Путевые заметки. Окончание
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 8, 2009
*
Окончание. Начало см. “Сибирские огни” №№ 6, 7 за 2009 год.
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В ЧУГУЕВКЕ
На четвёртое июня программой пробега предусмотрены встречи в исправительном учреждении и в воинской части, а вечером — концерт в доме культуры села Уборка. Военные, кстати сказать, не первый год обеспечивают половину нашей делегации очень уютным жильём.
Настроение, конечно, финишное — послезавтра будем во Владивостоке. Если об этом не говорим и, кажется, даже не думаем, в нас — в каждом — всё равно подспудно живёт несколько преждевременное чувство завершённости большого дела. Все переполнены впечатлениями и слегка утомлены — на творческие подвиги не шибко тянет. Но людям, с которыми ещё предстоит общаться, не важно, что количество состоявшихся за две недели выступлений приблизилось к четырём десяткам, и наша “фронтовая агитбригада” сама себе перестаёт быть интересной.
Всё — сначала, всё каждый раз сначала, как будто вот этот, тридцать шестой (или уже седьмой?) выход на подмостки — наш первый выход…
Из зоны проводили с гонораром — фантастическим по размерам и вкусноте тортом, приготовленным специально для нас… Награда сладкая, а мысли — не очень. Что можно узнать за час-полтора об этих людях, глядя со сцены в этот зал, заполненный тёмными одинаковыми робами, в эти лица, с которых самые весёлые слова и самые душевные песни артистов не могут стереть выражения вины или обиды с непременным довеском тоски? Что-то они неправильно сделали или с ними плохо обошлись?
В УЦ Чугуевки, где мы работали впервые, так же, как во все приезды в Чкаловское, невольно заводится некий механизм раздумий о человеческих судьбах, вроде бы отдельных, частных, якобы незначительных, не заслуживающих стороннего внимания, но странно и неизбежно вдающихся в судьбу страны.
Писатель Сергей Барабаш не однажды с болью душевной заговаривал о том, как много российских граждан обретается за колючей проволокой. Сергей Дмитриевич, тридцать лет носивший судейскую мантию, хватается за сердце:
— Мы же весь народ пересадим! Понимаешь, за кусок проволоки, за мешок картошки… Пусть три года, но тоже срок, да ведь после отсидки многим придётся как-то перебиваться, опять что-то тянуть, надо же кормиться, а этого как раз никто работному люду не гарантирует!
Другая кручина, нынче почти безысходная: крупная рыба, как мы все знаем, нечасто попадает в сети нашего справедливого правосудия. Украл воришка поневоле на тыщу рублей — тюрьма, отнял у народа и государства на миллион и миллиард долларов — почётный гражданин, герой масс-медиа, новая национальная элита, истинный хозяин страны…
В воинской части свои проблемы, но здесь люди при деле, понимают его важность, его смысл — служилые люди, государственные. Здесь родился сюжет, открывающий один из главных смыслов нашего праздника. По внешним свойствам дни культуры — что-то наподобие обыкновенных гастролей. Краткие наскоки на города и веси, стремительные встречи, мгновенное породнение душ и тут же — расставание, как бы окончательное, последнее. Но… Вера Саченко в прошлом году завершает выступление перед личным составом вопросом — нет ли в зале призванных с Алтая? Встаёт солдатик — есть, вот он я… Вера оставляет адрес, приглашает в гости. Земляк в увольнении заходит. Садись к столу, вот борщ, вот чай с вареньем, как живётся-служится, что из дому пишут? И родных людей на Земле становится больше.
Оно известно: брат не всегда друг, но друг — всегда брат.
Мы о себе нехорошо думаем. Отчасти и потому, что нам — не обязательно очень заметно, но весьма целеустремлённо — навязывают пошлое мещанское сравнение: у кого какой велосипед и сколько тряпок в шкафу. Почему не сопоставить что-то другое? В данном конкретном случае подошла бы, к примеру, такая история.
На Балтике во время учений “Вал — 74” главнокомандующий объединёнными вооруженными силами государств — участников Варшавского договора держал флаг на крейсере “Железняков”. Должность эту исполнял Иван Игнатьевич Якубовский, маршал и дважды Герой Советского Союза. На борту крейсера находился и начальник штаба, генерал армии Сергей Матвеевич Штеменко. Тот самый, что в Великую Отечественную руководил оперативным управлением советского генштаба, а потом написал книгу “Генеральный штаб в годы войны”.
В учениях были задействованы вместе с нашим Дважды Краснознамённым Балтийским военные флоты Германской Демократической и Польской Народной республик.
