Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 1, 2010
Всем педагогам-новаторам посвящается
В сентябре 1969 года мне, вместе с другими слушателями академических курсов по повышению квалификации при Калининградском пединституте, посчастливилось в течение 2-х дней видеть и слушать выступления Семена Афанасьевича Калабалина, самого известного воспитанника педагога-новатора А.С. Макаренко, продолжателя его славного дела по перевоспитанию юных правонарушителей, “Заслуженного учителя школы РСФСР”.
Перед нами был высокий, седой, с печальными глазами человек. На наш вопрос о дате его рождения, слегка прищурившись, с хитринкой в глазах и типичным добрым украинским юмором ответил: “А Бог его знает! Вот добрые люди говорили мне, что родился я в тот день, когда у соседа Тараса отелилась корова. Но когда именно это знаменательное событие произошло — ни Тарас, ни его корова мне не сказали”.
Свой рассказ Калабалин начал с тех лет, когда на Украине еще бушевала гражданская война: то красные носились за белыми, то белые догоняли красных. Появлялись все новые и новые банды, грабившие и убивавшие местных жителей: петлюровцы, махновцы, зеленые… В одну из таких банд попал рослый, крепкий, наделенный природой чуть ли не богатырской силой-хваткой Семен Калабалин. На его счету во время пребывания в банде числилось два убийства, не считая ограблений. Схваченная чекистами банда была расстреляна, а несовершеннолетнего Семена, приговоренного условно к расстрелу, этапировали в губернскую Полтавскую тюрьму.
Вот там, в одной из тюремных камер и состоялась первая встреча Семена Афанасьевича Калабалина с Антоном Семеновичем Макаренко.
Произошло это при следующих обстоятельствах: в общую камеру, где на нижних нарах сидел Семен, опираясь ногами в стенку, вошел небольшого роста военный в очках. Подойдя к Семену, он спокойно и вежливо проговорил: “Убери, пожалуйста, ноги, голубчик! Позволь мне пройти”. До этого никто и никогда не обращался к Семену с этим добрым и ласковым словом: “голубчик”. Семен, подобрав ноги, пропустил незнакомца. Тот, присев на нары рядом с Семеном, сказал: “Я назначен заведующим новой колонией под Полтавой, открытой чекистами. Зовут меня Антоном Семеновичем Макаренко. Вот бумага с выпиской о постановлении губернской ВЧК, разрешающая взять тебя на поруки ко мне в колонию. Собирай-ка свои вещицы, голубчик!” — “А у меня ничего нет, все на мне”, — ответил Семен.
Выйдя во двор тюрьмы, Семен увидел подводу с лошадью. А.С. Макаренко велел ему сесть на передок и управлять лошадью. Сначала заехали в пекарню, где получили по разнарядке месячную норму хлеба и муки. Затем поехали на склад, где получили два мешка полузамерзшей картошки, капусту, морковку, бурак-свеклу, немного соли. Погрузив все это на подводу, Макаренко, вынув из кобуры наган с патронами, передал его Семену с наказом, пока он оформляет документы, охранять подводу с продуктами, а если что — стрелять. Представьте себе состояние Семена. Первая мысль у него была: “Эх, вспомнить старое! Рвануть на подводе с продуктами и с наганом на все четыре стороны; погулять вволюшку — жратвы хватит, а если что — добуду!” Но что-то Семена удержало тогда от этого опрометчивого шага.
Вернувшись в колонию, Макаренко велел Калабалину перенести все продукты в кладовую, сказав, что отныне он назначается кладовщиком, т.е. хозяином всех продуктов и от него зависит жизнь всего маленького коллектива колонии. Так в конце декабря 1920 года в колонии появился новый воспитанник. Благодаря своему росту, богатырской силе, шуткам Калабалин стал незаменимым помощником Антона Семеновича. А как он плясал знаменитого гопака! Его партнершей стала колонистка-сирота родом из Чернигова, которую так и прозвали “черниговкой”. Сначала у молодых людей была привязанность, а затем возникла любовь. По установленной традиции тут же в колонии в большой столовой отпраздновали свадьбу. Молодым выдали положенное приданое: мешок муки, полмешка крупы, поросенка и новую одежду. Макаренко очень верил и доверял Калабалину: несколько раз посылал его в Полтаву за большими деньгами, выделенными колонии; причем даже для безопасности давал ему свой боевой наган. Калабалины решили по примеру наставника продолжить его дело и стать педагогами.
