой и правдой белогвардейщине, служить ей на деле, отрекаясь от нее на словах»[10].
Между тем, дело Гойхбаргу было поручено щекотливое. После ареста министров Колчака Ленин решил провести открытый политический суд над врагами Советской власти, и Александр Григорьевич должен был организовать процесс и обеспечить вынесение сурового приговора. Выполнив поручение и отчитавшись перед Лениным, обязанности ответственного редактора газеты Гойхбарг исполнял до конца сентября 1920 г. В Москве его ждала волшебная карьера: несколько лет он был председателем Малого Совнаркома.
В августе прибыв из Уфы, 5 сентября 1920 г. вошел в редколлегию Иннокентий Стуков, и вскоре вновь стал ответственным редактором газеты. Но в начале 1921 г. он вернулся в столицу, на пост комиссара Московского военного округа.
В октябре 1920 — феврале 1921 гг. в состав редколлегии «Советской Сибири» входил и секретарь Сибирского бюро ЦК РКП (б) Карл Данишевский. Оба они с Емельяном Ярославским, уехав на 10-й партсъезд, из редколлегии выбыли. В феврале, покинув пост председателя Новониколаевского горисполкома, редактором «Советской Сибири» стал писатель Феоктист Березовский — человек, проживший в Омске много лет, после освобождения города от Колчака восстанавливавший в нем Советскую власть, а затем работавший тут губернским продовольственным комиссаром. О работе Ф. Березовского в «Советской Сибири» упоминается в посвященной ему статье в юбилейной энциклопедии «Новосибирск», да и сам он упоминает о ней, равно как и о том, что возглавлял Сибирское отделение РОСТА, в своих воспоминаниях (Березовский Ф.А. Как загорались «Сибирские Огни», 1947, № 1.)
В конце февраля 1921 г. членом редколлегии газеты стал заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК РКП (б) Ян Диман. Вернулся в редакцию газеты и Валентин Хотимский, входивший в нее с марта до конца лета.
В декабре 1920 г. в Омске появился еще один бывший меньшевик, причем с партийным стажем аж с 1907 года, в прошлом член ЦК РСДРП(м), в 1918—1919 гг. министр труда в правительстве Комитета Учредительного собрания, а в просторечии — «Учредилки», в будущем дипломат, заместитель наркома, академик, посол СССР в Англии. Я имею в виду Ивана Михайловича Майского.
К сожалению, в книге «Редакторы» неточно названа его настоящая фамилия (вместо Ляховицкий — Ляхницкий). Там же, без ссылки на источник, приведен и кусочек из его воспоминаний: «Я старый литератор, и не мог спокойно сидеть в Сибревкоме, когда рядом, под боком, издавалась партийная газета. Хмурым январским днем (1921 г.) я постучался в дверь редакции “Советской Сибири”. Сначала я получил экономический отдел. Летом 1921 г. уже в Новониколаевске я был назначен Сиббюро ЦК членом редакционной коллегии “Советской Сибири”. Теперь я пишу в Москве. Но я не забуду “Советской Сибири”. В моем сердце всегда для нее найдется уголок, в моей памяти всегда для нее отыщется место, и притом почетное место…»
Старый посол не все поведал читателям, видно, по профессиональной привычке. Но в 2005 году в серии «Научное наследие», выпускаемой РАН, вышли два тома переписки академика И.М. Майского с корреспондентами в России. В числе его адресатов в 1921—1924 гг. были многие видные деятели, к примеру, В.И. Ленин и В.Г. Короленко. Выяснилось, что…
Мало кому удавалось добиться от Ленина признания неправоты. Один из немногих, кто сумел это сделать — Иван Михайлович Майский. Привожу его письмо полностью, без правки и сокращений.
«В.И. ЛЕНИНУ (Москва) 15 мая 1921, Омск.
Уважаемый товарищ! В своей речи, произнесенной на недавно состоявшемся съезде транспортных рабочих, Вы, характеризуя позицию мелкой буржуазии в первый период советской власти, говорите между прочим о том, что “меньшевик Майский (в “Правде” напечатано “Маевский”, но это, очевидно, типографская ошибка) был министром у Колчака или у предшественников Колчака”. В только что выпущенной Вами брошюре “О продовольственном налоге” на с. 28 Вы пишете: “Милюков прав против Черновых и Мартовых, ибо дает действительную тактику действительной белогвардейской силы, силы капиталистов и помещиков: давайте поддерживать кого угодно, какую угодно советскую власть, лишь бы свергнуть большевиков, лишь бы осуществить передвижку власти! Все равно вправо или влево, к меньшевикам или к анархистам, лишь бы передвижку власти от большевиков, а остальное, остальное “мы”, Милюковы, “мы”, капиталисты и помещики, “сами” сделаем, анархистиков, Черновых, Мартовых мы шлепками прогоним, как делали в Сибири по отношению к Чернову и Майскому, как делали в Германии по отношению к Каутскому, как делали в Венгрии по отношению к венгерским Черновым и Мартовым, в Вене по отношению к Фр. Адлерам и К╟. Этих мещанских Нарциссов, меньшевиков, эсеров, беспартийных, настоящая деловая буржуазия сотнями одурачивала и прогоняла во всех революциях десятки раз во всех странах”.
