Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 6, 2010
Владимир ПОЛУШИН
КАКУЮ
ШАМБАЛУ
ИСКАЛИ «ХОЛОПЫ»
Свой роман автор назвал дурью и перенес узнаваемые события новейшей российской истории в начало второй половины XXI века, словно бы для того, чтобы скрыть от читателя истинную цель своего произведения. Если забыть про конкретные факты нашей сегодняшней истории, то можно и впрямь подумать, что Казакову просто приснился дурной сон, и он его подробно изложил в новом романе, озаглавленном ёмко и кратко: «Холопы». Но это только на первый взгляд. На самом деле, если и есть дурь в этом романе, то взята она из нашей российской действительности, и не какого-то мифического года, а самого что ни на есть длящегося «сегодня».
Сюжет завязывается чрезвычайно просто — один из потомков тех, кто нечестным путем захватил «Норильский никель», человек, наделенный странным именем Енох, едет в сибирскую глушь, Чулымский укоем, выслужить дворянский титул, который официально надо не купить, а получить. Образование у него отменное, европейское, он заранее настроен скучать, ему ничего-то и не надо, он мечтает получить дворянство и уехать в Объевру — так называется объединенная Европа. Естественно, попав в этот самый укоем, он начинает вести себя как наместник. Тут, для придания образу героя иронического звучания, автор рассказывает о том, как тот вычитывает, какую жизнь вели дворяне в XIX веке, и начинает им подражать: пить анисовую водку и парить по вечерам ноги.
Однако в идиллическом настроении Енох пребывает недолго и, согласно динамично развивающемуся сюжету, едет к наместнику президента, отставному генералу. Именно с этого момента начинается то, ради чего и задумывался роман: раскрытие пороков современного общества, условиями выживания в котором являются пресмыкание перед вышестоящим начальством и способность переступить через любого ради собственной выгоды. Чиновничий мир автору, прошедшему множество его уровней, отлично известен.
Знакомство читателя с Генерал-Наместником Урзой Филипповичем Воробейчиковым, к которому и направился на представление герой романа Енох, начинается с перифраза известной песни «Как упоительны в России вечера». «Похмельные» строки — «Как отвратительно в России по утрам!..» — сразу же вводят нас в мир чиновничьего разгула и пьянства, настраивают на то, что образ генерала пародиен. А далее, явно издеваясь над президентским наместником, автор рассказывает о том, как тот прославился на одной из кавказских войн, когда бившиеся за возвращение в состав России горцы атаковали позиции Сибрусии (так автор обозвал Россию, от которой к тому времени мало чего осталось). Воробейчиков пошел на позиции противника сам с портретом Президента-Императора (так автор назвал руководителя государства). Естественно, враги отступили. А глава государства, учтя заслуги бравого генерала, подыскал ему теплое место наместника.
Чем занимается наместник президента? Автор с тонкой иронией подмечает: «Представительство выполняло представительские и координирующие функции, ни за что не отвечало и ничем не руководило, то есть фактически ничего не делало. Конечно, скажи вы это вслух в коридорах власти, вас бы вмиг скрутили в бараний рог. Как так, полтысячи человек и ничего не делают?! Такого быть не может! Они что, даром, что ли, получают жалованье, надбавки-премии, доплаты за секретность и выплаты за особые условия труда, пайковые, проездные, командировочные и прочие, прочие, прочие? Вернее, не прочие, а наши кровные, которые ежемесячно братья-чиновники исправно выворачивают из народного кармана! Можно было бы и так воскликнуть, да вот некому. После Великой бюрократической революции, которую при Втором Преемнике учудил мыслитель мирового масштаба и выдающийся государственный деятель Дионисий Козел, чиновники окончательно одолели народ и победили здравый смысл, благо козлиное семя упало на подготовленную почву». Здесь понятно, кого именует автор вторым преемником.