После перехода А.С. Макаренко в трудовую коммуну имени Ф.Э. Дзержинского, в 1928 г. Калабалины поступили в Полтавский пединститут, тот самый, который с отличием закончил еще до революции сам Макаренко. По окончании пединститута в 1932 г. Калабалины попросили направить их на работу в самую трудную детскую колонию. Так Калабалин стал заведующим знаменитого Охтинского детского приемника-распределителя.
Охтинский приемник находился в ужасающем состоянии: юными правонарушителями все постельное белье, одеяла и другие вещи были разграблены и исчезли на ленинградских барахолках. “Рабочий” день приемышей начинался с утреннего набега-похода в Ленинград, откуда они возвращались с украденными продуктами. Вся страна жила впроголодь и питалась в основном по продовольственным карточкам. У ребят не было ни мыла, ни полотенец, неделями, а то и месяцами они вообще не мылись, обросли грязью, коростами.
Во дворе приюта находилось небольшое подсобное хозяйство с несколькими поросятами, коровами и могучим быком по кличке Цезарь. Этот Цезарь был тем оселком, на котором проверялся каждый назначаемый заведующий колонией. До Калабалиных их было 26.
Прибывший на заведование приютом Калабалин был 27-м кандидатом по счету. Ничего не подозревая, он вошел во двор приюта. Проказники-пацаны тут же закрыли за ним ворота, выпустили из стойла быка Цезаря и сами припали к окнам: что-то сейчас опять произойдет. Медленно на стоявшего неподвижно, с широко расставленными ногами и сжатыми крепкими кулаками Калабалина надвигался, свирепея, бык. Как только он, нагнув голову, вздумал боднуть Калабалина, тот, собрав всю свою богатырскую силу, с размаху ударил быка кулаком по голове. Цезарь зашатался и рухнул как подкошенный на землю. Придя в себя, он с трудом встал, повернулся и засеменил в спасительное стойло. Впечатленные пацаны тут же гурьбой вывалились и, подбежав к Калабалину, забросали его вопросами: “Вы наш новый начальник, правда? Вы от нас не уйдете? Ох, и здорово вы его припечатали!”
На следующий день усилиями всего персонала дружно подняли ребят, построили и марш-броском направили по спящему городу в баню. Вооружившись щетками и скребками, которыми обычно чистили и мыли лошадей, коров, почти два часа драили, скоблили, очищали ребят от въевшейся грязи. Затем, выдав новую одежду, вывели во двор бани, там их поджидал Калабалин у огромной кучи грязного и вшивого тряпья ребят, которую он предварительно облил керосином. Отойдя на несколько шагов, он бросил в кучу зажженную палку. Жарким костром сгорало тряпье, и с треском лопались вши. — “Вот, смотрите: это сгорает ваше темное, грязное и преступное прошлое. С этой минуты наступает ваша новая человеческая жизнь!” Кстати, здесь Калабалин поступил так же, как его наставник А.С. Макаренко, когда начинал работать в приюте беспризорников в Куряже.
Вернувшись, неузнающие себя, чистые, в новой одежде беспризорники в спальне увидели на кроватях белоснежные простыни, наволочки на подушках, для каждого полотенце и кусочек мыла.
Через месяц Калабалин стал знаменитостью — к нему зачастили многочисленные комиссии из ОблОНО, ГорОНО, из детской комиссии областного ОГПУ и других приютов и детских домов.
Все это время к Калабалину внимательно присматривались сотрудники советской военной разведки. Как-то его пригласили для разговора и предложили стать агентом разведки. Калабалин дал согласие. Почти полтора года шла его подготовка для заброски в Западную Украину, где окопалась немецкая военная разведка “Абвер”. Калабалину пришлось, помимо прочих разведдел, усиленно изучать немецкий язык. Его педагогами стали два немца-антифашиста, сбежавшие из Берлина от Гитлера. Калабалин даже овладел берлинским диалектом. Попутно он изучил польский язык.