Внимание, которое Вы уделяете в последнее время моему имени, заставляет меня обратиться к Вам, уважаемый товарищ, с настоящим письмом. Я никогда не скрывал и не скрываю, что в 1917—1918 гг. я был противником РКП и советской власти. И так как, по счастью или несчастью, судьба наградила меня активным характером, то я естественно в тот период не мог ограничиться, подобно другим меньшевикам, праздной болтовней и писанием резолюций, а принял участие в самарской попытке заменить советскую власть властью учредительного собрания. Но судьба этой попытки открыла мне глаза на многое, чего я до сих пор не видел и не понимал. На событиях 1918—19 гг. я кой-чему научился, и в этом разница между мной, с одной стороны, Черновым и Мартовым — с другой, ибо Чернов и Мартов оказались, видимо, совершенно неспособными читать великую книгу революции. Именно события 1918—19 гг. дали толчок работе моей мысли, той работе, которая в конце концов привела меня в лагерь моих бывших противников.
В номере “Правды” от 31 октября 1920 г., т.е. тотчас же по моем возвращении из Монголии, где я провел 11/2 года во главе экспедиции Центросоюза по экономическому обследованию этой страны, я опубликовал письмо, в котором открыто порывал со своим политическим прошлым. С февраля 1921 г. я состою членом РКП, куда был принят с ведения Сиббюро ЦК без кандидатского стажа. С того же времени я заведую экономическим отделом Сибревкома, на который возложена, быть может, самая ответственная задача момента — составление хозяйственного плана Сибири. Вместе с тем в качестве руководителя экономического отдела я принимаю активное участие в работе Сибревкома, фактически являясь его членом с совещательным голосом.
Мне представляются совершенно непонятными Ваши последние попытки смешать меня в одну кучу с Черновым, Мартовым и даже Колчаком (кстати, никогда никаких дел я с Колчаком не имел и в колчаковские времена находился на нелегальном положении). Ваши выступления против меня мне кажутся не только несправедливыми, но и неполитичными, ибо они направляются теперь против члена РКП и одного из наиболее ответственных работников советского аппарата в Сибири. Я склонен даже объяснять их каким-то печальным недоразумением, так как едва ли в Ваши расчеты могло входить затруднять работу бывшему политическому противнику, который сознал свои прежние ошибки и сейчас не имеет другой заботы, как только всей силой и энергией служить делу Советской Республики. С товарищеским приветом И. Майский».
На этом письме рукой вождя сделана краткая пометка: «Членам ЦК. К сведению. Я послал письмо в редакцию в Известия. 1/VI. Ленин». Ниже, другим почерком, видно, кого-то из сотрудников секретариата Совнаркома, надпись: «Размножить и разослать. К сведению членов ЦК. В.М. 2/VI»[11].
В этой же книге есть несколько писем И.М. Майского, касающихся и «Советской Сибири».
12 марта 1925 г. он из Ленинграда пишет товарищу по монгольской экспедиции И.В. Козлову. «Дорогой Иван Васильевич. Много воды утекло с тех пор, как мы расстались с вами в Хатхыле. Скоро уж пять лет. Из Хатхыла я проехал в Иркутск, но долго там не задержался, а в декабре 1920 г. переехал в Омск. Здесь я пробыл до середины 1921 г. в качестве заведующего экономическим отделом Сибревкома, вторую половину 1921 г. и начало 1922 г. прожил в Ново-Николаевске, куда переселился Сибревком. Был тут председателем Сибирского Госплана и редактором газеты “Советская Сибирь”. В 1921 г. напечатана в Иркутске моя книга о Монголии (к сожалению, очень скверно). В 1922 г. меня перевели в Москву и назначили заведующим отделом печати Народного комиссариата по иностранным делам. В 1923 г. я снова получил перевод — в Ленинград, где и живу до настоящего времени. В Ленинграде был сначала одним из редакторов “Ленинградской правды”, а потом толстого журнала “Звезда”. Для ознакомления высылаю вам комплект “Звезды” (6 книг), вышедших под моим редакторством, а также кое-что из моих произведений, написанных за последние годы…. Недавно я назначен помощником полномочного представителя СССР в Англии и так примерно через месяц уезжаю в Лондон. Пишите мне теперь по такому адресу: Москва, Наркоминдел, Кузнецкий мост, 5/15, Отдел печати, И.М. Майскому. Мне перешлют в Лондон. Крепко жму вашу руку — И. Майский»[12].
И напоследок — выдержка из письма Майского, отправленного в конце марта 1925 г. в Самару старой знакомой С.Л. Миклашевской: «Что Вам еще сказать о себе. Из Самары тогда я попал в Сибирь, вскоре вынужден был перейти на нелегальное положение, весной 1919 г. попал в Монголию в качестве руководителя экспедиции Центросоюза по экономическому обследованию этой страны и провел в ней полтора года. Додумал здесь до конца свои мысли и стал большевиком. Одновременно изучил Монголию и написал о ней толстую книгу, которая весьма ценится специалистами. В конце 1920 г. вернулся в Сибирь, вступил в партию, был редактором “Советской Сибири” и председателем Сибирского Госплана в 1921 г. Затем в 1922 г. стал заведующим отделом печати НКИД, а отсюда в 1923 г. был перекинут в Ленинград, где занимался редакторской работой (сначала в “Ленинградской правде”, а потом в журнале “Звезда”). В Москве женился, и пока очень хорошо. В Москве же ко мне приехала дочка, которой теперь уже почти 18 лет и которая учится в фабзавуче при электротехническом заводе в Ленинграде. Крепко, крепко жму Вашу руку. Привет Вашим ребятам. И. Майский»[13].