Ещё не изгнанный из бригады эсминцев по причине судимости отца, пребывающего за “антисоветскую” пропаганду в заключении в Павлодаре, я служил помощником начальника политотдела по комсомольской работе и в меру скромных возможностей обеспечивал на флагманском корабле высокий морально-боевой дух экипажа. Но сверх обычных для морского похода дел имел ещё экзотическое, уникальное, за всю почти четвертьвековую флотскую вахту более не повторившееся поручение — следить за наличием туалетной бумаги в маршальском гальюне. У этого гальюна я иногда встречался с главнокомандующим, необходимо отдалённым от личного состава крейсера стратегической работой и высоким статусом полководца.
Генерал армии оказался ближе, доступней. Генштабист, человек-легенда, для нас, военных, настоящий небожитель, он не чурался задушевного общения с моряками, легко согласился на непротокольную встречу с матросами и старшинами и потом, когда выпадало время, позволял некоторым любопытным побеседовать с ним на самые неформальные, простые, житейские темы.
Этот рассказ Штеменко я слышал от начала до конца. Он удивил и, наверное, поэтому запомнился едва ли не дословно. Даже интонацию рассказчика слышу до сих пор. Генерал и сам не умел скрыть удивления…
В Берлин пришла шифровка из Москвы. Она требовала от маршала Якубовского каких-то незамедлительных действий. Главком тотчас поехал к министру национальной обороны ГДР для их согласования. Ненароком угадал к обеду.
Министр с женой кушали за отлично сервированным столом. Подавал соответствующим образом обученный и экипированный солдат-вестовой. Маршалу сказали: извините, вы приехали неожиданно, без предупреждения, на вас не накрыто.
Маршал сидел рядом, смотрел, ждал, когда отобедает брат по оружию…
Сергею Матвеевичу очень удалась эта картина. Возможно, он описывал её не впервые. Так или иначе, и спустя тридцать с лишним лет кажется: я вижу. Большой, огромный (как только этот бронетанкист влезал в свои танки!), не страдающий отсутствием аппетита Иван Игнатьевич Якубовский глотает непрошеную слюну и пытается не смотреть в сторону стола, за которым с немецкой тщательностью делают своё дело гостеприимные хозяева…
Ни в коем случае не сужу, не даю никаких оценок. У каждого народа — свои традиции, свои обычаи, свои привычки. Они, может быть, не хуже и не обязательно лучше прочих традиций, обычаев, привычек. Они просто — другие.
Но вот вопрос: почему мы своё, родное — на том лишь основании, что оно отличается от чужого — должны считать чем-то ущербным: дурным вкусом, скверным воспитанием, недостаточной цивилизованностью или недоразвитой культурой?!
Наш пробег, четыре года уже проводимые Дни славянской письменности и культуры можно сравнить с ручейком — сначала прерывистым, махоньким, но постепенно превращающимся в реку, всё более полноводную и даже разливающуюся на отдельные рукава, пробивающую новые русла.
Два года нет в автоколонне машины Павла Шепчугова, не ездит с нами сам Павел Иванович, но он не только — навечно — зачинатель общего дела, но и человек, который присоединил к нему город Находку, обеспечил последующее сотрудничество с находкинскими библиотекарями, читателями, журналистами, литераторами…
Подобных примеров — много. Дни культуры не кончаются 6 июня, они там и там продолжаются пусть малыми, но добрыми делами весь год — вплоть до нового, даст Бог, праздника Кирилла и Мефодия…
День летний, длинный, но из Уборки выезжаем, включив фары. Звонок мобильника. Гена Бабков интересуется, когда запалять костёр. Чтобы к нашем приезду поспели угли: в прощальный чугуевский вечер (какой вечер, уже ближе к полночи будет!) — традиционный шашлык во дворе дома на Пионерской. Говорю — через полчасика…
Главная дорога райцентра. Музей в темноте видно плохо, но голова сама собой поворачивается вправо. Сколько уже связано с этим двухэтажным зданием из белого кирпича, не пересказать!..