Иерархическую систему распределения взяток Казаков показывает с убийственным сарказмом: «Вокруг кипела жизнь. Приехавшие из всех уделов окуема чиновники выгружали из багажников всякую всячину и торопливо, обгоняя друг друга, волокли в серое здание. Чего здесь только не было! Огромные копченые окороки, бутыли с мутноватой жидкостью, мешочки с кореньями, плетеные корзины и берестяные туеса с разнообразной снедью, заботливо повязанные чистой выбеленной холстиной, узкие штуки самого холста, осетровые хвосты и хищные морды тайменей, медвежьи шкуры, еще что-то живое и барахтающееся в огромных рогожных мехах <…> Груды подношений с поразительной скоростью растаскивались по чиновным кабинетам, волоклись мешки, хлопали двери. Енох приметил одного из коллег, только что вышедшего из кабинета и улыбнувшегося ему навстречу раскосыми глазами. Вздохнув с облегчением, человек вытер лоб несвежим платком. Ответив на приветствие, Енох не спеша поднялся на третий этаж и свернул к кабинету генерала Склися, единственного знакомого ему здесь человека. Но не тут-то было: у кабинета толпилась очередь. Чиновный люд, рассовав крупногабаритные презенты по мелким, но очень нужным клеркам, спешил засвидетельствовать свою лояльность уполномоченному Третьего спецотделения тайной канцелярии Его Величества, генералу с неудобоваримой фамилией, а в его лице и самому Генерал-Наместнику. Судя по тому, как очередной посетитель, прежде чем войти, нервно ощупывал левый внутренний карман давно потерявшего форму пиджака, это почтение имело зримое бумажное выражение. “До чего же примитивно! Одно слово: Азия! — подумал Енох с раздражением об этих колониальных нравах. — Да и черт бы с ними, с нравами, мне бы крест на шею, галун гражданского генерала, а главное — титул к фамилии. Вот тогда баста! Тогда можно назад, в родную Объевру, жить спокойной, размеренной жизнью, мучиться ностальгией по дикой родине и пописывать мемуары”». Даже прожженный проходимец Енох удивляется тому, как в открытую тащат подаяние чиновники: «“С ума сойти! Подаяния тащат не стесняясь, конвертами шуршат чуть ли не в открытую, дамы на рабочем месте в полной готовности. Не удивлюсь, если у нее под этой “мимо-юбкой” и нету ничего”, — провожая секретаршу растерянно-заинтересованным взглядом, подумал Енох».
Енох считает столь откровенное взяточничество Азией. Конечно, в реальной жизни все гораздо сложнее, не так примитивно. Но ведь известно, что в России с коррупцией борются со времен Императора Петра Великого и никак ее, проклятую, победить не могут. И нет уверенности, что в будущем это лизоблюдание и взяткодавание исчезнет при каком-нибудь преемнике.
Не забывает автор высмеять и наследие сталинизма — стукачество: «Следующим заходил заместитель по территориям и контролю. Потом замша по народным развлечениям и веселухе, потом кадры, ну и напоследок всякая чиновная мелочь. О ней можно было бы и не упоминать, если бы она, эта мелочь, не выполняла важную аппаратную работу — стучать на свое начальство. Конечно, делалось это исподволь, в высокий кабинет заходили под безвинным предлогом или по указанию шефа, чтобы, не приведи господи, непосредственное начальство ни в чем не заподозрило».
Еще в более саркастическом ключе дает автор образ очередного преемника Президента-Императора. В самом «титуле» скрыта ирония — президента, как известно, выбирает народ, а император получает престол по наследству. Но так как президент получает должность как преемник, то, естественно, возникает вопрос: а кто он на самом деле?