…Полагаю, что один из редакторов «Петроградской правды», создатель и редактор журнала «Звезда» И.М. Майский прекрасно понимал, чем отличается член редакционной коллегии от редактора, и не стал бы вводить в заблуждение ни Ленина, ни Короленко, ни личных друзей.
Почему крупный сибирский писатель Феоктист Березовский, последний редактор омского и первый новониколаевского периодов «Советской Сибири», так же, как и академик Иван Майский, один из известнейших дипломатов СССР, возглавлявший редакцию газеты после переезда в Ново-Николаевск, с сентября по октябрь 1921 г., вычеркнуты из списка ответственных редакторов «Советской Сибири», для меня полная загадка.
Единственное объяснение: чтобы создать безупречную, без перерывов, легенду-биографию Емельяну Ярославскому, официальные историки, вычеркнув из летописи газеты имена всех троцкистов и прочих врагов народа, приписали ему весь начальный период (с 1919 по 1922 годы). Да, именно тогда закладывалось начало сказкам о Ярославском. Миф делался так же, как и все жития сподвижников Сталина. Все совершенное людьми, из-за поддержки Троцкого попавшими в опалу или ссылку, приписывалось сталинцам.
Видимо, все сказанное можно отнести и к члену редакционной коллегии (редактору) «Советской Сибири», сотрудничавшему с Л.Д. Троцким в 1912 году. Фамилия Льва Борисовича Суницы впервые прозвучала в Ново-Николаевске в январе 1920 года, когда ему, после освобождения города от колчаковцев, было доверено создание всех партийных и советских органов губернии. Именно он, старый большевик Лев Суница, пусть недолго, возглавлял первый состав губкома партии, находившегося в Ново-Николаевске, а с мая 1921 г. работал в Сибирской областной контрольной комиссии РКП (б). В октябре 1921 — январе 1922 гг. он руководил «Советской Сибирью», и перед генеральной партчисткой дал характеристику своему преемнику, а тогда еще заведующему отделом печати Сиббюро ЦК РКП (б) и члену редколлегии «Советской Сибири» и «Сибирских огней» Давиду Тумаркину.
Кстати, ни в одном из документов, подписанных им до начала 1922 г., включая автобиографию, Тумаркин не указывает своей должности редактора газеты. Вероятно, конец февраля 1922 года и есть та дата, с которой будущий редактор «Труда» и «Уральского рабочего» возглавлял «Советскую Сибирь». В энциклопедии «Новосибирск», изданной к 100-летию города, почему-то указано, что он был ответственным редактором «Советской Сибири», одновременно с Ф. Березовским и Л. Суницей, то есть в 1921—1922 годах.
А имени Емельяна Ярославского в этом списке главных редакторов «Советской Сибири» нет.
«Неизменным ответственным редактором газеты на протяжении всех 5 лет была Коммунистическая партия». Тумаркин Д., редактор. Из передовой, посвященной юбилею «Советской Сибири» (октябрь 1924 г.).
Первый редактор «Сибирских Огней»?
Еще один из исторических мифов, связанных с именем Ярославского, — миф о создании первого в Сибири «толстого» художественно-публицистического журнала — «Сибирских огней», и руководстве им.
Первый его номер, как известно, вышел в свет 21 марта 1922 г.
Историк И.Н. Юрасов излагает предысторию рождения журнала так:
«Подготовка к изданию “толстого” общесибирского художественно-литературного журнала началась осенью 1921 года. 18 декабря вопрос о создании “Сибирских огней” обсуждался на заседании редакционной коллегии Сибгосиздата, членами которой являлись Е. Ярославский, Д. Тумаркин, М. Басов, Ф. Березовский, В. Правдухин и секретарем — его жена Л. Сейфуллина. Заседание признало “издание журнала целесообразным”, предложило заведующему управлением Сибгосиздата подготовить докладную записку и представить ее на рассмотрение агитационно-пропагандистского отдела Сиббюро РКП (б).
Через несколько дней докладная записка была составлена и направлена в Сиббюро ЦК.
27 декабря 1921 г. вопрос о создании журнала “Сибирские огни” обсуждался на заседании Сиббюро ЦК РКП (б). По предложению Ярославского Сиббюро ЦК утвердило план издания журнала, представленный редакционной коллегией Сибгосиздата. Отмечая, что “Сибирские огни” должны стать основным литературно-художественным и научно-публицистическим журналом Сибири, агитационно-пропагандистский отдел Сиббюро ЦК РКП (б) позднее так сформулировал задачи журнала. 1. Развертывание марксистского мировоззрения путем всестороннего изучения общественных и научных вопросов методами диалектического материализма. 2. Журнал — объединяющий центр, выявляющий растущие художественные и публицистические силы Сибири и борющийся за коммунистические идеи. 3. Он должен привлечь к работе на культурном фронте советскую интеллигенцию и через нее усилить влияние на всю сибирскую интеллигенцию.
После решения Сиббюро ЦК РКП (б) об издании “Сибирских огней” редакционная коллегия Сибгосиздата энергично взялась за подготовку первого номера журнала. Уже на другой день, 28 декабря, редакционная коллегия поручила М. Басову, Ф. Березовскому и В. Правдухину развернуть работу по сбору материала для “Сибирских огней” и приглашению сотрудников.
16 февраля 1922 года редакционная коллегия при участии Е. Ярославского утвердила первый номер журнала, а 13 марта была утверждена редакционная коллегия “Сибирских огней” в составе Е. Ярославского, Д. Тумаркина, М. Басова, Ф. Березовского и В. Правдухина»[14].