Двое суток тому, по приезду из Лучегорска, хватились: лавка наша книжная почти пуста. Традиционную выставку в фойе музея оформить нечем, нечего и подарить добрым людям. Пришлось позвонить во Владивосток. Ольга передала с проводником коробку. Доложила: книги в девятом вагоне, проводника звать Денисом, согласился (в поездах это сейчас строго запрещено, мы боялись, что не получится) без долгих уговоров и денег брать не хотел…
Чуть дальше, в глубине площади, совсем не видна скромная чугуевская церковь. Заходили с отцом Андреем четыре года назад, в первом автопробеге. С тех пор местного батюшку не видел. И имени не вспомню. Да и мы, наверное, забыты им. Местные жалуются — приблизиться к настоятелю мудрено. Знакомка одна сетовала: хотела поговорить, а в приходе особый порядок. Надо сначала пройти собеседование с одной представительницей батюшки, если она даст добро — с другой, а уж потом можно и с самим пообщаться. Он, говорят, раньше работал в райкоме партии. Сохранил, значит, закваску. Невольно сравниваю с отцом Сергием из Лучегорска. Да, священники тоже — разные.
Во Владивостоке глубоко мне симпатичный клирик премного удивился: мол, вот странная штука, чугуевский-то настоятель на хорошем счету в епархии, его там почитают не так, как лучегорского. А что тут удивительного? Очень нередко так и бывает. Во все времена.
Игнатий Брянчанинов полагает: “От развития идей православия и от твердости в православии зависит энергия народа нашего, самостоятельность его духа”. Однако в любимой нашей Чугуевке — с давних уже лет — много разных сект и много сектантов. Больше, чем в других местах по Приморью.
Бог в душе. А в храме — батюшка.
КУДА ПОДАТЬСЯ БЕДНОМУ РУССКОМУ?
2
Книга — учитель жизни. Вот они, на столе: толстые и тонкие; в коже, бумвиниле и ламинате; в обложках твёрдых и мягких; со страницами, отливающими лощёным глянцем дорогой бумаги или нарезанными из серой газетной…
Книга книг. Библия со всеми законоположительными Евангелиями, да ещё кое-что из почти трёх десятков новозаветных книг. Здесь — ответы на все вопросы, которые может задать человек. Да вот отчего-то эти ответы — свои для каждого. Может оттого, что там слишком много всего, мы и прочесть до конца не успеваем, куда уж — понять? Так или иначе: нет ни одного ответа исчерпывающего, окончательного, равно убедительного для всех. От века. Смотрим в одну книгу, а видим разное…
Стопа изданий новых, посвящённых тому, что сейчас волнует. Названий не перечисляю — список длинен. Из некоторых, далеко-далеко не из всех, мы извлечём небольшие фрагменты, через которые попытаемся прояснить для себя извечные отеческие вопросы: кто виноват и что делать?
Епископ Афанасий (Евтич), (Сербия): “Я скажу открыто: Собор 1917-1918 годов не образцовый Собор Православия. Он сыграл позитивную роль — восстановил патриаршество, но нельзя… разорять христологическую структуру Церкви. В Церкви Христократия, не демократия и не монархия…
Во все времена на Соборах миряне, монахи, священники права определения не имели. Кто читал акты Соборов, тот это знает. Василий Великий так об этом сказал: “Епископы определяют, а народ принимает или не принимает эти определения”…
Конечно, можно, если желаете, чтобы был и Собор. Но лучше сначала подумать: не получится ли так, что в условиях сегодняшней жизни многие к нему окажутся не готовы? Может получиться так, что более красноречивый, более горластый или начитанный будет надеяться, что он победит. А святой Ириней говорит о том, что не ум, не знание, не еще что-то, а Дух Святой побеждает. Но, конечно, Дух Святой победит, как Он побеждал всегда в истории и в Русской Церкви. По-моему, не время еще таких Соборов. Мы предлагали во время войны собрать церковно-народный сбор…но этого не получилось, потому что эти господа интеллектуалы — писатели, ревнители национальной идеи — не хотели сотрудничать между собой. Каждый из них имел план национального спасения: одни были за короля, другие были еще за что-то, но ничего не получилось…
Дух Святой делает Свое дело. Не надо нам ему помогать. Он нам будет помогать по мере нашего открытия Ему… Господь руководит Своей Церковью. Наш патриарх говорит всегда, что мы должны быть соработниками Божиими… Бог нашел нас; если бы были лучшие, нашел бы лучших. И найдет лучших! Дай Бог. “Слава Богу, я не непогрешим”, — говорит наш патриарх. И еще говорит: “…Я не непогрешим — слава Богу, что я не непогрешим”. Вот это православный человек”.
Игумен Гермоген (Старицкий Успенский монастырь): “…надо быть сегодня предельно осторожными в своих деяниях и поступках, потому что непродуманные действия и шаги могут помешать тому стремлению, которое мы с вами вместе декларируем, помешать стремлению к единству, к единению. Отсутствие правильной православной жизни естественно, даже я бы сказал противоестественно, ведет к расстройству ума и души. И естественно, опять же противоестественно, некоторые поступки ведут не к созиданию, а к разрушению”.