Летом 1939 года под видом сына раскулаченного и репрессированного Калабалин оказался на польско-германской границе в Западной Украине. Через некоторое время Калабалину удалось поступить в так называемую лесную секретную школу по подготовке диверсантов, где инструкторами были офицеры “Абвера”. После присоединения Западной Украины к Советскому Союзу Калабалин попал в главную диверсионную школу “Абвера” под Берлином.
На Западную Украину лейтенант Вермахта Калабалин вернулся вместе с напавшей на Советский Союз ударно-головной колонной фашисткой Германии. Здесь он возглавил филиал берлинской разведдиверсантской школы, курсантами которой стали военнопленные Красной Армии, изменившие Родине. Главная цель школы Калабалина: подготовка и засылка разведдиверсионных групп в глубокие тылы Советского Союза и в прифронтовую полосу.
В июле 1942 года бронированная армада фашисткой Германии ринулась через Дон на Сталинград. Для обороны Сталинграда знаменитые танки “Т-34”, артиллерию, минометы, в том числе и “Катюши”, бронекатера для Волжской флотилии и боеприпасы выпускал крупнейший военный завод в Сормово под городом Горьким. Узнав об этом, гитлеровская дальняя авиация пыталась разбомбить завод, но не получилось. Тогда “Абвер” дает Калабалину секретное задание: отобрать лучших курсантов школы для немедленной засылки в Сормово с целью взорвать завод. Прибывшую в Сормово группу диверсантов Калабалин “тепленькими” сразу же сдал в местный отдел КГБ. Командование советской военной разведки, во-первых, решило устроить “радиоигру” с “Абвером”; во-вторых, инсценировать уничтожение завода путем подрыва нескольких пустующих складов и второстепенных помещений на территории завода; в-третьих, организовать мнимую “утечку” информации об этом “взрыве”. Таким образом, радиошифровки Калабалина о выполнении спецзадания подтвердила “утечка” информации. Скоро Калабалин в ответной радиошифровке из “Абвера” узнал о том, что ему присвоено звание майора Вермахта и он бы награжден двумя “Железными Крестами” I и II степени. Почти одновременно с этим и советское командование присвоило ему звание майора и наградило двумя новыми боевыми орденами — орденом “Отечественной войны” I и II степени. Так Калабалин стал дважды майором (Красной Армии и Вермахта) и кавалером восьми советских и немецких боевых орденов.
Закончив повествование о своей разведработе в предвоенные и военные годы, Калабалин поведал о трагической судьбе своих близких друзей по колонии имени А.М. Горького.
Гриша Супрун (в “Педагогической поэме” А.С. Макаренко он выведен под именем Буруна) во многом повторил судьбу подростка Калабалина. Как и он, попал в банду громил и убийц, все члены которой были расстреляны. А несовершеннолетний Гриша был отправлен для перевоспитания к Макаренко в колонию имени А.М. Горького. По окончании рабфака, Гриша Супрун поступил в танковое училище, прошел почти всю войну, дважды горел в танках, был несколько раз ранен. Закончил войну в звании полковника танковых войск и вскоре после войны от полученных ран и ожогов скончался.
Денис Кудлатый был оставлен на оккупированной Украине для связи с партизанским подпольем; его выдал гестапо сосед-бандеровец. После допросов так ничего и не сказавший Кудлатый был повешен гестаповцами на воротах собственного дома.
В конце войны Семен Афанасьевич Калабалин становится бессменным директором Клименовского спецдетдома для юных правонарушителей (Егорьевский сельсовет Московской области). В его семье было пятнадцать детей — родных и приемных, многие из которых по окончании педучилища и пединститута стали педагогами. Продолжателем славного и благородного дела перевоспитания “трудных” подростков, начатого когда-то педагогом-новатором А.С. Макаренко и продолженного Семеном Афанасьевичем Калабалиным, стал сын Калабалина, названный в память о Макаренко Антоном — Антон Семенович Калабалин. Много лет он проработал директором спецПТУ для юных правонарушителей в Подмосковье, ему было присвоено почетное звание “Заслуженного работника профтехобразования”.
О своем богатейшем педагогическом опыте Семен Афанасьевич рассказывал скупо. Он поведал только о двух эпизодах из своей воспитательной практики. Здесь Калабалин виртуозно применил открытый его наставником-новатором А.С. Макаренко метод “педагогического взрыва”, т.е. мгновенного, без минуты на размышление, воздействия на психику и поведение воспитанников.