Уточним, что Сибирское отделение Госиздата (СО ГИЗ) было учреждено в Новониколаевске еще до переезда Сибревкома и прибытия в город Ярославского. Председателем его коллегии (правления), начиная с первого дня — то есть с 10 февраля 1921 г., сначала был В.Н. Соколов, а затем В.П. Правдухин.С февраля 1921 г. в первом составе коллегии СО ГИЗ работали В.И. Хотимский и С.И. Канатчиков. С июня 1921 г. председателем правления Сибгосиздата, а с октября 1924 г. Сибкрайиздата являлся М.М. Басов. Правдухин же с лета 1921 г. был его заместителем.
Что они делают в составе редакционной коллегии Сибгосиздата, ясно. Вполне понятно, что заведующий подотделом печати Сиббюро ЦК Д.Г. Тумаркин тоже занимал в ней место по праву. А вот почему членами ее неожиданно стали Е.М. Ярославский и Ф.А. Березовский, странно.
«Свое место в борьбе за укрепление марксистско-ленинского идеологического фронта, в воспитании и просвещении рабочих и крестьян Сибири занял один из старейших журналов Советской страны — “Сибирские огни”, — уверял И.Н. Юрасов. — Такая деятельность была предопределена еще в период создания журнала, у колыбели которого стояло партийное руководство Сибири, непосредственно осуществлявшее работу по его организации и становлению. Сиббюро ЦК РКП (б) дважды — в конце 1921 и в начале 1922 г. — специально рассматривало вопрос о выпуске общесибирского журнала. Своим рождением журнал “Сибирские огни” обязан Сиббюро ЦК РКП (б) и прежде всего Е.М. Ярославскому»[15].
Впрочем, многие годы (до 1953 г.) возглавлявший это издание Савва Кожевников, в статье «У сибирского костра», вышедшей в том же номере, посвященном умелым создателям и 40-летию журнала, сразу благодаря им вспыхнувшего ярким пламенем, не упоминает об Емельяне Ярославском ни словом.
Но через несколько лет Юрасов настаивает на своем: «Крупным событием культурной жизни Сибири тех лет был выход в свет в марте 1922 года одного из старейших журналов Советской страны — “Сибирские огни”. Своим рождением журнал во многом обязан Е. Ярославскому — его первому редактору»[16].
«В состав редколлегии был введен Е.М. Ярославский, в ту пору член Сиббюро ЦК, заведующий его агитпропотделом, — подключается к созданию биографического мифа московский историк. — Он занимал в редколлегии ведущее положение и при активном участии ряда других коммунистов руководил созданием журнала и его работой в первый год издания»[17].
«В редколлегию был также введен тогдашний редактор газеты “Советская Сибирь” Д.Д. Тумаркин (На самом деле Д.Г. — С.Ш.). В создании журнала и его становлении деятельно участвовали и такие профессиональные революционеры, как секретарь Сиббюро ЦК И.И. Ходоровский, председатель Новониколаевского губисполкома, один из организаторов Сибистпарта B.М. Косарев, видный партийный работник, в 1919—1920 гг. председатель нелегального Сибирского комитета РКП (б) А.А. Ширямов и другие. Все они выступили в первых книжках журнала с различными материалами по истории Сибири, а Е.М. Ярославский, кроме того, руководил в журнале отделом “Былое”. Журнал с начала выхода — его первая книжка была снята с печатных машин в тогдашнем Новониколаевске (ныне Новосибирск) полвека назад, в марте 1922 г., — вплоть до 30-х годов играл крупную роль в становлении советской исторической науки в Сибири»[18].
Доктор филологических наук из Ленинграда Дмитрий Барабохин, в свою очередь, сообщал: «По инициативе Ярославского Сиббюро ЦК РКСМ в начале 1922 г. стало издавать общественно-политический журнал “Юный пропагандист”. Вплоть до отъезда в Москву он — неизменный член редколлегии этого журнала. Журнал “Юный пропагандист”, орган Сиббюро ЦК РКСМ, издавался в 1922—1923 годах, в начале в Омске, а затем в Новониколаевске (Новосибирске). Всего вышло семь номеров — шесть в 1922 году и один, № 1 (7), в 1923 году…» И, продолжая: «В марте 1922 года в Новониколаевске (Новосибирске) вышел первый номер литературно-художественного и научно-публицистического журнала “Сибирские огни”. В редколлегию вошел и Е. Ярославский — тогда секретарь Сибирского крайкома РКП (б). В первом номере в политико-экономическом отделе публикуется статья Е. Ярославского “Зародыши коммунизма в сибирской деревне — огни Сибири”»[19].
Добавим, что для того же номера Ярославский написал еще воспоминания «На волю!» (1922, № 1), о переходе с Зерентуйской каторги на поселение в Якутск, и некролог «Е.М. Мамонтов», о герое гражданской войны, 25 февраля 1922 г. убитом кулаками во Власихе. Продолжал он сотрудничать с журналом и после отъезда в Москву.
Заметим также, что 26 февраля 1922 г. Ярославский выступал в Барнауле на Алтайской губернской партконференции, а 6 марта — на партийной конференции в Томске. 27 марта — 2 апреля 1922 г. Ярославский — делегат XI съезда от Томской организации РКП (б). В апреле 1922г. вступил в Московское отделение Всесоюзного общества старых большевиков (членский билет № 89). В мае 1922 г. государственный обвинитель на процессе генерала Бакича в Новониколаевске.
Полагаю, что в эти дни ему трудно было принимать активное участие в подборе материалов для журнала, их обработке и редактировании — слишком уж он был занят.