Иеродиакон Авель (Семенов): “Сказанная почти сто лет назад Государем-искупителем Николаем II правда о России: “кругом измена, трусость и обман”, так и остаётся до сих пор правдой, она позором лежит на народе и, особенно, на пастырях, делая ложь коварной, а зло всесильным. Ведь Государя первыми предали пастыри, и до сих пор так мы и живём в этой круговой поруке трусости, обмана и предательства…
Их послушаешь, — так в стране тишь, да гладь, да Божья благодать, как будто глобализация нам сулит молочные реки и кисельные берега, Церкви — рай, стране — “малину”, как будто общеевропейский дом, в который нас усердно стараются впихнуть — это курица с золотыми яйцами… Скоро у нас своей земли не будет, и все так и будут думать, что Россия и русские — это исторический миф, сказочный этнос с такими же сказочными Илиями Муромцами, Сергиями Радонежскими, Гермогенами, Сусаниными, Кронштадтскими пастырями, Кутузовыми и Жуковыми. Дети наши уже воспитываются на заморских идеологемах, в которых род Романовых — это кровопийцы, могильщики народа, тот самый “зверь из бездны”…занёсший лапу на милую американскую свободу. А пока курица с золотыми яйцами начнёт нестись, у нас самих не то что курицу, каждое яйцо обложат налогом. Скоро мы будем платить за то, что живём и рождаемся на собственной земле, и ты думай о себе что хочешь, хоть за папуаса себя считай и свою Родину папуасией, только плати за право жить, за право быть, за право иметь. И о своём Православии можешь писать трактаты и слагать эпосы, только смиряйся, как заповедал тебе твой Христос, и поклоняйся нашему богу, имя которому — новый мировой порядок. И в этом “порядке” всё должно быть стройно и по-порядку, каждому в рядочку и по нумерочку. Шагай Россия, гордись Россия, молись Своему Богу и благодари Его, что тебя и твой народ зачислили в гетто, что твоя Родина шагнула в новую эру и ты становишься полноправным членом глобального мира, единой державы, где тебя ждёт твое “счастье” — крышка гроба”.
Цитировать можно и дальше — практически нескончаемо. Но и приведённого здесь материала достаточно для грустных выводов. Процесс национальной самоидентификации народов на постсоветском пространстве не мог не затронуть и народа русского и оказался для него столь же, а то и более трудным и противоречивым, чем для тех, кто ещё недавно называл его старшим братом.
Монархизм и православие. Приверженцы позиционируют многие нюансы, существенные отличия, вплоть до антагонистических и взаимоисключающих. Язычество. Тоже, между прочим, весьма многоликое. Есть ещё старообрядчество. Масса атеистов. Какие-то русские побрились в кришнаиты. Кто-то притулился к многочисленным старым сектам и “новым” — разумеется, “подлинным” — верованиям…
Профессор Юрий Салин, по ряду сопоставимых признаков сравнивший православие и ислам, обнаружил в православии, так сказать, врождённые недостатки, а в исламе нашёл достоинства и жизненную энергию, из чего следует русским как можно быстрее сменить Библию на Коран, церкви на мечети…
Народ, толерантность которого в отношении всех остальных просто не с чем сравнить, внутри себя разобщён и тем почти до беспомощности ослаблен. А судьба-то у него — одна, и зависит от единства, в отсутствии которого полезней искать свою вину, чем видеть причину своих бед.
Полемика о путях в будущее внутри пылающего дома не самая своевременная штука: надо элементарно вытаскивать вещи. Продуктивность всего многообразия идей национального спасения — дело пока что гипотетическое, а вот как это многообразие способствует собиранию русского народа, видно сейчас и легко предсказуемо наперёд, нет нужды и к бабке ходить.
И всегда актуален простенький, но очень просвещающий вопрос: а кому же это в конечном итоге выгодно? Чей туточки интерес, на самом деле? Вот чей интерес, те и стараются.
Но есть, конечно, искренне радеющие. И они, конечно, могут заблуждаться. Да ведь имеют и право на ошибки. Во все времена — какое-то живое количество борцов за правду. Вплоть до самопожертвования. Но правд отчего-то всегда образуется много, а Истина, надо полагать, только одна. И сколько уходит, так и не преодолев заблуждений? На всякий случай, может быть, признать и за другими право ошибаться, не отказывая, однако, никому в праве сочувствовать народной судьбе и делать что-нибудь реальное? Ну отчего вселенские идеи выдающихся умов непременно должны мешать пусть маленьким, но конкретным общеполезным делам? Накопилось много такого, что уже не нуждается в обсуждениях, но требует безотлагательных действий.