Далее Казаков сообщает, что глава государства и читать-то не умеет. Один из приближенных президента жалуется другому: «Бумаги, сколько ни подсовывал — не читает. Как оставлю стопочкой, так стопочкой и заберу. Только на третьем году преемничества мне его жена шепнула, что он ни читать, ни писать не умеет. Вот такие пироги! Тут поневоле с тобой согласишься: минули добрые времена, цинизм кругом и вырождение. Опричники совсем обнаглели, сами себе хреначут указы, даже у меня в канцелярии не всякий регистрируют. Позор! А ты говоришь, служи!» Это уже явный сарказм, а может, и мрачное прогнозирование, до чего докатится общество, игнорирующее культурное развитие человека.
Высмеивается и муниципальная реформа, проведенная при втором сроке президентства Путина, о чем написано уже впрямую с иронией в адрес Владимира Владимировича: «…еще при втором сроке Первого Преемника, которого потом нарекли Великим и которому памятников-храмов понастроили, началась муниципальная реформа. Пока мужики вечерами, поддав, чесали репу и пьяно разглагольствовали о пользе и вреде муниципалитетов, мать, оставив десятилетнюю дочку на соседей, подалась в город да разузнала, что к чему. Собрала документы и вернулась в село с бумагой, уполномочивавшей ее провести сельский сход и образовать муниципальное поселение. Два века стояло село, а должно было превратиться в муниципальное поселение. На шумном пьяном сходе (мать и подпаивала, вместе с соседкой Евдокимихой две ночи самогон гнали) Полинину родительницу единогласно избрали руководителем муниципалитета. Ну а там понеслось: землю в собственность стали передавать, у матери в районе связи, а в селе — актив из одиноких непьющих баб, так тихой сапой и стала она полноправной хозяйкой окрестных мест. Ферму новую построила, молокозаводик, колбасный цех, техникой обзавелась, мраморных бычков из Японии выписала, и их дефицитное и диковинное мясо пошло к столу удельных и губернских начальников. Ну а где желудок задействован, там успех обеспечен».
С нескрываемой иронией пишет автор и о несамостоятельности руководителей государства, которые по любому вопросу бегут к представителю всемирного правительства. Тут явно намек на традицию, которую ввели Горбачев и Ельцин: чуть что — звонить на запад: а как там, не против ли, можно ли что-то предпринять или мнение будет негативное? Здесь просматриваются трагические для нашего государства 80-е – 90-е годы.
Явно намекая на значительную роль родственных связей в нынешнем правительстве, автор пишет: «Знал лукавый бюрократ, куда и как надо поворачивать подобные разговоры, тем более что оборонный министр приходился близким родственником премьеру, премьер был деверем генпрокурора, а тот, в свою очередь, являлся сватом самого Сучианина, внук же Ибрагима доводился зятем Преемнику Третьему, дочь сестры жены которого была второй женой сына нынешнего Правителя. Да и вообще в высших сферах давно уже случайных людей не существовало, ежели кто кому не родня, так приятель, земляк, любовник, студенческий товарищ, дачный сосед или, на худой конец, молочный брат».
Особенно Казаков не любит людей, которые пришли в чиновники из Кадастра Главной Бдительности — КГБ. У этого ведомства повсюду свои связи и свои люди. И бандиты Макуты-бея работают на него, и даже проститутка Эрмитадора Гопс (единственный, заметим, персонаж из «когорты» КГБ, вызывающий сочувствие) оказывается его тайным агентом. Люди в синих жандармских мундирах, не имеющие никакого отношения к армии, становятся министрами обороны (явный намек на генерала Иванова). Но самым главным и безжалостным злодеем является не кто иной, как глава КГБ Эдмунди-Чекис-оглы Костоломский. Фамилия говорящая: тут и «кивок» в сторону Феликса Эдмундовича, и специфика работы отражена. Чем больше мы узнаем этого чекиста, ради выполнения операции идущего на любые человеческие жертвы, тем большее отвращение к нему испытываем.