К сожалению, ни один из историков не обратил внимания на опубликованные «Сибирскими огнями» в январе 1947 года воспоминания Феоктиста Березовского. Что о нем стоит сказать?
Березовский Феоктист Алексеевич, мало того что один из ведущих сибирских литераторов[20], он — старый большевик, участник первой русской революции, первой мировой и гражданской войн. С начала 1920 г. был председателем Енисейского губисполкома, членом губкома и редактором газеты «Красноярский рабочий». 13 сентября 1920 г. утвержден председателем Новониколаевского уездно-городского исполкома. Работал на этом посту по 17 февраля 1921 г. В декабре 1920 г. — делегат VIII Всероссийского съезда Советов. Затем был редактором газеты «Советская Сибирь» (сначала в Омске, затем в Новониколаевске, 1921). Руководил Сибирским отделением РОСТА. Но все эти годы занимался и литературой (псевдонимы: Агап, Фома Береговой, Фома Березовой). В 1921—1922 гг. один из инициаторов и организаторов издания первого в Сибири литературно-художественного журнала. При активном участии писателей В.П. Правдухина и Л. Сейфуллиной, издателя М. Басова Ф.А. Березовскому удалось добиться в конце 1921 г. принятия Сиббюро РКП (б) решения об учреждении журнала «Сибирские огни».
Из воспоминаний Л. Сейфуллиной: «Ксения Чудинова в неделю помощи ребенку заставила меня статейку в газету написать. Я написала “Павлушкину карьеру”, послала в “Советскую Сибирь”, никаких последствий от того не ожидая, не рассчитывая даже на гонорар. А “Советская Сибирь” оказалась купелью и окрестила меня крещением писательства (1921). Пришел в Сибгосиздат “крестный” Феоктист Березовский, редактор “Советской Сибири”, мигнул лукавым глазом, справился, которая здесь Сейфуллина, и обольстил: “Ведь это же прекрасный фельетон! Настоящий!”».
Из воспоминаний Ф.А. Березовского
Осенью 1921 года меня вызвали в Сиббюро ЦК РКП (б), и секретарь Сиббюро сказал мне:
— Я вызвал вас вот по какому делу: вы знаете, что Иван Михайлович Майский уезжает в Москву? Мы предлагаем вам взять на себя редактирование журнала «Сибирь».
Журнал «Сибирь» организован был при Сибревкоме и редактировался Иваном Михайловичем Майским. Это был политико-экономический журнал размером в один печатный лист.
По-настоящему я оценил предложение Сибирского бюро Центрального Комитета нашей партии только тогда, когда вышел из помещения Сиббюро и остался один. В ту пору я заведовал Сиброста и редактировал краевую газету «Советская Сибирь». В газете я пробовал организовать «Литературную страницу» с тайной мыслью: при первой же возможности создать литературно-художественный журнал или хотя бы литературный альманах.
Я шел из Сиббюро и чувствовал, что голова моя кружится от тех заманчивых перспектив, которые сулило только что сделанное мне предложение. Ведь при известных условиях это предложение могло бы превратить в действительность давнишнюю мечту сибирских литераторов об организации большого общесибирского литературно-художественного и общественно-политического журнала.
На следующий вечер я пришел в Сиббюро и сказал:
— Я готов принять редактирование «Сибири». Но у меня есть проект нового журнала.
И я пересказал содержание лежавшего у меня в портфеле проекта издания общесибирского литературно-художественного и общественно-политического журнала, поглощающего всю программу журнала «Сибирь». В заключение нашей беседы, в которой я подробно изложил свой план создания нового журнала и рассказал о тех литературных силах, которые могут быть привлечены к работе в журнале, секретарь Сиббюро сказал:
— Хорошо. Я поставлю этот вопрос на обсуждение Сиббюро. Предварительно посоветуюсь с Емельяном Ярославским.
В поддержке Емельяна Ярославского я не сомневался. Ем. Ярославский был членом Сиббюро ЦК РКП (б) и членом редакционной коллегии газеты «Советская Сибирь». Он не один раз говорил мне о возможности издания такого журнала.
Но в эти дни Ем. Ярославского не было в Новониколаевске. Прошло несколько дней. Наконец Емельян вернулся из командировки. Состоялось заседание Сиббюро, на котором по предложению Ярославского было принято решение об издании нового журнала и были намечены кандидаты в редакционную коллегию: Е. Ярославский, Д. Тумаркин, Ф. Березовский[21].
(Сравним этот перечень со списком Юрасова: Ярославский Е., Тумаркин Д., Березовский Ф., Басов М. и Правдухин В.).
Кстати, из воспоминаний Березовского явствует, что редактором первого номера был именно он.
И вот, наконец, первенец родился. М.М. Басов посылает с курьером издательства записку опять-таки именно Ф.А. Березовскому:
«Старику» Ликсеичу! «Сибирские огни» вышли в свет и ждут вас на Потанинской, 26! Тут и свирепая Сейфуллина, изящно-острый Тумаркин, монолитный Калигин, «неистовый» Валериан и Ярославский — факел, священный огонь огней. И я, ялутор[ов]ский варнак, — смиренно, но срочно прошу вас прибыть. Басов.
Записка М. Басова, директора Сибгосиздата, послана Ф. Березовскому 21 марта 1922 г. — в день выхода первого номера «Сибирских огней».