Русским недостаёт внутринационального конформизма.
ГОРОД “ЧЁРНЫХ АКУЛ”
Пятое июня. Дорога на Арсеньев заставляет вспомнить Акиру Куросаву и… славную нашу военную авиацию. Окрестности — где-то здесь снимался выдающимся японским кинорежиссёром замечательный фильм “Дерсу Узала”. Трасса на недальних подступах к городу — где-то рядом памятник погибшим в авиакатастрофе истребителям…
Дождь вернулся. Мощный, почти такой, как в самом начале пробега.
У въезда встречают. Иван Кончатный. Владимир Костылев. Ребята приняли из рук отца-основателя Николая Морозова попавший в глубокий творческий и финансовый кризис литературно-музыкальный ежемесячник “Лукоморье”. Надо посоображать, как рулить дальше. Управление культуры расписало нам день, начиная с 12 часов: гимназия № 7, пресс-конференция в администрации городского округа, библиотека, воинская часть. Всё предельно плотно. Втискиваем предстоящее “совещание” лукоморцев в щель между “Творческой лабораторией “Разноцветье приморских талантов”” и концертом у танкистов. Место — автостоянка у КПП воинской части. Не забыть зонтики, но можно — в салоне авто…
Арсеньев не просто город-цех, какие обеспечивали в совокупности мощь державы. География провинциальная, биография героическая, судьба гордая. Центр высоких технологий, интеллектуальный и творчески одарённый. Потому разговоры здесь — не два притопа, три прихлопа. Народ размышляет.
Где-то кто-то хитроумный уже подсчитывает: к концу года мы должны то ли по объёму, то ли по росту ВВП объявиться на 7-м месте в мире. Но реально Россия занимает 67-е место по богатству, продолжительности жизни и уровню образования. В аккурат между Албанией и Сербией. По сути — страны воюющие, фронтовые.
Из зала реплика: великий китайский философ утверждает — честный не может быть богатым, богатый не может быть честным. Ему в ответ: бедность не порок, а большое свинство. Свинство тех, кто сделал такой нашу жизнь.
Скоро эту мысль подтвердит господин Касьянов, порадовав забугорных кукловодов заявлением, что красная цена барреля русской нефти для Запада — 25 долларов. Притом, что мировая скоро перешагнёт за сотню…
Читаю стихи, а слушатели предлагают обсудить проблемы рекламы. Цитируют из записной — выхватили с экрана телевизора: “Скромность — удел тех, кому нечего показать. Стоит иметь то, чем может похвастаться не каждый”. Да реклама — двигатель хлама! Кто красивше соврёт. Нужна объективная информация, а её нет, правда невыгодна.
Вспоминаю плакат в салоне автобуса: “Боишься? Сиди дома!”. Вместо гарантий хорошего обслуживания. Но зато честно. Тем более что водитель на наших дорогах на эксплуатируемой технике никаких гарантий и вправду дать не может… Согласен, давайте о рекламе, давайте о чём угодно, что вам интересно. Стихи можете почитать сами — подходите, покупайте.
Подходят, покупают.
Говорим обо всём. Возвращаются к бедности. Всё враки! Нерегулируемых цен не бывает… Наши друзья и братья подумали, что лучше быть маленькой головой у мухи, чем большой задницей у слона. Но не подумали, что стать головой размер не позволяет. Поменяли слона на муху и остались задницей… Всё идёт через культуру! А что не сама культура, а возле неё — против культуры. Как сделать рентабельным кубанский казачий хор?.. Какой стала в стране с богатейшими литературными традициями среднестатистическая массовая книга — “учитель жизни”… Это как же надо умудриться власти, как надо “править”, чтобы поставить в такое положение?.. Страну надо возрождать, народ надо поднимать, но на этом быстрых денег не заработаешь, тут вкалывать надо!.. У нас нерентабельное государство! Что будет с ним, если блестящие выпускники “бауманки” занимаются торговлей с лотков, наши врачи и учителя второй десяток лет мотаются в Китай за шмотьем? В Китай, который в начале девяностых скупал у нас электрочайники и сковородки, делал ченч на поношенные шинели, а теперь завалил своей электроникой, бытовой техникой и теснит мировых производителей, лидеров в этих штуках!.. Разводят народ, сделав сильных слабыми, слабых бесправными, честных беспомощными, правых виноватыми… А самые богатые мы — у нас душа есть!.. Да нет, не только, не только! Вы знаете, что мы можем делать, мы делаем эти потрясные вертолёты? Их же страна родная не берёт, игнорирует, вот мы и стоим, оголодали вот… Вы на нашу власть посмотрите! Черчилль говорил: вершина власти — власть над собственным разумом. А бог, кого хочет наказать, разума лишает. Вы понимаете?! Вы знаете, что предрекла болгарская ясновидящая Ванга? Богатство — ничто, сказала Ванга. В мире победит коммунизм, но не коммунизм сталинский, а христианский… Русский мир взыскует Истины. Антирусский — наживы. Истина есть Бог, настоящее богатство — душа. Наше стремление к духовному не согласуется с идолом капитализма… Спасение здесь и спасение там — разные вещи. Спасения у Господа каждый ищет один. В земной жизни спастись от беды можно только миром…
Ого, ничего себе формулируют! Кто к кому приехал, кто кого просвещает?