Эпизод первый: воспитанники Калабалина учились в сельской средней школе. Ученики одного из шестых классов возненавидели свою учительницу по истории — уже стареющую, одинокую, задерганную жизнью женщину. На своих уроках, не умея сдержаться, она кричала на воспитанников, называла их недоумками, идиотами, воришками. Калабалинцы решили проучить ее весьма “оригинальным” способом. Услышав школьный звонок, дежурный ученик встал у чуть-чуть приоткрытой двери и, заметив идущую на урок ненавистную учительницу, скомандовал: “По коням!”. Весь класс встал на парты, приветствуя вошедшую учительницу. Та в состоянии шока кричала и приказывала сесть за парты — ученики продолжали стоять. В слезах несчастный педагог помчалась к директору школы с жалобой. Завидев приближающихся к классу директора школы и учительницу, дежурный командовал: “Вольно!”. Класс приветствовал вошедших педагогов, как и положено, стоя у парт. Пожав плечами, директор велел продолжать урок и вышел. На следующем уроке истории повторилось то же самое. Директор школы пожаловался на ребят Калабалину. Тот, взяв тему урока и хорошо подготовившись, заранее пришел в школу и ждал в кабинете директора звонка на урок истории. Кабинет находился в противоположном конце коридора от учительской. Дежурный, видя только идущую на урок учительницу, подал обычную команду: “По коням!”. Классная дверь внезапно распахнулась, и быстро вошел Калабалин, проходя к учительскому столу. Ребята, почувствовав что-то неладное, начали потихоньку сползать с парт, Калабалин сурово цыкнул на них: “Всем стоять на партах, как стояли!”. Пройдя несколько шагов по классу и глядя на ребят, он постелил газету на стул, другую на учительский стол и взгромоздился на него сам. Сделал перекличку, спросил домашнее задание, объяснил новый материал, закрепил его и дал домашнее задание. Никогда в жизни бедные ученики-проказники в душе так не молили Бога о спасительном школьном звонке, как в тот раз. После звонка, оглядев класс, Калабалин, усмехнувшись, спросил у ребят: “Ну что, орлы, хотите еще такого урока?!” “Нет!” — закричали ребята. Калабалин заставил тут же ребят извиниться перед учителем за свои проделки. Так всего лишь за сорок пять минут он отучил ребят от озорных поступков, да и учительницу заодно перевоспитал, она уже больше на уроках не кричала и не оскорбляла ребят.
Эпизод второй: в одном из третьих классов школы на самой высокой последней парте сидел третьегодник — воспитанник Калабалина. Он ни разу не выполнил домашнего задания, не поднял руки, не ответил на вопросы учителя, мешал всему классу. Потеряв терпение, учительница пожаловалась Калабалину. Тот, успокоив её, на следующий день пришел на урок. Он сел на соседнюю парту с верзилой-воспитанником. И когда тот как обычно начал на уроке бузить и мешать, собрав все свои силы, Калабалин, обхватив руками парту с растерявшимся от неожиданности переростком, поднял ее. Под восторженные крики-вопли и смех всего класса он медленно вынес парту с горе-воспитанником из класса и поставил в коридоре, сказав: “Отныне это твое рабочее место. С сегодняшнего дня ты будешь каждый вечер с восьми до десяти у меня в кабинете выполнять домашнее задание”. Внезапно ошалевший третьегодник заплакал и, растирая слезы по щекам, просил директора детского дома вернуть его в класс. Калабалин вместе с ним вошел в класс и заставил просить прощение у всего класса и у учителя. Затем целой гурьбой ребята приволокли парту и поставили на свое место. На следующий день переростка нельзя было узнать: он впервые пришел с выученными уроками, стал поднимать руку и что-то отвечать. Наконец-то он, закончив учебный год “хорошистом”, перешел в четвертый класс. Вот так всего лишь за несколько минут Калабалин методом “педагогического взрыва” перевоспитал своего питомца.
На всю жизнь в моей памяти остался удивительный самородок, вышедший из народных глубин, верный продолжатель славного дела А.С. Макаренко по перевоспитанию юных правонарушителей, педагог-новатор, человек со сложной и поучительной судьбой — Семен Афанасьевич Калабалин.
Ветеран педагогического труда
Вячеслав Алексеевич Шилов,
г. Новосибирск