В ней упомянуты: Л. Сейфуллина — писательница, в те дни секретарь издательства и журнала, Д. Тумаркин — журналист, партийный деятель, заведующий отделом печати Сиббюро, член редколлегии издательства, «Валериан» — В. П. Правдухин — критик, активный организатор журнала и член его первой редколлегии, И. Калигин — зав. техотделом Сибгосиздата, принимавший деятельное участие в выпуске первого номера «Сибирских огней».
Записка хорошо передает чувства, какие испытывали создатели журнала сразу после появления его на свет. «В маленьком помещении на Потанинской, — вспоминала Л. Сейфуллина, — началась невообразимая сумятица. Все повскакивали с мест, бросили работать. Каждому хотелось посмотреть, тронуть свежие, чистенькие книжки в зеленоватой, довольно неудачной обложке… Все испытывали какой-то необыкновенный подъем».
Чувство радости и счастья долго не покидало организатора журнала. Найденная в архиве Ф. Березовского записка М. Басова — красноречивое тому свидетельство. Подлинник ее хранится вмузее им. Ф. Березовского вОмске.
По гордому мнению Березовского, члена первой редколлегии и первого редактора «Сибирских огней», «журнал вышел не хуже московского двухмесячника “Красная новь”»…
Что же происходит дальше? Ведь уже с мая Ф.А. Березовский — на хозяйственной работе. Он отныне — председатель правления военно-кооперативного управления Сибири и Урала (Новониколаевск, 1922—1923). С конца 1923 г. жил и работал в Москве, занимался литературным творчеством.
При этом в первом издании «Литературной энциклопедии» в статье о Валериане Правдухине сказано: «В 1922 г. редактировал журнал “Сибирские огни”». Иными словами, со второго номера журнал возглавлял уже он.
Думаю, что объяснить все это можно только одним: в 1922 году уже шла острая борьба между Троцким и Сталиным в союзе с Каменевым и Зиновьевым. Березовский явно поставил не на ту лошадь.
Отъезд из Сибири в августе 1922 г. Е.М. Ярославского, а вскоре и большинства других добровольцев-историков, зачинавших в журнале освещение истории (В.М. Косарева, Д.Д. Тумаркина, И.И. Ходоровского и др.), поставил вопрос об их преемниках. Все это, вместе взятое, привело к сближению Сибистпарта с «Сибирскими огнями», и с первого номера 1923 г. Сиббюро ЦК РКП (б) включило в состав редколлегии журнала заведующего Сибистпартом В.Д. Вегмана. «С его появлением началась у нас в журнале “историческая полоса”», — через 5 лет писал тогдашний редактор «Сибирских огней» В.Я. Зазубрин [22].
Так что вряд ли историческим отделом журнала руководил Ярославский.
Что же касается забытых воспоминаний Ф.А. Березовского, нужно вспомнить, что в 1947 году, году 30-летия Октября, А.С. Аллилуева выпустила книгу о пути Сталина в революцию, шофер Ленина С.К. Гиль опубликовал мемуары о том, как он возил вождя, а во многих центральных и провинциальных изданиях появились десятки материалов старых большевиков, в которых назывались имена и описывались события, о которых, по мнению Сталина, вспоминать не следовало, поскольку в «Кратком курсе истории ВКП(б)» все уже написано как положено. Вскоре было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) о запрете публикаций революционных мемуаров, Аллилуева и Гиль попали в тюрьмы, в общем, все получили по заслугам. Так как раскаявшийся троцкист Березовский имел наглость в воспоминаниях назвать имя расстрелянного врага народа Д.Г. Тумаркина, то его собственное имя, равно как и материал, попало в число тех, которые не подлежат упоминанию в печати.
Так как запрету подлежали также имена М.М. Басова, В.П. Правдухина, В.М. Косарева, И.И. Ходоровского, В.Д. Вегмана и других врагов народа, то в перечень несомненных исторических заслуг видного деятеля партии и правительства Ярославского добавили и создание «Сибирских огней»…
Инквизитор партии
После смерти Ленина Емельян Ярославский прочно вошел в партийный ареопаг.
Согласно официальной версии, он — делегат 6, 8–18-го съездов партии; на 8–9-м съездах избирался кандидатом в члены ЦК, на 10-м, 11-м и 18-м съездах — членом ЦК партии, на 12–16-м — членом ЦКК. В 1923—1934 гг. член Президиума и секретарь Центральной контрольной комиссии ВКП(б), член коллегии Наркомата РКИ СССР. В 1923—1926 гг. член Секретариата, в 1923—1934 гг. бессменный секретарь Партколлегии Центральной контрольной комиссии ВКП (б). На 17-м избран членом КПК при ЦК ВКП(б).
Тут тоже необходимо небольшое уточнение. Согласно статье о ЦКК в «Советской исторической энциклопедии», Ярославский был избран в состав ЦКК РКП (б) на XII съезде (1923). Но в президиум, избранный на пленуме ЦКК РКП (б) 26 апреля 1923 г., он не входил: В.В. Куйбышев — председатель ЦКК РКП (б). С.И. Гусев, член Секретариата ЦКК РКП (б), с 1923 г. ответственный секретарь ЦКК РКП (б). Шкирятов М.Ф., член Секретариата ЦКК РКП (б), секретарь Партколлегии ЦКК РКП (б). Председатель Центральной комиссии по проверке и чистке рядов партии. Е.М. Ярославский лишь член Секретариата ЦКК РКП (б). Секретарем партийной коллегии Президиума ЦКК был избран на пленуме ЦКК РКП (б) 2 июня 1924 г. В Президиум входили В.В. Куйбышев, председатель ЦКК РКП (б), С.И. Гусев, член Секретариата ЦКК РКП (б), основной секретарь, Е.М. Ярославский, член Секретариата ЦКК РКП (б), секретарь Партколлегии ЦКК РКП (б).