Нет, славный всё-таки народ в Арсеньеве!
КУДА ПОДАТЬСЯ БЕДНОМУ РУССКОМУ?
3
6. 06. 2007. Из Арсеньева.
Искали аптеку — лекарство простывшей Кате. Храм — отдать ключи. От квартиры батюшки, в которой ночевали. Не все. Часть останавливалась на ночь у известного арсеньевского поэта и барда Василия Чуприна. Но прежде сбылась моя дорогая маленькая мечта. Насчёт компенсации за бензин Володе Листровому. Из оставшихся у Николая Кабанова денежек удалось соорудить и небольшие премии другим участникам пробега. Кузнецов-младший пытался по-взрослому сдерживаться, но по-детски не смог скрыть радости. Первый гонорар!
Едем с большим запасом времени. В прошлом году опоздали на плац университета из-за пробок. В этом приедем раньше и не дождёмся телевидения — две компании, намеревавшиеся снять сюжет о финише автопробега.
Джон со многими другими встречающими успеет к сроку. Принесёт книги для Кабанова и Кучук. Они хотели приобрести, пришлось звонить Джону, просить, чтоб принёс. Джон — бедный русский, я уж и не знаю, как он живёт. А художник уникальный, редкий, таких больше нет в наших краях. Да и не только в наших. Настоящий талант — всегда в единственном числе. Это, может быть, одно правило, которое не имеет исключений. У всякого другого правила исключения есть. Но если их отодвинуть в сторону, то современные русские, не только художники, все — бедные. Просто бедные или бедные душой. Последние, будь они богачи или нищие, в абсолютном варианте души не имеют вовсе. Поскольку она пропадает, если о ней не печёшься. Дело только за временем…
Уже — мимо поворота на Раздольное. Ещё не знаем, ещё не случилось. Но скоро монастырь вернётся в лоно церкви. Выкупит и отдаст монахиням Валентин Пак. Русский кореец. В России кореец может быть корейцем, может быть жидом, может быть русским. Это — русский кореец. Я не знаю, откуда у него такие деньги, чтобы выкупить монастырь, но он последний, кому я стал бы задавать этот вопрос.
Так куда нам держать путь, куда всё-таки податься? Думаю — никуда. Жить на своей земле по-своему, не мешать другим, но и себя оберегать, не давать в обиду. Расправить плечи, поднять голову. Не задирать, конечно, чтобы на других сверху глядеть — не забывать, к чему привело национальное превозношение греков и их самих, и всю тысячелетнюю Византию.
В многонациональной стране превозношение любого народа ведёт к его самоубийству. Превозношение государствообразующего народа, кроме того, ещё и к катастрофе для всех остальных. Думаю, русским оно не грозит, скорее наоборот. Не надо гордыни, а гордости маленько не мешало бы прибавить. Тем паче — гордиться есть чем. И русским, и всем гражданам России, независимо от “пятой графы”.
В США более половины валового продукта за счёт интеллектуального потенциала делают бывшие наши. Люди с нашими фамилиями и нашими дипломами. В России интеллектуальный потенциал включен в ВВП на 0,6 процентов. Какова разница! Создай нормальные человеческие условия — страна рванёт и всех в очередной раз удивит, как уже не однажды бывало. С таким-то народом… Да ему и условий особых не требуется — не мешать хотя бы! Феникс возродится, если, конечно, не станет тем, кем его настойчиво стремятся сделать. Что характерно — друзья стараются, новые друзья и старые братья.