О презрительном отношении армейского генерала Воробейчикова к кагэбистам автор пишет так: «Генерал-Наместник был весьма озадачен, ему только что доложили престраннейшую новость — в подведомственном ему и напрочь позабытом Всевидящим Оком Чулыме только что приземлился вертолет всесильного главаря опричников генералиссимуса Костоломского. “Этого-то какие черти пригнали в наши края, и главное, в канун решающего этапа разработанной мной операции? Неспроста этакая оказия!” — перебирал тысячи различных ответов генерал <…>. Воробейчиков, кадровый вояка, презирал людей песьего ведомства, без надобности не лез к ним в приятели да и руку пожимать не спешил, считая это ниже своего офицерского достоинства. А тут на тебе, самого главного людоеда черт пригнал! “Ох, неспроста этот визит, а главное, ничего хорошего сулить не может. Я и не упомню, чтобы этот людожор далее чем километра на полтора от трона отлучался, да еще так надолго”».
Генерал Воробейчиков не пожимает руки Костоломского и проводит его в старую библиотеку, когда тот хочет уединиться. В библиотеке забытого укоема кагэбист вдруг находит крамолу — старые книги, т.е. книги, изданные в наше время. Кто же попадает под запрет и что велит поджечь Костоломский? Тут и книга покойного генерала Александра Лебедя «За державу обидно», и история российской империи Карамзина, и Вернадский, и Солженицын, и Шекспир, и Киплинг, и т.д., и т.п. В конце концов, даже Библия оказывается под запретом. Он кричит на Воробейчикова, что хранение таких книг — это измена Родине. В ответ генерал, приведенный в бешенство хамством жандармского предводителя, сует ему под нос пистолет и говорит: «…морда жандармская, прикуси язык <…> перед тобой боевой генерал, вот я тебя пристрелю сейчас как последнюю суку и спишу на естественную убыль…» Струсивший опричник тут же идет на попятную, он даже не приказывает арестовать Воробейчикова, хотя поступает так лишь потому, что все равно планирует уничтожить всех и всё в округе одним взрывом.
С сарказмом пишет автор и о законодательной ветви власти. В произведении она называется Великим курултаем и находится не на Охотном ряду, а на Доходном. О том, что творится в стенах самого этого законодательного органа, с возмущением говорят сами чиновники президентского окружения: «А с курултаем что творится! Ибрагим, да не зыркай ты так на меня, не зыркай! Знаю, что моя вина, но ты представляешь: как собирали подушно с “бизнесов” на выборы, так и гребут. Нести-то нам совсем перестали, а намекнешь — дурака включают. Какой, к хренам, они народ представляют? Миллионеры и миллиардеры во втором да в третьем поколении. Боюсь, уйду, продавят они закон о наследственных депутатских мандатах. А сейчас, ты только глянь что творится: на заседания не ходят, карточками для тайного голосования торгуют! — Да быть этого не может, они же персональные, карточки, сам видел! — отставляя тонкую японскую чашку, воскликнул канцелярист. — Ну и что толку?! Я даже приказывал к руке приковывать на тонкую цепочку — не помогает! — Да как же это возможно? — Хочешь недельку-другую побыть народным курултайцем — плати евротаньгу хозяину карты и заседай на здоровье, протаскивай себе закон или поправку. А в быту что творится — слуг понанимали, каждый охраны до батальона имеет, в кабинетах золотые биде понаставили, в приемных целые гаремы содержат. Фракция на фракцию войной ходит, за год закона три примут — и все, а остальное время в футбол или покер режутся да по заграницам шастают. Да ты и сам все знаешь… — Ты уж заговариваться стал, — отхлебывая по старинке из блюдца чай, возразил Ибрагим, — откуда у нас фракции взялись? Их, почитай, лет сорок как позакрывали, у нас с твоей же подачи сплошная эра суверенной демдиктатуры наступила! Забыл? — не без удовольствия поддел он друга. Собеседник вскочил и, не выпуская из рук литровую кружку “Я — красное сердечко — народ”, забегал по кабинету. — Все извратили, суки, изолгали, опошлили! Фракций нет и сейчас! Они нам исторически противопоказаны, от них одна смута и говорильня. Прошлое чему учит? Свободнее всего жилось только крепостным, заметь, беззаботно жилось. За сорок лет торжества моей идеи только самую малость былого воскресили, а народу-то сразу лучше стало! — Он на мгновение замер в монументальной позе, как перед фотообъективом. — Но враги не дремлют, фракция у нас одна — как была, так и осталась — гербовая, медвежья. Но ты даже не представляешь, сколько этих ведмедей развелось на мою голову: и белые, и гималайские, и какие-то пятнистые, а недавно узкопленочные выделились в сумчатых, в коал, прости господи!».