В 1923—1934 гг. он — один из координаторов, идеологов и активных участников идейной и террористической борьбы Сталина против партийных еретиков: децистов, троцкистов, зиновьевцев-каменевцев, бухаринцев[23].
На Тринадцатом съезде РКП (б) Е.А. Преображенский возмущался, что ЦКК активно занимается изгнанием из партии оппозиции, причем старательно маскирует мотивы своих решений. «Исключают только оппозицию, хотя вроде не за оппозицию».
Через кабинет секретаря Партийной коллегии ЦКК за десять лет прошли сотни тысяч людей, оклеветанных, невинных, идущих на Голгофу. Чудом выжившие навсегда запомнили лицемерное фарисейство, с которым Ярославский отправлял их на смерть[24].
По поручению Политбюро в 1926 г. он входил в состав комиссии по проверке решений о внутрипартийной демократии.
В 20-30-е годы Ярославский — один из идеологов партийных чисток. В связи с необходимостью укрепления партии для подготовки наступления социализма по всему фронту, он выступал на XVI партконференции (23–29 апреля 1929) с докладом «О чистке и проверке членов и кандидатов ВКП(б)». В статье «Внимательней проверяйте партию» Е.М. Ярославский писал: «Опыт, который мы сейчас проделываем с партией, — единственный в истории. Его не знает ни одна страна, ни одна партия. Вовсе не потому, что в других странах партии меньше засорены чуждыми им или случайными элементами, — нигде не проявляется такой любви к своей партии, такой заботы, какую проявляем мы. Именно поэтому мы должны и совершаемую нами проверку провести так, чтобы вместе с сорной травой не вырвать здоровых колосьев из нашей коммунистической нивы»[25]. В 1934—1939 гг. член Комиссии партийного контроля ЦК. Был членом ЦИК СССР, с 1937 г. — депутатом Верховного Совета СССР.
В 20—30-е годы он — один из главных организаторов фальсификации истории революции и гражданской войны. Достаточно сказать, что в библиографическом указателе названо около 300 его исторических трудов. Среди его работ книги и статьи по истории народничества[26], революционного движения в России[27], партии большевиков[28], революции 1905—1907 гг.[29], Октябрьской революции и ее всемирно историческому значению [30], проблемам международного рабочего движения[31] и другим вопросам отечественной и зарубежной истории[32].
Магистральным направлением исторического творчества Ярославского была ленинская тема[33]. Емельян Михайлович стал автором нескольких биографических очерков о В.И. Ленине, в том числе одной из наиболее ранних его биографий, вышедшей в Якутии уже в 1917 г. Им написано множество брошюр и статей, раскрывающих разные аспекты ленинского учения (Ленин и комсомол, Ленин о крестьянстве, о вооруженном восстании, о революции 1905 г. и т. д.).
«Трудно переоценить вклад Е.М. Ярославского в развитие исторической науки, которую он считал оружием борьбы за реализацию революционной теории на практике. “Работы историков, — писал он, — должны приобрести политическую остроту, диктуемую моментом, ту силу объективности и исторической правды, которая убеждает, покоряет и вместе с тем ярко освещает примерами прошлого путь к победе”. Его монографии и статьи по истории партии сочетают в себе научное исследование с публицистичностью, пропагандой марксизма-ленинизма. Более 20 лет по его учебникам изучали историю партии все учебные учреждения страны и кружки сети партийного просвещения»[34].
Ярославский был ответственным редактором исторических журналов «Историк-марксист» (с 1938 г.) и «Исторический журнал» (1941—1943), одним из авторов, составителей и редакторов второго тома «Истории гражданской войны в СССР» (т. 2. Великая пролетарская революция (октябрь–ноябрь 1917 года), М., 1942)».Ярославский — один из создателей канонического «Краткого курса истории ВКП(б)», входил в бригаду по написанию официальной биографии Сталина.
Он много лет вел борьбу с М.Н. Покровским за звание главного историка партии, писал на него жалобы Сталину, и вроде бы, наконец, оттеснил его.
Но когда в 1926—1929 гг. вышли в свет 4 тома «Истории ВКП(б)» под редакцией Е. Ярославского, Сталин работу не одобрил, и она сразу стала объектом критики[35]. Л. Каганович назвал ее фальсифицированной историей, подкрашенной под цвет троцкизма, а рецензенты из «Правды» обозвали авторов школкой троцкистских контрабандистов.
Историк А.Л. Сидоров писал, что «критике подвергся прежде всего Ярославский, и ему пришлось признавать ошибки, мнимые и действительные»[36].
С.А. Пионтковский отмечал в дневнике 12 ноября 1931 г., что «Ярославский был доведен до такого состояния, что производил впечатление человека, получившего огромную психическую травму, почти что помешанного. В самом деле, нелепо: человека, возглавлявшего борьбу с Троцким, вдруг самого провозгласили перед всей партией троцкистским контрабандистом. Когда я был у него, он сидел в пустой комнате в кабинете ЦКК, подперши голову рукой, и с диким видом смотрел в окно. Более всего меня поразило то, что он не сумел подвести теоретическую базу под всю происходящую проработку, и все это объяснял лишь тем, что Сталин не доволен, что в четырехтомнике не отведено ему основной роли, личными мотивами, а не принципиальными».