У недавних врагов зрение прорезалось. Бывший басмач из-под Мазари-Шарифа Габизада Камалюддин признаёт: русские открыты, не врут, и выступает за сотрудничество с нами. В свою очередь посол Афганистана в Российской Федерации Замил Кабулов свидетельствует: американцы с союзниками так порядок наводят, что в стране за один только год в пять раз возросло количество терактов.
Опыт наш — драматический и трагический. Тем более дорогой и поучительный. Прошлый опыт должен определять новый. Лучший. Зачем возвращаться к плохому? Жизнь человека коротка, но есть история. Она вся из прецедентов, чему-то они должны научать? Неизбежное непременно будет! У истории железная логика, её уговорить нельзя.
Социализму (интернационализму) учили долго и трудно. А научить национальной нетерпимости быстро и просто: сказал, что во всём виноват сосед, и разрешил двинуть в морду. Но так уже было.
Если не ошибаюсь, это у Ильфа с Петровым то ли в “Двенадцати стульях”, то ли в “Золотом телёнке”. Евреи есть, а еврейского вопроса нет. Но ведь и русские пока есть. А русский вопрос? Куда-то он делся. Причём давно. Как бы выведен за жирные скобки, и все уже привыкли к его отсутствию. Увы, и сами русские тоже. Такие, какими они получились после массированной обработки интернационализмом. Нетрудно, видимо, сделать это с народом открытым и общительным, веротерпимым и по-христиански любящим других.
Для начала нам не мешало бы знать побольше, чем знали мы до сих пор. Учиться у истории, у каждого конкретного события, достоверного факта. Жизнь просвещает, даёт уроки непрерывно.
Французский фильм Жана-Мишеля Карре “Курск — подводная лодка в мутной воде”. “Убийца авианосцев” должен продемонстрировать секретным гостям (возможным покупателям?) из Китая суперторпеду. “Шквал” прёт под водой со скоростью 500 км вместо 60, на которые способны все другие торпеды всех других флотов. Спецы за бугром не хотят верить: это просто нереально.
США не могут допустить, чтобы такое оружие попало к китайцам. В полигоне две американские субмарины: “Мемфис” и “Толедо”. “Толедо” торпедирует “Курск” своей “МК-48”. Дыра, которую она проделала в корпусе нашего подводного атомного ракетоносца, отчётливо видна на фото- и видеокадрах. Кадры эти срочно попадают под строжайший запрет.
Если верить французам и международной группе специалистов, привлечённых к участию в фильме, Москва сделала всё ради сокрытия истины. Вплоть до того, что “власть сознательно оставила личный состав на гибель”. Чтобы спасённые не разболтали тайны. Записки погибших, проливающие свет на кончину корабля, секретятся. В том числе такие, где есть слова: “…нас убили…”. Носовая часть “Курска”, по которой можно определить причину катастрофы, отрезается, оставляется на морском дне и взрывается. “Чисто-конкретно”: концы в воду. В Россию сразу после трагедии тайно прилетает руководитель американского ЦРУ. Ведутся активные телефонные переговоры между двумя президентами. США прячет “Мемфис” и “Толедо” от осмотра, прощает России какой-то долг и предоставляет очередную “материальную помощь”.
Спецсотрудник ВМС США Эдмонд Поуп, охотившийся за секретами “Шквала”, осуждённый в России на 20 лет строгого режима, освобождается через 9 месяцев и возвращается в Америку. Он признаётся: при Ельцине всё можно было купить более-менее легально. Но одно дело секрет уникальной торпеды. Другое — правда о “Курске”. Москва и Вашингтон тщательно хранят общую тайну…
Наша власть изолгалась. И прежде всего нам нужна правда.
Вот с учётом знания, как можно более полного, с учётом исторических уроков уже надо и жить, и работать. С учётом русского опыта. Жить по правде, работать по-настоящему.
В России можно — только вместе. Таковы наши просторы, наш многоликий, многоязыкий люд, наша природа и наша погода. К этому принуждает и весь остальной мир. К этому обязывает агрессия планетарной долларовой империи, для которой Россия — ещё не съеденный пирог.
Истину и небесное спасение каждый ищет и обретает сам. А спасение земное — дело общее.
В России можно — только на равных. Нельзя кому-то за счёт кого-то. Как было в СССР? Пятнадцать республик. РСФСР — хребет, самая большая, сравнивать неудобно. Везде — свои компартии, академии наук. В РСФСР — ни того, ни другого. Но — самый низкий уровень жизни, самый низкий уровень образования. Причём именно у русских. Причин искать не надо, не надо придумывать. Лень, водка — блеф. Просто в стране такая национальная политика.