Итак, всё, что касается официальной власти, подано в «Холопах» в темных красках. Каждый норовит подсидеть ближнего, заложить, настучать на своего начальника, съесть, чтобы занять его место.
Но мир, как известно, состоит не только из мрака, но и из света. Светлыми красками выписан образ Маши. Есть в ней что-то от пушкинской Маши из повести «Дубровский». Мечтательная девушка, которая сталкивается с жестокой действительностью и попадает в лапы себялюбца Еноха. Маша готова страдать, пойти на жертву, чтобы спасти народ. В результате ее любовь оборачивается трагедией. Но именно Машу спасает Шамбала (о которой — чуть позже), именно Маша, в итоге, возрождается к новой жизни. Какой — и сам автор не дает ответа на этот вопрос.
Особую роль играет в романе природа, она как бы предвосхищает развитие событий, и радостных, и трагических.
Роман начинается с ночного пугающего воя собаки, которую никто не может поймать и убить: «Далеко за селом надрывно выла собака, будто чья-то грешная душа просилась на небо». По поверью, собаки воют к покойнику. И в самом деле, свою несуразную жизнь Енох оканчивает ужасно — его разрывает на части медведь-людоед. Возможно, здесь медведь — это символ разросшейся и неограниченной партийной власти, которая сама же и пожирает своих детей. Кстати: с обложки книги на нас смотрят два медведя, разинувшие пасти. Как известно, медведь — символ партии власти, тут прямой намек на то, что новая партия унаследовала все черты старой КПСС и правит так же безраздельно, как и та.
А вот как описывается Казаковым ночь: «Маша не могла заснуть. Неестественно огромная луна бессовестно смотрела в окно, мешала. Сначала никак не давала сосредоточиться на интереснейшей книге, первый том которой она с упоением проглотила в городе и, обливаясь слезами, взялась за второй в самолете, на пути сюда, к тетке. Потом загнала за старую, в допотопных цветах раздвижную ширму, потому что стоило Машеньке стянуть с себя легонькое платьице, как ее тут же охватил странный трепет. Ей чудилось, будто она не одна и кто-то внимательно ее разглядывает. Нацепив на себя за ширмой ночнушку, Маша распахнула большое двухстворчатое окно. Вместе с незнакомыми звуками и ароматами в комнату легким, неслышным дуновением впорхнула ночь. Что мы, смертные, знаем об этой таинственной страннице, такой же переменчивой и капризной, как и всякое женское существо? О ночь, ночь! Какая великая тайна кроется в твоих темных покрывалах, почему во все времена, одолев страх, человек растворялся в тебе, ища любви, понимания и покоя? Может потому, что мы — дети ночи? Вынырнули на мгновение из непробудной мглы, порезвились в жестких лучах дневного светила, поблистали умом, неуемным темпераментом, побряцали дурью и навсегда сгинули, растворились во всепоглощающем мраке… За окном лежала ночная земля. Спокойная и таинственная, какой ее и создал Бог сугубо для своих надобностей, не подозревая, что одно из его неудачных творений, человек, бросит все свои силы на уничтожение этой нерукотворной красоты…»