Но Ярославский покаялся, переработал учебник, подчеркнув особую роль Сталина в истории ВКП(б) как вождя, идущего рядом с Лениным, и был высочайше прощен. Одну из глав книги «О товарище Сталине» он назвал — «Вождь народов». Главный ее тезис: «Рядом с Лениным, начиная с конца 90-х годов, и всегда вместе с Лениным, всегда по одной дороге, никогда не сворачивая с этого пути, идет товарищ Сталин…» (М., 1939, с. 149). Видно, с перепугу он неустанно славит «беспощадность Сталина к врагам». А финальная часть «Биографии В.И. Ленина», переизданной им в 1940 г., названа с льстивым придыханием: «Сталин — это Ленин сегодня».
Но ненависть к Покровскому и его ученикам так сильна в нем, что через годы после смерти конкурента, 8 декабря 1938 г., Е.М. Ярославский доносит Сталину: «Если не разгромить до конца эту “школу”, толку не будет. Покровский фактически в течение всего советского периода до 1931 года монополизировал руководство исторической наукой, воспитание (вернее — калечение) кадров историков. Несмотря на неоднократные Ваши указания, что работы Покровского нельзя считать марксистскими (я помню два таких Ваших заявления на Политбюро ЦК), Покровского не критиковали не только при жизни, но и долго после его смерти подходили к этому робко»[37]. И, в конце концов, он одержал реванш[38].
Емельян Ярославский был членом дирекции Института Ленина, активно участвовал в работе многих научных учреждений Москвы. В 1939 г. он был избран в Академию наук СССР.
С 1922г. Емельян Михайлович состоял в Московском отделении Всесоюзного общества старых большевиков (членский билет № 89). Первый список членов Общества был утвержден в числе 64 человек, где красовались такие имена, как Владимир Ильич Ленин, Иосиф Виссарионович Сталин, Михаил Степанович Ольминский, Феликс Эдмундович Дзержинский и другие.
В 1929—1935 гг. Ярославский — староста Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, а с 29 января 1931 г. — председатель Всесоюзного общества старых большевиков, пока оба общества не разогнали.
Проповедовал, что коммунист обязан «уметь защищать любое решение партии»[39].
Он, как мало кто, способствовал утверждению культа Сталина, рассылая руководящие указания: «Товарищ Стецкий, посылая Вам копию моего письма тов. Сталину, я хочу Вам сказать то, что неудобно мне писать тов. Сталину. Надо во всех (подчеркнуто Ярославским. — С.Ш.) учебниках дать больше о Сталине, о его роли в строительстве партии, в руководстве ею, в разработке ее идеологии, ее организации, ее тактики. Вы знаете, что я над этим работаю и буду работать, чтобы дать книгу о тов. Сталине. Это крайне необходимо для всех компартий. Учебники по истории партии надо, по возможности, насытить материалом о тов. Сталине не только в период после смерти В.И. Ленина. В особенности же надо показать роль тов. Сталина после смерти В.И. Ленина, — то, что он поднял учение Ленина на новую ступень»[40].
17 августа 1932 г., заслушав доклад Ярославского и воспоминания Н.И. Подвойского и А.В. Шотмана о VI партсъезде, собрание старых большевиков посылает приветственное письмо Сталину: «Партия и рабочий класс в твоем лице имеет вождя, который умеет… по-ленински находить нужный выход, по-ленински охранять чистоту революционного марксизма-ленинизма от всяких искривлений справа и слева». 16 июня 1933 г. Ярославский в докладе «Организационные принципы большевизма», ратуя за единство партии, против фракционности, против раскола, за дисциплину, против анекдотов, дискредитирующих Сталина, говорит: «Мы требуем от каждого члена партии, от каждого кандидата, чтобы авторитет ЦК и авторитет вождя в лице т. Сталина охранялся бы, оберегался бы каждым членом и каждым кандидатом. 26 июня 1933 г. Президиум общества принял предложение Ярославского избрать Сталина почетным председателем ОСБ »[41].
Когда 13 января 1933 г. «Правда» опубликовала решение Объединенного пленума ЦК и ЦКК от 7-12 января «Об антипартийной группировке Эйсмонта, Толмачева, Смирнова А.П. и др.», Ярославский, выступая в тот же день на вечере у рабочих Электрозавода, объяснил, почему большевики таких людей, как Смирнов, «выкидывают из ЦК… хотя он был когда-то хорошим большевиком»: он «сдрейфил и подрывал большевистское руководство». 11—15 февраля 1933 г. прошел IV пленум Совета общества старых большевиков. С докладом «Борьба с остатками враждебных классов и внутрипартийное положение» выступил Ярославский. Сделав обзор хозяйственного положения («кулак хозяйственно и политически разбит… но… не добит…», несмотря на это «вторая пятилетка… должна привести нас к бесклассовому обществу»), он призвал не увлекаться в толковании задач общества, «как это делают некоторые товарищи, которые считают, что общество должно давать какие-то особые политические директивы. У нас политические директивы дает только испытанный руководитель партии — Центральный Комитет», а задача общества — помогать членам его бороться за проведение в жизнь директив партии[42].
Как известно, почти все члены Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, которое Сталин назвал эсеровско-террористическим гнездом, были в 30-х годах расстреляны. Та же участь постигла и Общество старых большевиков. Из двух с половиной тысяч членов ленинской гвардии в живых осталось около 8%. Разумеется, Ярославского не тронули. Ведь он подготовил все нужные списки…
(Окончание следует.)