Нам, конечно, нужен национальный лидер. Давно его не было. У других народов есть. У русских нет национального лидера. Сейчас нет. Но это дело — Божье. Не назначишь, не приговоришь, не выиграешь в избирательную рулетку. Даже и варяга какого не пригласишь, разве что из ЦРУ. Но и этот с нашими задачами не справится, свои будет решать, что, в общем-то, и происходит в современной России — она в значительной мере обслуживает чужие интересы.
Нужны какие-то формы национального объединения. Общественные организации, может быть, партии. Не местного значения — общероссийские. Тоже штуковина не простая, небыстрая. Время нужно.
Но любая дорога начинается с первого шага. Что-нибудь зависит от каждого. Простое какое-нибудь дело, имеющее смысл и пользу, прежде всего, для нас самих. Подойти к нему с любовью, со тщанием. Мы умеем. А кое-что умеем гораздо лучше других.
Главное — дети, внуки. Бабушкины сказки вспомнить, рассказывать им, не только компьютеры покупать.
Задача труднейшая, силы скромные. Да глаза боятся, а руки делают. Выбора нет. Иначе будет “другой народ”.
В Гродекове, в Пограничном районе, вышло удивительное открытие. Несколько лет назад на встречу в местный музей пригласили старшеклассников. По давней привычке, предложил желающим сказать, что захочется. Девчушка одна вызвалась. Прочитала стихи какие-то, а потом немногословно и очень внятно объяснила, как ей видится наша жизнь. Был потрясён. Человечек в школу пошёл уже не советскую — в российскую, как раз по ней и прокатились реформы. А думает, понимает мир мудро и светло. Всё понимает! После узнал: девочка поступила в Уссурийский педагогический и блестяще его закончила.
И ничего, наверное, нет в этом феномене странного, невозможного, да и не феномен это, в общем. Она, добрая душа, умница, ведь в семье жила: отец офицер-пограничник, мама хорошая, бабушка с дедушкой при светлом уме, вот от них и переняла всё, чем оказались в итоге душа богата и разум крепок…
С умным стариком поговорить, добрую книгу почитать, соседа грамотного и честного послушать, самому подумать-поразмышлять о своей же судьбе, как части судьбы своего народа. Вот уже и ладно будет, вот уже и неплохо для этого дня.
Прав Михаил Ножкин: нам нужна Победа. Дважды прав: “победа над самим собой”. Как тут не вспомнить Юрия Алексеевича Гагарина, его мысль о том, что самое трудное и необходимое — уметь каждый день одерживать именно над собой маленькие, никому не заметные победы!
…Погода выровнялась: солнышко над Владивостоком, над университетским плацем. Народ стоит. Немного, а всё свои, родные лица. Кто-то и с цветами даже.
Прежде чем открыть дверцу машины, торопливо записываю — а то ведь обязательно потом забуду — последние цифры на табло спидометра: 172490. И глушу двигатель. Шестнадцать ноль-ноль. Как планировалось.
P.S.
Виолетта Баша: “Преподобный Серафим Саровский, в миру — Прохор Мошнин, родился в Курске…
Последний раз пришёл в больничную Зосимо-Савватиевскую церковь к литургии, причастился и, благословив братию, простился: “Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте”…
Серафим Саровский предсказывал страшные испытания, которые выпадут России в XX веке: “Будет такое время на Руси, когда ангелы не будут успевать принимать души умирающих”… Согласно его пророчеству, спустя сто лет после обретения его мощей Россия, преодолев век лихолетья, начнёт возрождаться: “Господь через страдания приведёт её к великой славе. Чудесным образом соберёт разбитый в щепки русский корабль, и он пойдёт под всеми парусами Богом предначертанным ему путём”.
Но произойдёт это только после всенародного покаяния.
…нам предстоит выбор — остаться ли России святой Русью с упованием на высшие идеалы или окончательно подчиниться навязываемому нам либералами культу “золотого тельца”…
Покаяние — оно в душе. И каждый должен каяться — о своём. Приватизаторы — о награбленном народном достоянии. О сокращении населения. О недоживших, погибших от стрессов, терактов и голода, от локальных конфликтов и в новой русской криминальной войне. Мы же, не отмеченные ни златом, ни интересом к нам властей, — о тех, кого ненароком обидели. О любимых, которым недодали тепла. Да, в общем-то, речь идёт о простой морали. Морали русского человека”.
Дмитрий Кедрин:
Пусть выбит хлеб и братья пали, —
Что делать? Надо жить в избе!