Действительно, в наше время все рушит сам человек; калечит, губит и убивает все живое и подобное себе. О хрупкой связи человека и природы, разрушаемой самим же человеком, говорится и перед совершением злодейства (попытки убить Машу) Еноха: «Тишина действительно была безмятежной. Над головами тихо мигали крупные горные звезды. Казалось, все вокруг вечно и блаженно в этом подлунном мире, и нет нигде ни слез, ни горя, ни смерти. Наверное, когда-то так и было, пока не появился под этим вечным небом человек. Ну почему, Господи, у Тебя эти горы, ручьи, цветы и птицы получились лучше и совершеннее, чем венец творения? Ответь, Господи! Но немы уста Бога, и только два божьих подобия с колотящимися от неизвестности и страха сердцами сиротливо прятались за камнем на берегу горного и пока еще безымянного ручья. Там, намного ниже, слившись с десятком своих братьев и сестер и вобрав в себя их силу, он глухо забурлит на перекатах нелюдимым и великим именем Чулым. Чем-то вечным, как это небо и горы, веяло от этого слова, далеко в веках потерялся его истинный смысл. Миллионы людей со своими богами и без-божием приходили на его берега, чтобы убивать друг друга, рожать детей, смеяться, петь свои песни и снова убивать! Зачем и почему? Молчало небо, наивно, как миллионы глаз, мигали звезды, еле слышно журчал еще бессильный Чулым, а незримая пропасть, как рваная трещина, уже разделила еще недавно любящие сердца».
Трещина, приводящая к трагической развязке, уже созрела. А дальше наступает сама развязка. Собственно, все остальное: попытка убийства Маши Енохом и его бессмысленная гибель — это и есть ответ на вопрос, поставленный автором: «Ответь, Господи!» Ответ неутешительный.
Как это ни странно на первый взгляд, но в романе к светлым, солнечным людям можно отнести и бандитов Макуты-бея, которые оказываются в конечном итоге более благородными людьми, чем чиновники всех уровней. В описаниях их проглядывает авторская тоска по современным Робин Гудам. Все разбойники имеют приличное образование, у них на содержании семьи, они не убивают, а берут выкуп с таких, как Енох. У них не главарь, а атаман — так его называет автор, подчеркивая тем самым, что он сродни народному предводителю. Именно молодой разбойник Юнька получает возможность побывать в Шамбале и даже вернуться с неким трофеем, который служит как бы пропуском в таинственный и непонятный мир. Макута-бей собирает своих разбойников, чтобы найти эту Шамбалу, о которой ему доложили осведомители из числа чиновников.
Теперь настала пора разобраться с самой Шамбалой, вокруг которой и происходят в романе все действия, приводятся в движение люди, чиновники, разбойники, государства.
Зачем понадобилась Казакову Шамбала, и какую Шамбалу он искал в «Холопах»?
Легенда о стране Шамбале в Тибете известна с XV века, но разные люди ее интерпретировали по-разному. Например, учителя Гитлера, Дитрих Эккард и профессор Мюнхенского университета Карл Хаусхофер считали, что их несут силы мрака из тибетской страны Шамбалы. Хаусхофер был посвящен в таинственную организацию орден «Зеленого Дракона» и прошел подготовку в монастырях Тибета. Он обладал даром предвидения и считался еще в Первую мировую войну очень удачливым генералом. Его считали посвященным в тайны оккультных наук. Именно он открыл Гитлеру путь в гималайские монастыри и древнюю религию Бон-по (Черный путь). Еще в 1926 году в Берлине и Мюнхене появились колонии тибетцев и было учреждено Тибетское общество. Оттого фюрер и посылал на Тибет своих людей: для установления непосредственной связи с таинственной Шамбалой, которая, по его разумению, была центром могущества и управления стихиями и народами. Для этого, якобы, нужно было заключить с ее повелителями сделку и принести человеческие жертвы. Итак, существует мнение, что Гитлер и его окружение верили в силы мрака Шамбалы.
Лев Гумилев в тексте «Страна Шамбала в легенде и истории» развенчивает миф о том, что Шамбала была тибетской и представляла силы мрака. Он определяет ее местонахождение по древней тибетской карте совсем в другом месте, а именно в районе Сирии. И само слово Шамбала известный историк переводит как «господство Сирии» и пишет далее, что: «никаких специально “злых”, а тем более “потусторонних сил мрака” с легендой о Шамбале связывать не стоит: там поклонялись Афродите, Адонису, Таммузу, практически также Дионису», но не «могуществам, которые способствовали насилию и требовали человеческих жертв».
Красный диктатор Сталин также интересовался Тибетом и Шамбалой.
Известно, что Шамбалой увлекался русский художник Николай Рерих. Он даже приехал в СССР и встретился со сталинскими министрами, передав им письмо, написанное якобы махатмами — представителями таинственной Шамбалы. Рерих хотел объединить буддизм и коммунизм. Но, как известно, у него ничего из этого не получилось, хотя он искренне верил в существование таинственной страны Шамбалы.
Современный российский исследователь таинственных тибетских явлений Эрнст Мулдашев искал Шамбалу в другом месте. Ему показали тайную пещеру на острове Пасхи и предупредили, что там исчезают в тумане люди. Кстати, в «Холопах» Валерия Казакова представители таинственной страны также исчезают в туманной дымке. Такие же таинственные входы Мулдашев обнаружил в Монголии, на другой стороне земного шара, и о них легенды также говорили, что это входы в подземный мир Шамбалы. Другие легенды помещают эти входы на Алтае. По Мулдашеву, Шамбала — это подземный мир, куда допускались лучшие представители человечества. А если грешный человек приближался к святыне входа, он превращался за мгновение в старика.
В других легендах утверждалось, что в Гималаях живут сверхлюди, предки атлантов, которые ведают всё. Своих героев Шамбалы Казаков также наделяет нечеловеческой силой и способностями: например, плыть в челноке по воздуху. Проститутка Гопс, после возрождения, когда становится стражем Ворот, также наделена сверхчеловеческой силой и питается энергией солнца.
Но самое главное, что и использовано в «Холопах», — это понятие Шамбалы (тибетское Шам-бха-ла) как олицетворения грядущей правды, победы добра над злом, наступления века единства человечества. По буддийским представлениям, Шамбала — это сокровенное знание, позволяющее достичь просветленного состояния в течение одной жизни.
Итак, благодаря последним двум версиям, скорее всего, и появляется Шамбала в романе. Ведь именно просветлением людей занимается старец из Казаковской Шамбалы. Он пытается донести до них правду — духовную Шамбалу о том, что все люди некогда были равны, и не было никакого рабства. Сила людей в единении: «И не было ни богатых, ни бедных, ни сильных, ни слабых, ни господ, ни рабов… Да, дети мои, не удивляйтесь, было такое время, когда все люди великого белого племени знали, что они дети единого Бога и от прародителей своих — сами боги и равные в силе своей богам. Однако и в родниковой воде бывает муть. И помрачились некоторые из достойных. И чрезмерная жажда познаний, дающая силу духу, воспламенила гордыней сердца, в которых свили гнездо отчаянье и страх потери земного бессмертия. Прошли века, и сам человек погасил священный огонь, забыл, кто он, и сделался через это иным. Прошли века, и сорная трава выросла на камнях святилищ, пришли корыстолюбивые и от рождения напоенные ложью люди и сказали, что они — свет истины. Но и не свет принесли они, а рабство, ибо сами были рабами и иного не знали…»
Но может ли наше современное псевдодемократическое государство или любое другое государство земли, а Казаков рисует, несмотря на мистические даты будущего, теперешнее общество, позволить себе такую правду? Позволить, чтобы такую правду знал народ, когда даже книги, хранящиеся в забытой богом библиотеке, объявляются крамолой.
Об открытии входа в Шамбалу и о таинственных появлениях людей красивой славянской наружности — людей атлантов, тут же становится известно мировым правителям, и те поднимают вопрос о немедленном принятии действенных мер.
Взятый разбойниками в плен полковник-чекист говорит атаману: «Ты вот еще что, ответь, пошто Москве Шамбалка так не глянулась? Это ж надо, бомбой ядерной шарахнуть! Они-то хотя знат, что там, в энтих пещерах? — присаживаясь на свое место, спросил Макута. — Кто их разберет, скорее всего ее открытие путало кому-то планы. Судите сами, откройся эта тайная страна всему миру, может ведь черт-те что приключиться. Где гарантии, что явившиеся учителя станут наставлять народ по правильному, да и что за знания они из своих подземелий выволокут? Никто не знает. Нет, решение руководство приняло верное, только… — говоривший замолчал на полуслове…»
Правитель Сибрусии тут же дает задание по всем каналам: не допустить открытия и распространения Шамбалы. За дело принимаются все: от старого генерала Воробейчикова до могущественного Эдмуна Чекисовича. Генерал действует через масонское общество и готовит военную операцию по захвату того, чего сам не понимает до конца. Президент-Император, чтобы получить одобрение мирового руководства, согласен взорвать магическую Шамбалу. Ему лишь бы ничего не было, никакой крамолы: не дай бог что-то подумают на западе.
Костоломский вызывает своего спецагента Эрмитадору Гопс и дает ей задание проникнуть в Шамбалу. Задание невыполнимое, но она проникает и становится Охранительницей великих врат Беловодья. Что же ей открылось там, за чертой жизни и смерти, в том неведомом мире по замыслу автора? «Внутренне она содрогнулась и повернула к нему еще незрячее лицо. Из белого клубящегося света на нее смотрели огромные серые глаза. Смотрели внимательно, не мигая, в них не было ни тепла, ни холода, ни любопытства, только внимание и непонятная, всеохватывающая сила. Сила, которая смогла сотворить невозможное, вернуть ее в то состояние, что все мы привыкли называть жизнью. Долго ли это соприкосновение взглядами продолжалось, она не помнит, вдруг что-то словно щелкнуло, и свет сделался не таким ярким, вращение прекратилось, и она стала опускаться. Вот и все. Очнулась Эрми на луговине у водопада. Глаза открылись с трудом и не сразу. Окружающий мир показался ей некрасивым и чужим, захотелось перестать дышать, чувствовать, видеть, поскорее вернуться обратно, в блаженную легкость пустоты и пульсирующего света…»
Свет главнее всего, он сильнее сил мрака и он преобразует человека, он способен творить чудеса. Посланная погубить Шамбалу, Гопс спасает ее, да и весь окружающий мир от атомного взрыва, от неминуемой гибели. Такова всепобеждающая сила света.
Казаков искренне считает, что солнечных людей в мире больше чем людей мрака. Именно поэтому он и свой сайт в Интернете адресовал солнечным людям. И, подписывая свою книгу, обязательно добавляет: «Солнечному — такому-то».
Что ж, извечная борьба добра и зла, света и мрака, ночи и дня, нет в ней начала и нет в ней конца. И вечно только движение от мрака к свету, от рабства к свободе, от неправды к правде. От выдуманных правил к простым Господним заповедям, которые открываются солнечным людям. Поэтому и Шамбала — это не магическое место на земле, которое ищут, как и древнюю Атлантиду, по всему миру, это путь познания истины, путь духовного возрождения, путь просветления души, путь от мрака к свету.
Именно такой путь и проделывает автор в своем романе, совсем не случайно названном «Холопы». А почему роман — дурь? Да потому, что дурь в нас самих, и пока мы ее не изживем, мы не сможем обратиться к свету…